§ 55. Экономика мышления не имеет значения для чистой логики и учения о познании. Ее отношение к психологии

Поскольку эти мысли совпадают с учением Р.Авенариуса и Э.Маха, разногласия между нами нет, и я с радостью присоединяюсь к ним. Я, действительно, убежден, что в особенности трудам Э. Маха по истории методологии мы обязаны многим в смысле логического поучения даже и там, где не всецело можно (или совершенно нельзя) согласиться с его выводами. К сожалению, Мах не затронул именно тех, как бы мне ка­залось, наиболее плодотворных проблем дедуктивной экономики мыш­ления, которые я выше пытался формулировать, хотя и кратко, но, на­деюсь, достаточно определенно. И что он этого не сделал, это, по край­ней мере, отчасти объясняется гносеологическими искажениями, кото­рые он счел возможным ввести в свои исследования. Но именно с этим и связано особенно сильное действие работ Маха. С этой стороны его идеи сходятся также с мыслями Авенариуса; и это же заставляет меня здесь выступить против него.

Учение Маха об экономии мышления, как и учение Авенариуса о на­именьшей затрате сил, относится, как мы видели, к известным биологи­ческим фактам и, в конечном счете, представляет отрасль учения о раз­витии. Отсюда само собой понятно, что упомянутые исследования мо­гут, правда, пролить свет на практическое учение о познании, на мето­дологию научного исследования, но отнюдь не на чистое учение о по­знании, в частности, не на идеальные законы чистой логики. С другой стороны, сочинения школы Маха-Авенариуса, по-видимому, имеют в ви­ду именно теорию познания с обоснованием в смысле экономии мыш­ления. Против подобного понимания и употребления экономики мыш­ления, разумеется, обращается весь этот арсенал возражений, которые приведены нами выше против психологизма и релятивизма. Обоснова­ние учения о познании в смысле экономии мышления в конце концов, ведь, возвращает нас к психологическому обоснованию, так что нет на­добности ни повторять, ни специально приспособлять к этому учению наши аргументы.

У Корнелиуса нагромождаются очевидные несовместимости в силу

316

того,что он берется вывести из телеологического принципа психической антропологии элементарные факты психологии,,которые, в свою оче­редь, являются предположением для выведения самого этого принципа, и что он далее стремится к гносеологическому обоснованию философии вообще посредством психологии .Я напоминаю,что этот так называемый принцип менее всего есть завершающий объяснение рациональный принцип: он есть просто обобщение комплекса фактов приспособления - комплекса, который - в идеале - требует окончательного сведения на элементарные факты и элементарные законы, все равно, сможем ли мы когда-либо достичь этого или нет.

Обоснование психологии на телеологических принципах, принима­емых за "основные законы", с целью объяснить посредством них различ­ные психические функции, не может содействовать развитию психоло­гии. Несомненно поучительно показать телеологическое значение пси­хических функций и важнейших психических продуктов, т.е. показать в деталях, как и посредством чего фактически образующиеся комплексы психических элементов обладают тем свойством полезности для само­сохранения, которого мы ожидаем a priori.Но выставлять первично дан­ные элементы "необходимыми следствиями" этих принципов, притом так, что создается видимость действительного объяснения, и, сверх того, делать это в связи научного изложения, посвященного, главным обра­зом, уяснению последних основ психологии,- это может привести толь­ко к путанице.

Психологический или гносеологический закон, который говорит о стремлении произвести возможно большую работу в том или ином на­правлении, есть бессмыслица. В чистой сфере фактов не существует "возможно большего", в сфере закономерности не существует стремле­ния. В психологическом смысле в каждом случае происходит нечто оп­ределенное, ровно столько-то и не больше.

Фактическая сторона принципа экономии сводится к тому, что су­ществуют представления, суждения и иные переживания мышления, и в связи с ними также чувства, которые в форме удовольствия содействуют известным интеллектуальным тенденциям, в форме же неудовольствия отталкивают от них. Далее можно констатировать в общем, грубом и це­лом прогрессирующий процесс образования представлений и суждений, причем из элементов, первоначально лишенных значения, прежде всего образуются отдельные данные опыта, а затем эти данные сливаются в одно более или менее упорядоченное единство опыта. По психологи­ческим законам на основе грубо согласующихся первых психических коллокаций возникает представление единого, общего для нас всех мира и слепая эмпирическая вера в его существование. Но нельзя упускать из виду,что этот мир не для каждого тот же самый, он таков только в общем и целом, лишь настолько, чтобы практически была в достаточной мере дана возможность общих представлений и действий. Мир не одинаков для простого человека и для научного исследователя; для первого мир есть связь приблизительной правильности, пронизанная тысячью слу­чайностей, для второго мир есть природа, в которой всюду и везде гос-

317

подствует абсолютно строгая закономерность.

Несомненно имеет большое научное значение показать психологи­ческие пути и средства, с помощью которых развивается и устанавли­вается эта достаточная для потребностей практической жизни (потреб­ностей самосохранения) идея мира как предмета опыта; далее, показать психологические пути и средства, с помощью которых в умах отдельных исследователей и целых поколений исследователей образуется объек­тивно адекватная идея строго закономерного единства опыта с его не­престанно обогащающимся научным содержанием. Но с гносеологиче­ской точки зрения все это исследование не имеет значения. В лучшем случае она может оказаться полезной для теории познания косвенно, а именно, для целей критики гносеологических предрассудков, в которых ведь все сводится к психологическим мотивам. Вопрос не в том, как воз­никает опыт,наивный или научный, а в том, какое содержание он должен иметь, чтобы быть объективно правильным опытом; вопрос в том, како­вы те идеальные элементы и законы, на которых основывается эта объ­ективная обязательность реального познания (и в более общей форме, всякого познания вообще), и как собственно надо понимать это их дей­ствие. Другими словами, мы интересуемся не возникновением и изме­нением представления о мире, а объективным правом, с которым науч­ное представление о мире противопоставляет себя всякому другому и в силу которого оно утверждает свой мир как объективно-истинный.Пси­хология стремится уяснить образование представлений о мире; наука о мире (как совокупность различных реальных наук) стремится с очевид­ностью познать,что существует реально как истинный и действительный мир; теория же познания ищет с очевидностью постигнуть, что в объ­ективно-идеальном смысле создает возможность достоверного позна­ния реального и возможность науки и познания вообще.