§ 51. Решающие пункты в этом споре

В последнем счете, окончательное разъяснение и этого спора зави­сит прежде всего от правильного познания самого основного гносеоло­гического различия, а именно различия между реальным и идеальным, или от познания всех тех различий, на которые оно распадается. Это -не раз подчеркнутые различия между реальными и идеальными истина­ми, законами, науками, между реальными и идеальными (индивидуаль­ными и специфическими) всеобщностями и единичностями и т. д. Прав­да, в известной мере всякий знает эти различия, и даже такой крайний эмпирист, как Юм, проводит основное различение между "relation of ideas" и "matters of fact" - то самое различение, которому еще до него учил великий идеалист Лейбниц, отделяя verite's de raison от ve'rite's de fait. Но провести гносеологически важное разделение еще не значит пра­вильно понять его гносеологическую сущность. Надо ясно понять, что же такое есть это идеальное само по себе и в его отношении к реальному, как может быть установлено соотношение между идеальным и реаль­ным, как идеальное присуще реальному и познается в нем. Основной вопрос заключается в том, действительно ли идеальные объекты мыш­ления - выражаясь по современному - суть лишь указания сокращенных ради "экономии мышления" способов выражения, которые, будучи све­дены к собственному своему содержанию, распадаются на индивидуаль­ные единичные переживания,на представления и суждения о единичных фактах; или же прав идеалист, когда говорит, что эмпиристическое уче­ние, правда, можно высказать в виде туманного обобщения, но нельзя продумать до конца; что каждое высказывание, следовательно, и каждое высказывание, относящееся к самому этому учению, претендует на смысл и значение, и что каждая попытка свести эти идеальные единства к реальным единичностям приводит к безвыходным неясностям;что раз­дробление понятия на какой-нибудь объем единичностей без какого-ли­бо понятия, которое придавало бы этому объему единство в мышлении, немыслимо и т. д.

С другой стороны, понимание нашего различения реальной и иде­альной "теории очевидности" предполагает правильные понятия очевид­ности и истины. В психологистической литературе наших дней об оче­видности говорят так, как будто она есть случайное чувство, появляю­щееся при известных суждениях, отсутствующее при других; в лучшем случае, что оно у людей вообще, точнее говоря, у каждого нормального человека, находящегося при нормальных условиях суждения, связано с одними суждениями и не связано с другими. Каждый нормальный чело­век при известных нормальных обстоятельствах ощущает очевидность положения 2+1=1+2, как он ощущает боль, когда обожжется. Правда

306

тогда возникает вопрос, на чем же основывается авторитетность этого особого ощущения, каким образом последнее гарантирует истинность суждения, налагает на него "печать истины", "возвещает" его истин­ность, или в каких бы образах ни выражалась эта мысль. Хочется также спросить, как можно точно определить туманные слова о нормальных способностях и нормальных обстоятельствах, и прежде всего указать на то, что, даже при ссылке на нормальность, объем очевидных суждений не совпадает с объемом суждений, соответствующих истине. Никто в конце концов не станет отрицать, что и для нормального человека, вы­сказывающего суждение при нормальных обстоятельствах, огромное большинство возможных правильных суждений лишено очевидности. Но нельзя же понятие нормальности формулировать так, что ни один человек, действительно существующий и возможный среди данных ог­раниченных природных условий, не мог быть назван нормальным.

Если эмпиризм вообще не понимает отношения между идеальным и реальным в мышлении, то он не понимает и отношения между истиной и очевидностью. Очевидность не есть акцессорное чувство, случайно или с естественной закономерностью связанное с известными суждениями. Это вообще не есть психический характер такого вида, который можно, было бы просто прикрепить к любому суждению известного класса (напр., класса так называемых истинных суждений); как будто психоло­гическое содержание соответствующего суждения, рассматриваемого само по себе, остается тождественным, все равно, носит ли оно этот ха­рактер, или нет.Тут дело отнюдь не обстоит так, как мы обычно мыслим связь содержаний ощущений и относящихся к ним чувств: а именно,что два лица имеют одинаковые ощущения, но разно реагируют на них в чув­стве. Очевидность же есть именно не что иное, как "переживание" ис­тины. Истина переживается, конечно, только в том смысле, в каком во­обще может быть пережито идеальное в реальном акте. Другими слова­ми: истина есть идея, единичный случай которой есть актуальное пе­реживание в очевидном суждении. Отсюда сравнение с зрением, созер­цанием, восприятием истины в очевидности. И как в области восприятия невидимость чего-либо не означает его небытия, так и отсутствие оче­видности не означает неистинности. Истина относится к очевидности аналогично тому, как бытие чего-либо индивидуального относится к его адекватному восприятию. Отношение же суждения к очевидному суж­дению аналогично отношению наглядного допущения (в качестве восп­риятия, воспоминания и т. п.) к адекватному восприятию. Наглядно представленное и принятое за сущее не только мыслится, но и присут­ствует в акте так, как оно в нем мыслится. Так и то, о чем судят, как об очевидном,не только обсуждается, (то есть мыслится в суждении, вы­сказывании, утверждении), но и присутствует в самом переживании суждения - присутствует в том смысле, в каком может "присутствовать" соотношение вещей того или иного значения, смотря по его характеру, в качестве единичного или общего, эмпирического или идеального и т. п. Переживание совпадения мыслимого с присутствующим, пережитым, которое мыслится, - между пережитым смыслом высказывания и пере-

307

житым соотношением вещей, - есть очевидность, а идея этого совпаде­ния - истина. Но идеальность истины образует ее объективность. Что из­вестная мысль в данное время и в данном месте совпадает с пережитым соотношением вещей - есть не случайный факт. Отношение, наоборот, касается тождественного значения суждения и тождественного соотно­шения вещей. "Истинность" или "предметность" (или же "неистинность", "беспредметность") присущи не высказыванию как переживанию вре­менному, а высказыванию in specie, (чистому и тождественному) выска­зыванию 2x2=4 и т. п.

Только при этом понимании можно признать, что усмотреть оче­видность суждения U (т. е. суждения с содержанием, со значением U) и усмотреть, что U истинно, - есть одно и то же. Соответственно этому мы имеем также очевидность, что ничье очевидное постижение - по­скольку оно действительно таково - не может спорить с нашим. Ибо это ведь означает лишь,что то, что пережито нами как истинное, тем самым и есть истинно, не может быть ложно. Следовательно, только при нашем понимании исключено сомнение, которого не может избежать понима­ние очевидности как случайно примешанного ощущения и которое, оче­видно, равняется полному скептицизму: именно, сомнение в том, не мо­жет ли в то время, как мы имеем очевидность бытия U, кто-либо другой иметь очевидность бытия чего-либо, очевидно несовместимого с U, и не могут ли вообще встречаться неустранимые коллизии между двумя со­знаниями очевидности. Отсюда, далее, мы понимаем, почему "чувство" очевидности не может иметь никакого другого существенного предва­рительного условия, кроме истинности соответствующего содержания суждения. Ибо, как само собой понятно, что, где ничего нет, там и видеть нечего, так не менее понятно само собой, что там, где нет истины, не мо­жет быть и усмотрения истинного, другими словами, там нет и очевид­ности.

Однако довольно об этом. Что касается более подробного анализа этих отношений, то мы отсылаем к соответствующим специальным ис­следованиям в дальнейших частях этого труда.

308

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ПРИНЦИП ЭКОНОМИИ МЫШЛЕНИЯ И ЛОГИКА