Трудные случаи: Скрытое воздействие

Когда член культа отказывается разговаривать с людьми, которые могут “предложить ему другую сторону истории”, или выходит из процесса воздействия и возвращается в культ, не все потеряно. Может быть, по крайней мере, открыто общение относительно ключевых проблем. Он может плохо себя чувствовать из-за того, как вел себя с близкими, и согласиться поговорить в будущем.

Выбор времени воздействия может оказаться неудачным. Возможно, оно произошло как раз после того, как человек вышел из интенсивного переживания новой идеологического обработки, или только что вступил в группе в брак, или получил повышение. Все дело может быть в выборе времени. Естественно, наилучшее время — это когда член находится в стадии “спада”, а жизни члена культа существуют циклы эмоциональных спадов и подъемов, как и в жизни всякого другого человека.

После неудачного воздействия семье может потребоваться несколько недель или месяцев на то, чтобы заново установить отношения с культистом. В этот момент у них два варианта выбора. Они могут отступить, сказав члену, что сделали все, что могли, и что когда он захочет посмотреть на информацию или поговорить с бывшими членами, они будут счастливы оказать ему услугу. Или они могут предпочесть попытаться применить скрытое воздействие.

Скрытое воздействие труднее всего осуществить успешно. Это попытка консультировать члена культа, когда он не знает, что семья пытается помочь ему заново переоценить сове участие в культе. Для меня довольно мудрено найти предлог для встречи с индивидом и получения достаточного времени, чтобы сделать много полезного.

Наблюдающему за приготовлениями к скрытому воздействию это напомнит телевизионную программу Миссия: Невозможно. Собирается команда. Психологический профиль цели исследуется с точки зрения уязвимости, интересов и моделей поведения. Обдумывается план того, как с ним встретиться и втянуть его до такой степени, чтобы миссия могла быть выполнена.

Скрытое воздействие может быть необходимым, если отношения члена культа с семьей сильно испорчены. Такие случаи часто касаются долгосрочных членов, чьи семьи давно миновали границы разочарования и боли и сказали или сделали что-то, что разорвало отношения. Скрытые воздействия включают в себя обман, нечто, в совершении чего я обвиняю культы, что заставляет меня чувствовать себя неудобно. Однако, я не пытаюсь кого-либо сделать своим последователем; как только моя работа по предоставлению информации, предложению альтернатив и консультированию выполнена, дело индивида извлекать пользу из этого опыта.

Маргарет Роджерс и Дети Бога (8)

Маргарет Роджерс была членом культа Мозеса Дэвида Берга “Дети Бога” (9) (теперь переименованного в “Семью Любви”) около десяти лет. В течение большей части этого времени ее две сестры и брат получили только полдюжины писем. Маргарет, которая тогда носила имя, назначенное ей культом, путешествовала по всему миру с необычной группой. Ее семья обычно никогда не знала, как с ней связаться, за исключением одного случая, когда они смогли ее навестить на Филиппинах. В то время она была замужем за другим членом и имела троих детей.

Во время этого визита семья умоляла ее побыть некоторое время вне группы и поговорить с бывшими членами. Она показала явную готовность сделать это и фактически чрезвычайно нуждалась в питании и отдыхе, а также в тщательном медицинском обследовании. Они не упомянули о том, что знали, что группа заставляет ее заниматься “кокетливой рыбной ловлей”, термин Детей Бога для определенного вида проституции (10). Это главный способ, которым культ зарабатывает деньги и пытается привлечь новообращенных мужского пола. Семья Роджерсов знала, что у них не было бы мужества на обсуждение этого.

При этой встрече все они наблюдали моменты, когда Маргарет мгновенно приходила “в себя” — ее лицо и поведение смягчались и становились похожими на присущие человеку, которого они когда-то знали — особенно когда брат и сестры говорили о воспоминаниях детства или людях и событиях в их родном городе. Также было ясно, что ее муж был до глубины души членом культа, не показывавшим никаких подобных проблесков своей прежней личности. Более того, он всегда принимал решения за нее. Семья Маргарет вернулась в Соединенные Штаты, радуясь, что повидались с ней и своими внуками — и принялась за попытку ее спасти.

Родители посетили один из моих семинаров по общению для семей членов и попросили меня о помощи. Они сказали, что хотели бы иметь указания семинара до своей поездки на Филиппины или даже желали бы взять меня с собой. Я предложил им узнавать все, что можно, о группе: их жаргонные слова, стиль жизни и верования. С этой целью я свел их с несколькими бывшими членами. Я также побудил их продолжать практиковаться в методике общения, которой обучал. Через год Маргарет связалась с ними из Мексики и спросила, могут ли они снова ее навестить.

Мы сели и обсудили варианты выбора. Как мы могли устроить так, чтобы я до нее добрался, держать мужа в стороне как можно дольше и в то же время возбудить как можно меньше подозрения? Мы пришли к заключению, что родителям вовсе не следует предпринимать поездку. Они представляли собой самую явную угрозу участию Маргарет в культе, будучи ожесточенно критически настроенными с самого начала. Ехать следует двум сестрам и брату на неделю. Я также должен был поехать, изображая друга сестры Лизы.

Мы придумали историю о том, что мистеру Роджерсу доктор не разрешил подобное путешествие — у него проблема с сердцем. Миссис Роджерс не могла выбраться с работы и чувствовала себя обязанной оставаться близко к дому, чтобы помочь мужу, если необходимо. Боб, брат Маргарет, позвонил в офис отделения своей компании в Мехико и уговорил их взять интервью по приему на работу у мужа Маргарет, который, как мы знали, искал способ заработать законные и постоянные деньги. Культовая колония в Мехико была рассеянной, и семьям членов было предложено работать самостоятельно.

Затем Боб убедит мужа принять предложение об интервью с целью приема на работу. Боб должен был сопровождать его в Мехико на несколько дней, чтобы дать нам время побыть наедине с Маргарет.

План заключался в том, чтобы оценить состояние ума Маргарет и попробовать убедить ее вернуться в Соединенные Штаты с детьми. Мы надеялись, что после предыдущего визита она может больше скучать по дому, и что если она на самом деле не любит своего мужа, как мы подозревали, у нас имелся хороший шанс на успех.

Все началось гладко. Когда мы приехали, Маргарет с мужем показывали мало признаков тревоги или вовсе их не показывали. Мы провели первый день вместе, и наша группа нарисовала розовую картинку самих себя. Никоим образом мы не показывали, что нас волнует их образ жизни. Мы выходили, чтобы обильно и хорошо поесть, ходили по магазинам и купили всей семье новую одежду, прекрасно проводили время. Нам было интересно отметить, что Маргарет с мужем никак не пытались рекламировать перед нами группу.

Боб уехал с мужем на следующий день, и мы пригласили Маргарет в свой отель и сняли комнату для нее и детей. Мы добровольно предложили погулять с детьми и порекомендовали ей полежать и немного поспать в это время.

Когда через пять часов мы вернулись, она все еще спала. Она явно была измождена. Когда она встала, в лице у нее появились какие-то краски. Мы распорядились о том, чтобы в комнату принесли еду. Было ясно, что она не привыкла есть так хорошо или быть обслуживаемой в таком прекрасном отеле. И она самым старательным образом наслаждалась этим!

После обеда мы начали разговор. Он начался воспоминаниями о приятном детстве. Затем сестры все больше и больше стали говорить о том, как им ее не хватает и как они чувствуют, что у них украли сестру, которую они так любили. Полились слезы и последовали долгие объятия. Затем дискуссия обратилась к детям и их будущему. Так ли она рисовала в своем воображении воспитание семьи? Был ли Том ее мечтой об идеальном муже?

Казалось, время назрело. “Эй, послушай, Маргарет, — сказала одна из сестер. — Не хочешь ли ты вернуться с нами в Коннектикут?”

“О, черт возьми, я бы с восторгом!” — возбужденно ответила Маргарет. Но затем также быстро она опустилась обратно на кушетку и сказала: “О, я не могу этого сделать”.

“Почему нет?” — спросила Лиза.

“Потому что просто не могу”.

Я вмешался. “Это потому что ты веришь, что Богу не понравилось бы, если бы ты это сделала?”

“Да, — сказала она. — Кроме того, Том никогда бы этого не сделал, если только ему не скажет Элиас”. Элиас был ближайшим лидером. Это был первый раз, когда Маргарет упомянула об этом аспекте группы перед сестрами.

“А что бы ты хотела сделать?” — снова спросил я.

“Не знаю, я не думаю, что могу”, — сказала она с тоном отвращения.

“Что бы случилось, если бы Бог пришел и приказал тебе вернуться в Коннектикут?” — спросил я.

“Он никогда бы этого не сделал”, — ответила она.

“Но если бы сделал? — настаивал я. — Что, если бы он сказал тебе ясным, отчетливым голосом, что его воля в том, чтобы взять детей и поехать в Коннектикут на несколько месяцев? Ты бы подчинилась? — сказал я, повышая голос. — Кому ты предана, Богу или группе?”

Она немного подумала об этом и ответила: “Если бы Бог приказал мне поехать в Коннектикут, я бы поехала”.

“Даже если твой муж или другой член приказали бы тебе остаться?” — спросил я настойчиво. Я нажимал, но мне хотелось видеть, как далеко я могу зайти.

“Если Бог сказал бы мне, что надо ехать, я бы поехала, даже если другие приказали бы остаться”, — заявила она.

Очень хорошо, подумал я. Теперь следующий шаг. Я спросил ее: “Как бы ты узнала, хочет ли Бог, чтобы ты ехала, если ты не молилась и не спрашивала, какова его воля? Ты когда-нибудь задавала ему подобный вопрос?”

“Нет, но я задам сегодня вечером. Но я не думаю, что он хочет, чтобы я ехала в Коннектикут”.

“О, так ты собираешься подсказать Богу, что говорить, — сказал я. — Почему бы тебе не спуститься в глубину души и не помолиться без предварительных выводов о том, чего хочет Бог от тебя и твоих детей в этой жизни? Мой голос был напряженным. — Молись пламенно и свободно, вложив в это всю свою веру в то, что то, чего он хочет, будет для тебя правильным”.

Маргарет спросила меня, действительно ли я так сильно верю в Бога, и я сказал, что да. Затем она спросила меня о моей духовной жизни. Это дало мне благоприятную возможность, которая была нужна, чтобы пустить в ход свой опыт с мунистами — как я пришел к вере в то, что Бог говорит через моих лидеров, и что я не мог сомневаться, задавать критические вопросы или даже покинуть группу. Я объяснил идеологическую обработку по насаждению фобий и показал ей, как, наконец, сумел вообразить будущее для себя вне группы, потому что встретил так много бывших мунистов, которые по-прежнему были очень духовными, хорошими людьми после того, как ушли.

Она слушала внимательно. Я объяснил, что перестал доверять собственному внутреннему голосу, пока был у мунистов, и верил, что он был враждебным, когда на деле, как я узнал, он был прямой связью с Богом. Я объяснил, как меня контролировали с помощью страха и чувства вины и как у мунистов и у Детей Бога существовал полный контроль над информацией, которую мы получали. Лидеры и там и там видели себя в качестве избранных Богом на земле, и там и там имели абсолютную власть, и там и там были крайне богаты.

“Ты веришь, что Бог дал человеку свободную волю только для того, чтобы у него ее отняли посредством обмана и контроля сознания? — спросил я у нее. — Подумай об этом: ты веришь в Бога, который хочет, чтобы его дети были роботами или в самом лучшем случае — рабами? Если он этого хотел, — отметил я, — Он никогда не дал бы Адаму и Еве свободной воли! Не является ли это крупным противоречием?”

Рот Маргарет открылся, и глаза у нее были по блюдцу. Я обнял ее и извинился. Я объявил, что мне нужно побыть наедине с собой, и отправился погулять. Ей нужно было время, чтобы поглотить то, что я сказал. Я был уверен, что сестры помогут ей начать над этим работать и справляться с чувствами по мере их проявления.

Позже этим вечером я проговорил с ней еще несколько часов, в основном стараясь придать силы. У нее хороший мозг, говорил я ей, его следует использовать. Она всегда была этичным человеком — неужели она в самом деле верит, что цели оправдывают средства? По-христиански ли использовать секс для вербовки людей? Она любила свою семью. Неужели она позволит, чтобы ее страхи были сильнее ее любви? Я взывал также к ее материнскому инстинкту и спрашивал, как она себя чувствует, позволяя детям расти в фактической нищете при отсутствии формального образования и с почти полным отсутствием медицинского внимания. Я знал, что ей известно, что дети других членов умирали, потому что их не пускали к врачам.

Перед тем, как она пошла спать, я напомнил, чтобы она молилась, и молилась усердно. “Молись так, как никогда не молилась прежде. Умоляй Бога показать тебе путь. Спроси, чего Он хочет от тебя!”

Этой ночью мы позволили детям спать с нами, чтобы она получила не потревоженный ночной отдых. На следующее утро Маргарет рассказала нам о невероятных снах, наполненных символами великой борьбы и беспорядка. В одном сне она ночью потерялась в лесу, не зная, как выбраться. В другом ее бомбардировали штормовые океанские волны одну в маленькой лодке. Третий сон у нее был о блуждании в поле с дикими цветами посреди теплого, солнечного весеннего дня.

После завтрака я спросил, узнала ли она ответ Бога на свой вопрос. Она с улыбкой вспыхнула, затем нахмурилась. Она поднялась из-за стола и подошла к окну. Затем, пристально посмотрев какое-то время на улицу, повернулась и сказала: “В глубине сердца я думаю, что мне следует вернуться в Штаты, но я думаю, что не могу этого сделать”.

Я почувствовал себя так, точно у меня с груди свалилась стофунтовая тяжесть, но постарался не показывать возбуждения. Ее сестры заплакали.

“Что останавливает тебя?” — поинтересовался я.

Она вздохнула и надолго задумалась. Затем сказала: “Я боюсь”.

Я с ее сестрами подошел, и мы вчетвером стояли там, крепко обнявшись. “Не тревожься, — заверил я ее. — Мы поможем тебе всем, чем сможем. Доверься Богу”.

Мы действовали так, как если бы это решало дело. Теперь было время двигаться. Через два часа мы направлялись в аэропорт. Мы заранее позвонили ее родителям и сообщили им хорошую новость. Маргарет оставила Тому длинное письмо, сообщающее, что мы были на пути в Штаты, что она хочет побыть одна с детьми и своей семьей несколько недель и что она свяжется с ним и даст ему знать, когда он может приехать в гости, если захочет. Она заверяла его, что приняла решение об этом добровольно — что она очень долгое время была несчастна и что она чувствует, что Бог хочет от нее этого.

В аэропорту не было никаких помех. В ситуациях, подобных этой, я всегда полон страха, что что-нибудь безумное произойдет не так, как надо, наподобие всех самолетов, наполненных членами культа, появляющихся неожиданно на площадке для ожидания. Мы разговаривали во время полета домой, и я сказал ей, что у меня есть несколько друзей, которые были бывшими членами группы “Дети Бога”. Но я решил, что не буду объяснять свою роль до того, как пройдет пара недель, чтобы у нее было время для стабилизации. Есть пара других клиентов, которые до сего дня не знают, что меня пригласили их консультировать по просьбе их семьи.

Когда она вошла в свой дом впервые через десять лет, она увидела воздушные шары с огромной надписью “ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!”, свисающей с потолка. Дом был наполнен родственниками и друзьями. Слезы потоками лились по ее лицу. Она забыла, насколько великолепна была жизнь для нее здесь. Она сказала мне позднее, что чувствовала себя, как военнопленная, которая только что освободилась после десяти лет плена. Так много людей выросли и изменились. Сильно изменилось все по соседству. И она полностью ничего не знала о национальных и мировых событиях последнего десятилетия. Ей нужно было очень многое наверстывать.

За пару дней я организовал для нее возможность посидеть с несколькими бывшими членами. Я был достаточно счастлив, определив местонахождение одного человека, которого она знала, пока он был в группе. Маргарет поразительно менялась к лучшему со дня на день. Она поправилась, начала шутить, а в лице у нее появились краски и выразительность. Ее дети быстро и радостно приспосабливались к новой жизни. Позднее были приняты меры к тому, чтобы помочь ее мужу при поддержке его семьи.

Никто не может выйти из подобного этому длительного опыта без эмоциональных проблем, и она не была исключением. Однако, не все случаи успешны. Я брался, особенно в ранние годы консультационной работы, за несколько случаев, в которых был не в состоянии оказать человеку помощь по выходу из культа. Оглядываясь назад, я вижу, что некоторые случаи имели слишком много факторов, направленных против успеха, но, тем не менее, я пытался. Некоторые случаи включали в себя психопатологию индивида в группе или у самих членов семьи. Другие случаи касались семей, которые пренебрегали необходимостью сказать мне все о семейной истории, в то время как в других имелся налицо намеренный саботаж со стороны одного из членов семьи.