Оценка состояния философского знания на Руси

В этой связи полезно вспомнить, что в Древней Руси осуждалось "философское кичение" как самонадеянность индивидуального разу­ма и восхвалялось "смиреномудрие" как более достойная позиция — реальное понимание ограниченности человеческих возможностей перед беспредельностью мироздания. Кроме того, вся философская традиция делилась на "внутреннюю", христианскую, боговдохновенную, направ­ленную на спасение души человеческой, и "внешнюю", ориентирован­ную на познание окружающего бытия, приобретение полезных знаний, но не ведущую к совершенствованию человека. Поэтому предпочтение отдавалось первой, но отнюдь не отметалась и вторая. Как писал позднее Максим Грек, например, о логике, что она весьма полезна "для исправ­ления ума", но нельзя "хитроумными силлогизмами" испытывать глуби­ну и праведность христианского учения, равно как нельзя нравственно совершенствоваться с помощью прикладного знания. Налицо доминиро­вание аксиологической установки перед инструментально-прагмати­ческой.

В подобном же ключе построены сочинения св. Кирилла Туров­ского (ок. 1130-1182), именовавшегося "Златоустом, паче всех про­сиявшим на Руси". Характерна философски назидательная «Притча о человеческой душе и теле». Слепец (аллегория души) и хромец (аллегория тела), объединившись, совершают преступление, расхи­щая порученный им виноградник. Из авторского объяснения читатель узнает, что "вертоград" есть символ благоустроенного бытия, огра­жденного стенами нравственных заповедей. Хозяином является сам Творец, сурово наказывающий за преступление. Помимо отвлеченно морализирующего аспекта, это сочинение имело острую публицистиче­скую направленность. Кирилл порицал в нем князя Андрея Боголюб- ского, действительно прихрамывавшего, и его ставленника епископа Феодора, задумавших отделить и возвысить Владимирское княжество. Размышления о средствах и цели, о преступлении и наказании при­надлежали к числу наиболее популярных в отечественной литературе и философии с самого раннего периода [25, т. 12, с. 340-347].

Тип редкого для допетровской Руси светского мыслителя представ­ляет великий князь Владимир Мономах, занимавший киевский пре­стол в 1113-1125 гг., по материнской линии внук византийского импе­ратора Константина Мономаха. На склоне лет он создал «Поучение», сохранившееся в единственном списке в составе Лаврентьевской лето­писи и представляющее один из древнейших жанров в мировой лите­ратуре — наставление отца своему сыну, своеобразное духовное заве­щание, передача выстраданного жизненного опыта юному поколению. После смиренного вступления о "страхе божием", что в средневековой семантике означало постоянную память об ужасе греха и стремлении к спасению души, Мономах кратко и убедительно выражает свои мыс­ли: „Уклонися от зла, сотвори добро, взыщи мира... Старыя чти яко отца, а молодыя яко братью... Лже блюдися и пьянства и блуда, в том то душа погибает и тело... Научися, верный человек, быти благочес­тию деятель" [3, т. 1, с. 392-413].

Подобно многим средневековым авторам, князь обращается к Псал­тыри, бывшей одним из наиболее почитаемых ветхозаветных сочине­ний и оказавшей значительное влияние на всю топику древнерусской культуры. Она стала книгой, обязательной для изучения после Азбуки и Часослова. Концентрированная мудрость выражена в тексте псалмов в яркой поэтической и символической форме. Редкий памятник сред­невековья обходится без цитат, толкований, реминисценций, образов, связанных с этим древнейшим гимнографическим сочинением. Вели­ко его значение в богослужебной и монашеской практике вплоть до сегодняшнего дня.

Современником князя был грек митрополит киевский Никифор, оставивший несколько творений, из которых наиболее ценно в фило­софском плане «Послание к Владимиру Мономаху о посте». В нем раскрывается сложная диалектика человеческой души путем выделения трех составляющих ее начал: "словесного" — разумного, мыслящего, божественного; "яростного" — стихийного, оргического, эмоциональ­ного; "желанного" — волевого, целенаправляющего. "Тричастная душа" действует по всему телу "пятью слугами", т.е. пятью органами чувств. По давней эллинской традиции (подобно Платону в диалоге «Федр») митрополит передает динамику души через символический образ не­сущейся колесницы, где разум выступает в роли возничего. Он пишет также о значении поста, который "творят вси языци" для укрощения языческой невоздержанности, о роли зрения и слуха в познании мира, о гносеологической функции памяти и многом ином. Через подобные сочинения на Русь проникали элементы высокой греческой философ­ской традиции [8, с. 82-87].

Одним из самых ярких памятников афористической мысли явля­ется «Моление», или «Слово», Даниила Заточника, загадочного автора рубежа XII—XIII вв., о котором существует много гипотез, но нет никаких достоверных сведений. Будучи представителем своеоб­разной средневековой интеллигенции, "одержимым нищетою", счи­тавший себя "ратником духа", мыслящей личностью, он обращается к князю, ища его покровительства. «Моление» буквально искрится, пере­ливается, как драгоценными камнями, перлами образной мысли, заим­ствованными из святоотеческой литературы, народной речи и создан­ными самим автором: „Да разверзну в притчах гадание мое... Сердце бо смысленаго укрепляется в телеси его мудростью... Злато сокруша­ется огнем, а человек напастьми... Очи бо мудрых желают благых, а безумнаго — дому пира". Некоторые афоризмы Заточника вошли в сборники сентенций, подобные «Пчеле», его имя упоминается в древ­нерусской книжности наряду с признанными авторитетами почитаемой литературы.

Подводя итоги краткого рассмотрения Киевского периода, можно сказать, что уже в домонгольскую эпоху на Руси сложилась характерная для отечественного средневековья философская мысль в разнообразии жанров, источников, имен, интенций развития, о чем свидетельствуют историософия летописцев, провиденциализм митрополита Илариона, экзегеза Климента Смолятича, притчи Кирилла Туровского, этика мона­шествующих пр. Феодосия Печерского и мирская этика Владимира Мономаха, философская антропология митрополита Никифора, афо- ристика Даниила Заточника [7]. Тогда же были заложены устойчивые традиции отечественного философствования, о которых говорено выше.