София Премудрость Божия

Отдельно следует остановиться на определении философии, данном св. Константином-Кириллом. В посвященном ему житии, авторст­во которого приписывают его ученику св. Клименту Охридскому, под философией понимается "знание вещей божественных и человече­ских, насколько человек может приблизиться к Богу, который учит человека делами своими быть по образу и подобию сотворившего его". Это первая славянская дефиниция философии, сходная со вторым и четвертым определениями Дамаскина и связанная с платоновской идеей о приближении к Богу и библейской идеей о творении человека. Кро­ме аналитического определения философии, в жизни первоучителя проступает образно-прэтическое о ней представление, когда божест­венная истина предстает перед юным еще подвижником в образе Софии Премудрости, сияющей неземной красотой. В пророческом сне происхо­дит таинство духовного обручения, напоминающее схожую сцену в житии св. Григория Назианзина.

Образ Софии Премудрости Божией, вдохновенный синтез биб­лейской девы Мудрости из Книги Притч и эллинской Афины Палла- ды, стал одним из ключевых в русской философской традиции. Он проходит сквозь всю тысячелетнюю историю отечественной культуры и живет в многообразных ее творениях — от величественных кафед­ральных храмов Киева, Новгорода, Полоцка, Вологды, Тобольска, великолепных икон и фресок, гимнографических сочинений, произве­дений пластики до софиологических трактатов Нового времени. Сле­дует, однако, заметить, что этот образ изначально был в определенной мере связан с гностическими и иными нехристианскими течениями; это иногда заставляет ортодоксальное православие относиться к нему настороженно, что, конечно же, оправдано в охранительно-догматиче­ском плане, но сужает поле интеллектуальной мыслительной деятель­ности в культурно-историческом отношении. Споры об отечественной софиологии продолжаются до сего дня, причем спектр оценок весьма широк: от квалификации ее как чуждой ереси до признания софийно- го начала в качестве одного из наиболее плодотворных и сущностных для отечественной традиции.

Классификация письменных памятников

Обратимся к важнейшему источнику по русской отечественной раннесредневековой мысли — памятникам письменности. В быстро развивавшейся и достигшей расцвета древнерусской книжности домон­гольского периода можно выделить три вида источников: переводная литература, общеславянская православная, местная оригинальная. В рамках первого типа необходимо указать прежде всего на библей­ские тексты, творения отцов церкви, христианско-герменевтические сочинения, хроники, агиографию. Доминировавшая богословская и богослужебная литература интерпретировала кардинальные проблемы субстанционального характера — творение мира, первооснову бытия, сущность человека, мировую историю, борьбу добра и зла.

Немало ценных в философском отношении произведений было заим­ствовано из южнославянской письменности. Среди них «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского, где глубокомысленно натурфилософски интерпретируются шесть дней творения, смысл философствования опре­деляется как поиск истины, познание природы и генезис всего сущего: „Елма же философии подобает истины искати, да сущия всего увесть естьство и род како есть". В энциклопедическом «Изборнике 1073 г.», называемом у болгар «Симеоновым сборником» (по имени царя Си­меона, время правления которого — расцвет, "золотой век" раннебол- гарской литературы; тогда и был переведен данный памятник с грече­ского протографа), мы находим немало статей Максима Исповедни­ка, Федора Раифского, Юстина Философа, Иоанна Дамаскина с глу­боким богословско-философским содержанием, а также первый в оте­чественной письменности перевод трактата по поэтике «О образах» Георгия Хировоска, где объясняются двадцать семь поэтических тропов: аллегория ("инословие"), инверсия ("возврат"), гипербола ("лихоречье") и др.

Среди оригинальных древнерусских творений выделяется «Слово о законе и благодати» первого митрополита из русичей Илариона, сведения о котором весьма скупы: точно известна лишь дата его по- ставления на митрополитский престол — 1051 г. «Слово» состоит из трех частей. В первой смысл мировой истории открывается в переходе от ветхозаветного закона, хорошего для одного народа, к новозаветной благодати, открытой всему человечеству. Во второй прославляется крестившаяся Русь, в третьей воздается хвала князю Владимиру, его отцу храброму Святославу и мудрому сыну Ярославу. Христианский универсализм Илариона соединяется с патриотическим пафосом; он как бы предвосхищает будущую концепцию "Москвы — Третьего Рима", уподобляя св. Владимира византийскому императору св. Кон­стантину, провозгласившему в IV в. христианство в качестве офици­альной идеологии Римской империи [10, с. 81].

Вторым митрополитом негреком был Климент Смолятич, автор нескольких сочинений, из которых наиболее интересно «Послание к пресвитеру Фоме». В нем, отвечая на упрек адресата в увлечении философией, митрополит пишет, что нужно не слепо следовать Святому Писанию, но толковать его "потонку", раскрывая внутренний смысл почитаемых текстов. Выступая как мастер экзегезы, Смолятич истол­ковывает ряд библейских символических образов, в том числе образ Софии Премудрости Божией, создавшей храм на семи столпах: „Пре­мудрость есть Божество, храм — человечество, семь столпов — семь вселенских соборов, утвердивших веру христианскую".

В качестве историософа, дающего нравственно акцентированное объяснение хода мировой и отечественной истории, выступает летопи­сец Нестор, один из создателей первого общерусского свода «Повесть временных лет» в начале XII в. и автор первого произведения отече­ственной агиографии «Жития Феодосия Печерского», где он проявил себя как писатель-мыслитель, обращающийся к морально-антрополо­гической и аскетической тематике.

Что касается преподобного Феодосия Печерского (ок. 1036-1074), то бывший вместе с преподобным Антонием Печерским основателем русского монашества инок представлял собой яркую личность аскета- подвижника, который "премудрей философ яви ся", т.е. превзошел фи­лософов своей мудростью, ибо он учил не тому, как надо рассуждать, но тому, как надо жить. В житии преподобного рассматривается ряд поучительных сюжетов, имеющих морально воспитующий, нравствен­но назидательный и отечески учительный характер, в том числе обли­чения неправедной власти, защита убогих, забота о Русской земле. От Феодосия сохранилось несколько сочинений, кратких, безыскусствен­ных, удивительно проникновенных, полных нелицемерного участия к страждущим и обличения возгордившихся [25, т. 5, с. 159-194].