Нестяжательство и иосифлянство

Глава русских исихастов стал вождем нестяжательского направ­ления, полемизировавшего с иосифлянским. Вассиан Патрикеев, Гурий Тушин, Артемий Троицкий и другие представители первого течения выступали за монастыри как центры духовного просвещения, живущие исключительно трудом своих насельников и доброхотными подаяниями извне. Преображающая сила Фаворского света представ­лялась достигаемой при максимальном удалении от забот внешних и предельной сосредоточенности на жизни внутренней. Идеалом "заволж­ских старцев" был бедный, затерянный в лесах монастырь, богатый лишь Духом Святым, каким был скит пр. Нила.

Программа преподобного Иосифа Волоцкого (1440-1515), в ми­ру Иоанна Майкова, ориентировалась на создание монастырей — крупных феодальных центров с обширными владениями, книгопис- ными, иконописными и иными мастерскими, активно влиявших на общественную жизнь, воспитывавших духовных пастырей для мирян, сотрудничавших с государством в общем деле укрепления страны, нередко бывших даже укрепленными крепостями.

В советской историографии, одержимой идеей социальной конфрон­тации, преувеличивались расхождения между двумя течениями. Между тем оба они развивали единую программу "игумена земли Русской" пр. Сергия Радонежского, сочетавшего монашеский подвиг, духовную аскезу со служением родной земле, ее народу, но акцентируя по мере необходимости различные функции. В реальной действительности древ­нерусские монастыри стали одновременно и подлинными очагами духов­ности, и процветавшими центрами феодального хозяйства и средне­векового искусства, и оборонными твердынями.

Более того, при отсутствии центров образования, подобных универ­ситетам, они выполняли их культуртрегерскую функцию на обшир­ных пространствах мало освоенных земель, особенно на севере Руси. В них как в цветущих "вертоградах" вырастали зодчие, книжники, певчие, иконописцы, музыканты, садовники, просвещенные деятели культуры. На Западе подобную роль до XI в. играли бенедиктинские монастыри во главе с обителью в Монте-Кассино. В России деятельность монастырей была более обширной и продолжительной. Даже после основания университетов они вплоть до революции служили оплотом духовности, носителями традиций, прибежищем народным. "Северная Фиваида" представляет одну из ярких страниц истории отечественной культуры, духовности и практической жизнестроительной мудрости [5, с. 171-176].

Примером процветающей обители, устроенной в удивительно живописном уголке родной природы, может служить Успенский мо­настырь под Волоколамском, который основал пр. Иосиф Волоцкий. С ним связано много эпизодов отечественной истории, из него вошли в хранилища многие творения культуры, в том числе богатое собрание рукописей. Сам же пр. Иосиф был незаурядным церковным писате­лем, автором нескольких десятков сочинений, главным из которых является «Просветитель», направленный против умножившихся ере­тических движений, вносивших в умы смятение и соблазн вольномыс­лия (стригольники, новгородско-московская ересь, Матвей Башкин, Феодосий Косой).

Еретичество как любое инакомыслие представляет сложный неод­нозначный феномен. С одной стороны, оно вносит дестабилизирую­щий момент и потому преследуется официальной идеологией; с дру­гой — нестандартное мышление инициирует свободу интеллектуального поиска, обогащает культурный контекст новыми версиями, если под еретичеством не скрывается откровенное богохульство, злобствующая ненависть и экстремистские разрушительные устремления и действия. Во всяком случае, и ранее и всегда, чтобы понять общую идейную ситуацию, необходимо принимать во внимание всю совокупность факти­чески наличествующих течений мысли, включая оригинальные и оппо­зиционные, охранительные и освободительные, догматические и ерети­ческие, без субъективного преувеличения роли каждого из них, но путем создания объективно взвешенной по всем параметрам и адекват­ной исследовательской модели.

XVI столетие богато видными культурными деятелями и мыслите­лями, многие из которых упомянуты выше. Из неназванных можно указать на Зиновия Отенского (автора обширного богословского труда «Истины показание к вопросившим о новом учении»), Федора Кар­пова (боярина-западника, дипломата, сторонника гражданской спра­ведливости, апеллировавшего к авторитету Аристотеля), Ивана Пе- ресветова (мелкопоместного дворянина, обратившегося к Ивану Гроз­ному с проектом реформ в «Большой челобитной», указывавшего на "мудрость греческих философов и латинских докторов"), Ермолая- Еразма (книжника из окружения митрополита Макария, составив­шего трактат «Благохотящем царем правителница и землемерие» и литературно обработавшего старинное муромское предание — житий­ную «Повесть о Петре и Февронии»).

Крупнейшим же отечественным мыслителем века расцвета русско­го средневековья предстает Максим Грек (ок. 1470-1556), в миру Михаил Триволис. Выходец из знатного греческого рода, проживший в юные годы несколько лет в Северной Италии, где сотрудничал с Иоанном Ласкарисом, Анджело Полициано, Альдо Мануцием и дру­гими деятелями Возрождения; бывший одно время поклонником Савонаролы и монахом доминиканского ордена; уехавший затем на Афон, где принял постриг в Ватопедской обители, и спустя несколь­ко лет приглашенный в Москву Василием III для перевода греческих книг, он именно в России стал европейски известен как писатель, бо­гослов, мыслитель, претерпевший немало страданий и получивший высокое признание в качестве авторитетного филолога и философа. Подобно своему небесному патрону Максиму Исповеднику, он удосто­ился высокого имени Философа, о котором в древнерусских источни­ках сообщалось: "дивный философ", "изящный в философех", "зело мудрый в философии" [9, с. 173-174].

Перу Максима принадлежит огромное число переводов, толкова­ний, посланий, повестей, догматических, нравственных, философских сочинений, часть из которых издана, но многие еще не опубликованы. Он перевел фундаментальную «Толковую Псалтырь» двадцати четырех толковников, написал «Главы поучительны начальствующим право­верно» специально для вразумления вступившего на престол Ивана IV. В «Беседовании о пользе грамматики» подчеркивал единство фи­лологии и философии, выработанное эллинской школой, создал в тра­дициях философского диалога лучшие свои творения «Беседа души и ума» и «Беседует ум к душе своей», где показал борения мятущейся человеческой натуры, необходимость просветления и очищения души с целью нравственного восхождения: „Нашея славы высоту, о душе, познаим и не уподобляим без ума себе безсловесным скотом". Изуче­ние жизни и творчества Максима необходимо для понимания русской средневековой мысли, ее связи с византийской и европейской тради­циями, для уяснения образа философа и стиля философствования, признанных на Руси в качестве положительного образца.