§ 26. Психологическое толкование принципа

У МИЛЛЯ УСТАНАВЛИВАЕТ НЕ ЗАКОН, А СОВЕРШЕННО

НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ И НАУЧНО НЕ ПРОВЕРЕННОЕ ОПЫТНОЕ

ПОЛОЖЕНИЕ

Здесь возникают разнообразные сомнения. Прежде всего бесспор­но несовершенна формулировка принципа. При каких же условиях, спросим мы, не могут существовать противоположные акты верования? У различных личностей, как это хорошо известно, вполне возможно со­существование противоположных суждений. Таким образом, приходит­ся - уясняя вместе с тем смысл реального существования - сказать точ­нее: у одной и той же личности или, вернее, в одном и том же сознании не могут длиться, хотя бы в течение самого небольшого промежутка вре­мени, противоречащие акты верования. Но есть ли это действительно за­кон} Можем ли мы ему приписать неограниченную всеобщность? Где психологические индукции, оправдывающие его принятие? Неужели ни­когда не было и не будет таких людей, которые иногда, например, об­манутые софизмами, одновременно считали истинным противополож­ное? Исследованы ли наукой в этом направлении суждения сумасшед­ших? Не происходит ли нечто подобное в случае явных противоречий? А как обстоит дело с состояниями гипноза, горячки и т. д. ? Обязателен ли этот закон и для животных?

Быть может, эмпирист, чтобы избегнуть всех этих вопросов, огра­ничит свой "закон" соответствующими добавлениями, например, ска­жет, что закон действителен только для нормальных индивидов вида homo, находящихся в нормальном умственном состоянии. Но достаточ­но поставить коварный вопрос о более точном определении понятий "нормального индивида" и "нормального умственного состояния" и мы поймем, как сложно и неточно содержание того закона, с которым нам здесь приходится иметь дело.

Нет надобности продолжать эти размышления (хотя стоило бы по­говорить, например, о выступающем в этом законе отношении во вре­мени); ведь сказанного более чем достаточно, чтобы обосновать изуми­тельный вывод, именно,что хорошо знакомое намprincipium contradic-tionis, которое всегда признавалось очевидным, абсолютно точным и по­всеместно действительным законом, на самом деле оказывается образ­цом грубо неточного и ненаучного положения; и только после ряда по­правок, которые превращают его кажущееся точное содержание в до­вольно неопределенное, можно приписать ему значение правдоподоб­ного допущения. И действительно, так оно и должно быть, если эмпи­ризм прав, если несовместимость, о которой говорится в принципе про­тиворечия, надлежит толковать как реальное несосуществование проти­воречивых актов суждения, и сам принцип - как эмпирически-психоло­гическую всеобщность. А эмпиристы миллевского направления даже не заботятся о том, чтобы научно ограничить и обосновать то грубо неточ­ное положение, к которому они приходят на основании психологическо­го толкования; они берут его таким, как оно получается, таким неточ-

234

ным, каким только и могло быть "одно из наиболее ранних и ближайших наших обобщений из опыта", т. е. грубое обобщение донаучного опыта. Именно там, где речь идет о последних основах всей науки, нас вынуж­дают остановиться на этом наивном опыте с его слепым механизмом ас­социаций. Убеждения, которые помимо всякого внутреннего уяснения возникают из психологических механизмов, которые не имеют лучшего оправдания, чем общераспространенные предрассудки, которые лише­ны в силу своего происхождения сколько-нибудь стойкого или прочного ограничения, - убеждения, которые, если их брать, так сказать, дослов­но, содержат в себе явно ложное - вот что, по мнению эмпиристов, пред­ставляют собой последние основы оправдания всего в строжайшем смысле слова научного познания.

Впрочем, дальнейшее развитие этих соображений нас здесь не ин­тересует. Но важно вернуться к основному заблуждению противного учения,чтобы спросить, действительно ли указанное эмпирическое по­ложение об актах верования - как бы его ни формулировать - есть закон противоречия, употребляемый в логике. Оно гласит: при известных субъективных (к сожалению, не исследованных точнее, и потому не мо­гущих быть указанными полностью) условиях X в одном и том же со­знании два противоположных суждения формы "да" и "нет" не могут су­ществовать совместно. Разве это подразумевают логики, когда говорят: "два противоречащих суждения не могут быть оба истинными"? Доста­точно взглянуть на случаи, в которых мы пользуемся этим законом для регулирования актов суждения, чтобы понять, что смысл его совсем иной. В своей нормативной формулировке он явно и ясно утверждает одно: какие бы пары противоположных актов верования ни были взяты, - принадлежащие одной личности или разным, сосуществующие в одно и то же время или разделенные во времени, - ко_ всем без исключения и во всей своей абсолютной строгости применимо положением силу ко­торого члены каждой пары оба вместе не могут быть верны т.е. соот­ветствовать истине. Я думаю, что в правильности этой нормы не усом­нятся даже эмпиристы. Во всяком случае, логика, там, где она говорит о законах мышления, имеет дело только с этим логическим законом, а не с вышеизложенным неопределенным, совершенно отличным по со­держанию и до сих пор еще даже не формулированным "законом" пси­хологии .

ПРИЛОЖЕНИЕ К ДВУМ ПОСЛЕДНИМ ПАРАГРАФАМ: О НЕКОТОРЫХ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ ПОГРЕШНОСТЯХ ЭМПИРИЗМА

При том близком родстве, которое существует между эмпиризмом и психологизмом, позволительно сделать небольшое отступление,чтобы изобличать основные заблуждения эмпиризма. Крайний эмпиризм как теория познания не менее нелеп, чем крайний скептицизм. Он уничто-

235

жает возможность разумного оправдания опосредованного познания и, тем самым, уничтожает возможность себя самого как научно обосно­ванной теории¹. Он допускает, что существуют опосредованные позна­ния, вырастающие из связей обоснования, и не отвергает также прин­ципов обоснования. Он не только признает возможность логики, но и сам строит ее. Но если каждое обоснование опирается на принципы, со­гласно которым оно совершается, и если высшее оправдание его возмож­но лишь через апелляцию к этим принципам, то - когда принципы обос­нования сами, в свою очередь, нуждаются в обосновании- это ведет либо к кругу, либо к бесконечному регрессу. Круг получается, когда принципы обоснования, участвующие в оправдании принципов обоснования, сов­падают с ними; регресс - когда те и другие всегда различны. Итак, оче­видно, что требование принципиального оправдания для каждого опос­редованного познания только в том случае может иметь реализуемый смысл, когда мы способны непосредственно и с внутренней убедитель­ностью познавать некоторые первичные принципы,на которых в послед­нем счете покоится всякое обоснование. Сообразно с этим все оправ­дывающие принципы возможных обоснований должны быть дедуктивно сводимы к известным первичным, непосредственно очевидным принци­пам, и притом так, чтобы все принципы этой дедукции сами принадле­жали к числу этих принципов.

Но крайний эмпиризм, доверяя вполне, в сущности, только единич­ным эмпирическим суждениям (и доверяя совершенно некритически,так как он не обращает внимания на трудности, которые особенно велики именно в отношении этих единичных суждений), тем самым отказыва­ется от возможности разумного оправдания опосредованного знания. Вместо того, чтобы признать первичные принципы, от которых зависит оправдание опосредованного знания, непосредственными очевидностя-ми и, следовательно, данными истинами, эмпиризм полагает, что дости­гает большего, выводя их из опыта и индукции,т.е. оправдывая непос­редственно. Если спросить, каким принципам подчинено это выведение, чем оно оправдывается, то эмпиризм, так как ему закрыт путь к указа­ниям на непосредственно очевидные общие принципы, ссылается только на некритический наивный повседневный опыт. Последнему же он на­деется придать большую ценность тем, что, по образцу Юма, психоло­гически объясняет его. Он упускает, следовательно, из виду, что, если вообще не существует внутренне убедительного оправдания опосредо­ванных допущений, т.е. оправдания согласно непосредственно очевид­ным общим принципам, по которым протекают соответствующие обос­нования, вся психологическая теория, все учение эмпиризма, покоюще-еся само на посредственном познании, лишены какого бы то ни было ра­зумного оправдания и представляют собой произвольные допущения, не лучше любого предрассудка.

Согласно тому понятию скептицизма, какое мы развиваем в гл. VII, эмпиризм, следовательно, тоже характеризуется как скептическая теория. Виндельбанд весьма метко прилагает к нему слова Канта о "безнадежной попытке" - эмпиризм, говорит он, есть безнадежная попытка "обосновать посредством эмпирической теории то, что само является предпосылкой всякой теории" (Прелюдии, русск. пер., стр. 237).

236

Странно, что эмпиризм больше доверяет теории, изобилующей та­кими нелепостями, чем простейшим основным истинам логики и ариф­метики. В качестве настоящего психологизма, он всюду обнаруживает склонность смешивать - вероятно, в силу кажущейся "естественности" - психологическое возникновение известных общих суждений из опыта с их оправданием.

Любопытно, что не лучше обстоит дело и с умеренным эмпиризмом Юма, который пытается удержать за сферой чистой логики и матема­тики (при всем их затемнении психологизмом) априорное оправдание, эмпиристически же обосновывает только науки о фактах. И эта гносе­ологическая точка зрения оказывается несостоятельной и даже проти­воречивой; это показывает возражение, сходное с тем, которое мы выше высказали против крайнего эмпиризма. Опосредованные суждения о фактах - так мы можем вкратце выразить теорию Юма - допускают не разумное оправдание, а только психологическое объяснение, и вообще и всегда. Достаточно поставить вопрос о разумном оправдании психо­логических суждений (о привычке, ассоциации идей и т. п.), служащих опорой для самой этой теории, и об оправдании употребляемых ею умо­заключений о фактах, - и нам уясняется очевидное противоречие между смыслом суждения, которое эта теория хочет доказать, и смыслом обос­нований, к которым она прибегает. Психологические предпосылки те­ории сами суть опосредованные суждения о фактах и, стало быть, по смыслу доказываемого тезиса лишены какого бы то ни было разумного оправдания. Другими словами: правильность теории предполагает нера­зумность ее посылок,правильность посылок- неразумность теории (или же тезиса). (Таким образом, и учение Юма надо считать скептическим согласно точному смыслу этого термина, который будет установлен на­ми в гл. VII.)