§ 56. Продолжение, latepov жрохероу обоснования чисто логического через экономику мышления

Видимость, будто в лице принципа сбережения мы имеем дело с гно­сеологическим или психологическим принципом, обусловливается,глав­ным образом, смешением фактически данного с логически идеальным, которое незаметно подставляется вместо него. Мы с очевидностью при­знаем высшей целью и идеально правомерной тенденцией всякого объ­яснения, выходящего за пределы простого описания, чтобы оно подчи­нило "слепые" сами по себе факты возможно более общим законам и в этом смысле возможно более рационально объединяло их. Здесь вполне ясно, что означает это "возможно более" "объединяющее" действие: это есть идеал всеобъемлющей и всепостигающей рациональности. Если все фактическое подчинено законам, то должна иметься минимальная со­вокупность возможно более общих и дедуктивно независимых друг от друга законов, к которым чисто дедуктивным путем сводятся все осталь-

318

ные законы. Тогда эти "основные законы" суть именно указанные воз­можно более объемлющие и плодотворные законы, их познание достав­ляет абсолютно наибольшее уразумение данной области и позволяет объяснять в ней все, что вообще поддается объяснению (причем, впро­чем, в идеале предполагается безграничная способность к дедукции и подчинению). Так геометрические аксиомы объясняют или объемлют в качестве основных законов совокупность пространственных фактов, они с очевидностью сводят каждую общую пространственную истину (иными словами, каждую геометрическую истину) к ее последним осно­ваниям.

Эту цель, или этот принцип, возможно большей рациональности мы, следовательно, познаем с очевидностью как высшую цель рациональных наук.Ясно,что познание более общих законов есть действительно нечто лучшее,чем познание тех законов, которыми мы уже обладаем, ибо под­водит нас к более глубоким и более объемлющим основаниям. Но это, очевидно, есть не биологический принцип и не принцип экономии мыш­ления, а, наоборот, чисто идеальный и вдобавок нормативный принцип. Он никоим образом не может быть сведен к фактам психической жизни или общественной жизни человечества, или истолкован в смысле таких фактов. Отождествлять тенденцию возможно большей рациональности с биологической тенденцией к приспособлению, или выводить первую из второй, и затем еще возлагать на нее функцию основной психической силы - это есть такое скопление заблуждений, к которому приближают­ся только психологические искажения логических законов и понимание их как естественных законов. Сказать, что наша психическая жизнь фак­тически управляется этим принципом - это и здесь противоречит явной истине; наше фактическое мышление именно не протекает согласно с идеалами - как будто идеалы вообще были чем-то вроде сил природы.

Идеальная тенденция логического мышления, как такового, направ­лена в сторону рациональности. Сторонник экономии мышления делает из нее всеобъемлющую реальную тенденцию человеческого мышления, обосновывает ее на неопределенном принципе сбережения сил и, в ко­нечном счете,на приспособлении; и при этом он воображает,что уяснил норму, в силу которой мы должны рационально мыслить и вообще ус­тановить объективную ценность и смысл рациональной науки. Разуме­ется, можно с полным правом говорить об экономии в мышлении, о сбе­регающем мышление "включении" фактов в общие положения и низших обобщений - в высшие и т. п. Но это правомерно лишь при сравнении фактического мышления с уясненной идеальной нормой, которая,таким образом, есть жроХЕрОУ Xtf tpvaei. Идеальное значение нормы есть предпосылка всякой осмысленной речи об экономии мышления, следо­вательно, оно отнюдь не есть возможный результат, выведенный из уче­ния об этой экономии. Мы измеряем эмпирическое мышление идеальным и констатируем, что первое в некотором объеме фактически протекает так, как будто оно ясно руководилось идеальными принципами. Соот­ветственно этому, мы справедливо говорим о естественной телеологии нашей духовной организации,как о таком ее устройстве,в силу которого

319

процесс нашего представления и суждения протекает в общем и целом (именно в размере, достаточном для среднего содействия жизни) так, как будто оно регулируется логикой. Исключая немногие случаи дейст­вительно самодостоверного мышления, наше мышление не содержит в себе самом обеспечения своей логической правильности, оно само не об­ладает самоочевидностью и не упорядочено целесообразно косвенным путем - через предшествовавшую самоочевидность. Но фактически ему свойственна некоторая кажущаяся рациональность, оно таково, что мы, исходя из идеи экономии мышления и размышляя о путях эмпирического мышления, можем с очевидностью показать, что подобные пути мышле­ния должны вообще давать результаты, совпадающие в грубом прибли­жении со строго логическими выводами, о чем мы и говорили выше.

lorepov npoxepov здесь ясно. Еще до всякой экономики мышления мы должны знать идеал, мы должны знать, к чему в идеале стремится наука, чем являются и что дают в идеале закономерные связи, основные законы и производные законы, - и только тогда мы можем изложить и оценить сберегающую мышление функцию их познания. Правда, еще до научного исследования этих идей у нас есть некоторые смутные понятия о них, так что об экономии мышления может идти речь и до построения науки чистой логики. Но положение дел этим по существу не изменяется; сама по себе чистая логика предшествует всякой экономике мышления, и остается нелепостью основывать первую на последней.

Сюда присоединяется еще одно. Само собой разумеется, что и вся­кое научное объяснение и понимание протекает согласно психологиче­ским законам и в направлении экономии мышления. Но ошибочно пред­полагать, что этим стирается различие между логическим и естествен­ным мышлением и что научную деятельность ума можно представлять как простое "продолжение" слепой естественной деятельности. Конеч­но, можно, хотя и не совсем безопасно, говорить о "естественных", как и о логических, "теориях". Но тогда нельзя упускать из виду, что логи­ческая теория в истинном смысле отнюдь не совершает того же, что ес­тественная теория, только с несколько большей интенсивностью; у нее не та же цель или, вернее: она имеет цель, в "естественную" же "теорию" мы только привносим цель. Как указано выше, мы измеряем известные естественные (и это означает здесь: не обладающие очевидностью) про­цессы мышления логическими теориями, которым одним лишь по праву принадлежит это название, и называем первые естественными теориями лишь потому, что они дают такие психологические результаты, которые таковы, как если бы они возникли из логически самоочевидного мыш­ления и действительно были теориями. Но, называя их так, мы непро­извольно впадаем в ту ошибку,что приписываем этим "естественным" те­ориям существенные особенности действительных теорий и, так сказать, привносим в них подлинно теоретический элемент. Пусть эти подобия теорий в качестве психических процессов и обладают каким угодно сход­ством с действительными теориями; но все же они в корне отличны от них. Логическая теория есть теория в силу господствующей в ней иде­альной связи необходимости,между тем как то,что здесь называется ес-

320

тественной теорией, есть поток случайных представлений или убежде­ний без самоочевидной связи, без связующей силы, но обладающий на практике средней полезностью, как будто в основе его лежит что-то вро­де теории.

Заблуждения этого направления проистекают в конечном счете из того, что его представители - как и психологисты вообще - заинтересо­ваны только познанием эмпирической стороны науки. Они до известной степени за деревьями не видят леса. Они трудятся над проблемой науки как биологического явления и не замечают, что они даже совсем и не за­трагивают гносеологической проблемы науки как идеального единства объективной истины. Прежнюю теорию познания, которая еще видела в идеальном проблему, они считают заблуждением, которое лишь в од­ном смысле может быть достойным предметом научной работы: именно, для доказательства его функции относительного сбережения мышле­ния низшей ступени развития философии. Но чем больше такая оценка основных гносеологических проблем и направлений грозит стать фило­софской модой, тем сильнее должно восстать против нее трезвое исс­ледование^ тем более, вместе с тем, необходимо - посредством возмож­но более многостороннего обсуждения спорных принципиальных воп­росов и в особенности посредством возможно более глубокого анализа принципиально различных направлений мышления в сферах реального и идеального - проложить путь тому самоочевидному уяснению, которое есть необходимое условие для окончательного обоснования философии. Предлагаемый труд рассчитывает хоть немного содействовать этому.

321

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

_{ЗАКЛЮЧЕНИЕ}

_{КРИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ}