§ 14. Понятие нормативной науки. Основное мерило, или принцип, ее единства

Прежде всего установим положение, имеющее решающее значение для всего нашего дальнейшего исследования: каждая нормативная ^так­же и каждая практическая дисциплина опирается на одну или несколько теоретических дисциплин, поскольку норма ее должна обладать теоре­тическим содержанием, отделимым от идеи нормирования (долженст­вования), и научное исследование этого содержания является задачей соответствующих теоретических дисциплин.

Чтобы выяснить это, исследуем понятие нормативной дисциплины в его отношении к понятию теоретической дисциплины. Законы первой говорят, как обычно полагают, о том, что должно быть, хотя может и не быть, а при известных условиях даже не может быть; законы последней, наоборот,говорят исключительно о том,что есть. Спрашивается,что ра­зумеется под этим "должно быть" по сравнению с простым бытием.

Очевидно, первоначальный смысл долженствования, связанный с известным желанием или хотением, с требованием или приказанием, на­пример: "ты должен слушаться меня", "пусть придет ко мне X" - слишком узок. Подобно тому, как иногда мы говорим о требовании в более ши­роком смысле, причем нет никого, кто бы требовал, а иногда и никого, от кого бы требовалось, так мы часто говорим и о долженствовании не­зависимо от чьего-либо желания или хотения. Когда мы говорим: "Воин

204

должен быть храбрым", то это не значит, что мы или кто-либо другой, желаем или хотим, повелеваем или требуем это;такого рода мнение ско­рее можно понимать так, что вообще, то есть по отношению к каждому воину, правомерно соответствующее желание или требование; правда, и это не совсем верно, так как в сущности нет необходимости, чтобы здесь действительно была налицо такая оценка какого-либо желания или требования. "Воин должен быть храбрым" означает только, что храбрый воин есть "хороший" воин, и при этом - так как предикаты "хо­роший" и "дурной" распределяют между собой объем понятия воин -подразумевается, что не храбрый воин есть "дурной" воин. Так как это оценивающее суждение верно, то прав всякий, кто требует от воина храбрости; на том же основании желательно, похвально и т. д. воину быть храбрым. То же мы имеем и в других примерах. "Человек должен любить своего ближнего" означает: кто не любит своего ближнего, тот не "хороший" и, следовательно, ео ipso (в этом отношении) "дурной" че­ловек. "Драма не должна распадаться на эпизоды" - иначе она не "хо­рошая" драма, не "настоящее" художественное произведение. Во всех этих случаях мы ставим положительную оценку, признание позитивного предиката ценности в зависимость от известного условия,неиспвлнение которого влечет за собой соответствующий отрицательный предикат. Вообще мы можем считать тождественными или, по меньшей мере, рав­нозначными формы: "А должно быть В" и "А, которое не есть В, есть дур­ное А" или "только А, которое есть В, есть хорошее А".

Термином "хороший" мы пользуемся здесь, разумеется, в самом ши­роком смысле для обозначения всего ценного в каком бы то ни было от­ношении; в конкретных, подходящих под нашу формулу, предложениях его надо каждый раз понимать сообразно тому роду ценности, который лежит в их основе, например, как полезное, прекрасное, нравственное и т. д. Существует столько же многообразных смыслов речи о должен­ствовании, сколько различных видов оценки, т. е. сколько действитель­ных и предполагаемых ценностей.

Отрицательные выражения долженствования не следует понимать как отрицания соответствующих положительных; как и в обычном смыс­ле отрицание требования не имеет значения запрещения. "Воин не дол­жен быть трусливым" не означает неверности утверждения, что воин должен быть труслив, а означает,что трусливый воин есть плохой воин. Следовательно, равнозначны следующие формы: "А не должно быть В" и "А, которое есть В, есть всегда плохое А" или "только А, которое не есть В, есть хорошее А".

Что долженствование и недолженствование исключают друг друга - это есть формально-логическое следствие приведенных суждений; то же применимо и к положению, что суждение о долженствовании не за­ключает в себе утверждения о соответствующем бытии.

Очевидно, что нормативными суждениями будут признаны не одни лишь уясненные нами суждения нормативной формы, а и другие, хотя бы в них и отсутствовало слово "должно". Несущественно, что вместо "А должно (или не должно) быть В" мы можем также сказать: "А обязано

205

(или не имеет права) быть В". Важнее указание на обе новые формы: "А не обязано быть В" и "А имеет право быть В", которые стоят в отношении контрадикторной противоположности к двум первым формам. Следо­вательно, "не обязано" есть отрицание "должно" или, что то же, отри­цание "не имеет права"; "имеет право" есть отрицание "не должно" или, что то же, "не имеет права"; это легко видно из пояснительных оцени­вающих суждений: "А не обязано быть В" = "А, которое не есть В, еще не есть в силу этого дурное А"; "А имеет право быть В" = "А, которое есть В, еще не есть в силу этого дурное А".

Но сюда следует присоединить еще другие суждения. Например: "чтобы А было хорошим, достаточно (или недостаточно),чтобы оно бы­ло В". Между тем как прежние суждения выражают те или иные необ­ходимые условия признания или непризнания положительных или от­рицательных предикатов ценности, в рассматриваемых суждениях вы­сказываются лишь достаточные условия. В иных суждениях, наконец, одновременно обозначаются и необходимые, и достаточные условия.

Этим исчерпываются существенно важные формы всеобщих норма­тивных суждений; им соответствуют, разумеется, также формы частных и единичных оценивающих суждений, не представляющие ничего суще­ственного для анализа; из них последние для наших целей вообще не име­ют значения; они стоят всегда в более или менее близком отношении к известным общим нормативным положениям и могут выступать в отвле­ченных нормативных дисциплинах лишь в качестве примеров для регу­лирующих их общих положений. Такие дисциплины стоят вообще вне ка­кого бы то ни было индивидуального бытия, их общие положения имеют "чисто отвлеченную" природу и носят характер законов в подлинном смысле слова.

Мы видим из этого анализа, что каждое нормативное суждение предполагает известного рода оценку (одобрение, признание), из кото­рой вытекает понятие "хорошего" (ценного) в известном смысле или же "дурного" (лишенного ценности) в отношении известного класса объек­тов; сообразно с этим,такие объекты распадаются на хорошие и дурные. Чтобы иметь возможность высказать нормативное суждение "воин дол­жен быть храбрым",я должен иметь некоторое понятие о "хорошем" во­ине, и это понятие не может основываться на произвольном номиналь­ном определении, а должно исходить из общей оценки, которая давала бы возможность признавать воинов - сообразно с теми или иными их свойствами - хорошими или дурными. Здесь, при простом установлении смысла суждений долженствования,нас не касается вопрос, имеет ли эта оценка в каком-либо смысле "объективное значение" или нет, следует ли вообще делать различие между субъективно и объективно "хорошим". Достаточно отметить,что нечто считается ценным, как будто оно на са­мом деле было ценностью и благом.

И, наоборот, если на основании известной общей оценки установ­лена пара предикатов ценности для соответствующего класса, то этим дана возможность нормативных суждений; все формы нормативных суждений получают свой определенный смысл. Каждый конституцион-

206

ный признак В "хорошего" А дает, например, суждение такой формы: "А должно быть В"; несоединимый с В признак В¹ - суждение: "А не имеет права (не должно) быть В¹", и т. д.

Что касается, наконец, понятия нормативного суждения, то после произведенного нами анализа мы можем описать его следующим обра­зом. В связи с основным оценивающим положением и определяемым им содержанием соответствующей пары предикатов ценности называется нормативным каждое суждение, в котором выражены какие-нибудь не­обходимые или достаточные условия (или необходимые и достаточные) для обладания подобным предикатом.

Найдя в процессе оценке различие между "хорошим" и "дурным" в определенном смысле, стало быть, и в определенной сфере, мы, естест­венно, заинтересованы в установлении тех обстоятельств и внешних или внутренних свойств, которые обеспечивают применение предикатов "хо­роший" или "дурной"; нам надо также знать, какие свойства не могут от­сутствовать для того,чтобы объекту данной сферы можно было еще при­писать ценность "хорошего" и т. д.

Говоря о хорошем и дурном, мы вместе с тем в процессе сравнитель­ной оценки устанавливаем также различие лучшего и наилучшего, худ­шего и наихудшего. Если удовольствие есть благо, то из двух удоволь­ствий более интенсивное и продолжительное есть лучшее.Если познание представляется нам чем-то хорошим, то все же не всякое познание "оди­наково хорошо". Познание законов мы оцениваем выше, чем познание единичных фактов; познание более общих законов - например, что каж­дое уравнение n-ной степени имеет п корней - выше, чем познание под­чиненных им частных законов - например, что каждое уравнение 4-ой степени имеет 4 корня. Таким образом, об относительных предикатах ценности возникают такие нормативные вопросы, как и об абсолютных. Если установлено конститутивное содержание хорошего или дурного по нашей оценке, то спрашивается,что следует считать при сравнительной оценке конститутивно лучшим или худшим; затем, далее, каковы связан­ные с этим предикаты ближайшие и дальнейшие, необходимые и доста­точные условия, конститутивно определяющие содержание "лучшего" -или же "худшего" - и, наконец, "относительно наилучшего". Конститу­тивные содержания положительных и относительных предикатов цен­ности являются, так сказать, единицами измерения, которые мы прила­гаем к объектам соответствующей сферы.

Совокупность этих норм, очевидно, образует замкнутую в себе группу, определяемую основным оценивающим положением. Норматив­ное суждение, которое выставляет по отношению к объектам сферы об­щее требование, чтобы они в возможно большей степени соответство­вали конститутивным признакам положительных предикатов ценности, занимает в каждой группе сопринадлежащих норм особое положение и может быть названо основной нормой .Такую роль играет, например, ка­тегорический императив в группе нормативных суждений, составляю­щих этику Канта; таков же принцип "возможно большего счастья боль­шего числа людей" в этике утилитаристов.

207

Основная норма есть коррелят определения "хорошего" или "луч­шего" в соответственном смысле; она указывает, согласно какой основ­ной мере (основной ценности) должно происходить нормирование.Она, таким образом, не представляет в собственном смысле слова норматив­ного суждения. Отношение основной нормы к собственно нормирую­щим суждениям аналогично отношению между так назыраемыми опре­делениями ряда чисел и постоянно с ними сообразующимися теоремами о числовых отношениях в арифметике. И здесь основную норму можно было бы обозначить, как "определение" понятия, которое служит мерой хорошего,- например,хорошего в нравственном смысле;хотя обычное логическое понятие определения было бы этим нарушено.

Если же мы ставим себе цель в связи с такого рода "определением", стало быть, в связи с одной общей основной мерой, научно исследовать совокупность сопринадлежащих нормативных суждений, то является идея нормативной дисциплины. Каждая подобная дисциплина, следова­тельно, характеризуется однозначно своею основной нормою или опре­делением того,что в ней должно признаваться "хорошим". Если,напри­мер, мы принимаем хорошим создание и продолжение, умножение и по­вышение удовольствия, то мы спросим, какие объекты доставляют удо­вольствие и при каких субъективных и объективных обстоятельствах; и вообще, каковы необходимые и достаточные условия для наступления удовольствия, его продления, умножения и т. д. Эти вопросы, рассмат­риваемые как цели научной дисциплины, образуют гедонику; это есть нормативная этика в духе гедонического учения. Оценка, с точки зрения возбуждаемого удовольствия, есть основная норма, определяющая единство данной дисциплины и отличающая ее от каждой другой нор­мативной дисциплины. Так и каждая нормативная дисциплина имеет свою собственную основную норму, которая в каждом данном случае яв­ляется объединяющим принципом ее,Л теоретических же дисциплинах, наоборот, отсутствует эта центральная связь всех исследований с основ­ной мерой ценности, как источником преобладающего интереса норми­рования. Единство их исследований и порядок их познаний определя­ется исключительно теоретическим интересом, направленным на иссле­дование того, что связано по существу (т. е. теоретически, в силу внут­ренней закономерности вещей) и что поэтому должно быть исследуемо совместно.