1. Раннее средневековье (VI-X вв.)

Философское наследие, полученное западным средневековьем от античности, включало прежде всего латинскую патристическую лите­ратуру, наиболее значительную и наиболее авторитетную часть кото­рой составили сочинения Августина. В другой, "языческой", так ска­зать, части античного наследия можно выделить два пласта. Это, с одной стороны, сочинения классической римской литературы — поэзия, рито­рика, история, — где наиболее важными в философском плане были труды Цицерона и Сенеки. С другой стороны, не менее значимой для средневековья была обширная литература компендиев и энциклопе­дий. Энциклопедическая традиция, сложившаяся в эпоху эллинизма, получила широкое распространение в Риме, где сочинения типа эн­циклопедии (?) Варрона дли «Естественной истории» Плиния были очень популярны. Такая литература, с самого начала приспособлен­ная к нуждам образования, в более поздний период римской истории все более схематизируется в соответствии с кругом школьных дисцип­лин. О характере таких поздних компендиев — причем тот факт, что авторы некоторых из них были христианами, лишь в незначительной степени сказывался на их содержании — можно судить по трактату неоплатоника V в. Марциана Капеллы «О бракосочетании Меркурия и Филологии». В этом сочинении описывается сватовство Меркурия к деве Филологии, госпоже всех наук. Все персонажи — олицетворения отвлеченных сил и понятий: бог Меркурий (греч. Гермес) — познава­тельной способности, Филология и ее служанки — соответствующих научных дисциплин; кроме того, там действуют персонифицирован­ные Справедливость, Бессмертие и др. Самому бракосочетанию по­священы первые две книги, а последующие отданы повествованию о семи свободных науках, составлявших программу школьного образо­вания. Это — грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифме­тика, астрономия и музыка, которые все вместе названы Марцианом disciplinae cyclicae, т.е. энциклопедией. "Эта книга явилась для ран­него периода средних веков одновременно энциклопедией аллегоричес­ких образов и энциклопедией 'благородных' наук" [9, с. 353-354].

Другой пример учебного компендия — «Наставления в науках бо­жественных и светских» христианского писателя Кассиодора (ок. 477- ок. 570). В описании светских наук, т.е. семи свободных искусств, кото­рому посвящена вторая часть его сочинения, Кассиодор ограничивается самыми общими сведениями. Важность его труда для средневековья была в другом: он обосновывает необходимость интеллектуальной дея­тельности как составной части христианской культуры и прежде всего ее необходимого условия — общего образования. Что неосведомлен­ность в светских науках затрудняет понимание Священного Писания, в этом ему нетрудно было убедиться при общем упадке светской обра­зованности в его время. И потому его пафос — это пафос просветителя, хранителя традиции. Он сам, будучи уже в преклонных летах, основал в своем имении монастырь «Виварий», где собрал уникальную на Запа­де библиотеку; там под его руководством монахи занимались перепиской рукописей; этим был задан образец такого рода деятельности в сред­невековых монастырях. В своем сочинении (а его первая часть посвя­щена наставлениям для монахов) Кассиодор рассматривал переписку, перевод и комментирование книг как труд и позволительный, и по­хвальный для монаха.

На протяжении всего средневековья будет проявляться эта тенден­ция к составлению всеобъемлющих энциклопедий или компендиев знаний в отдельных областях. В ранний период это — либо своды элементарных знаний, сгруппированных по отдельным дисциплинам, но подчас неожиданным образом, как в сочинении «Этимологии» писа­теля VII в. Исидора Севильского; либо труды, дающие систематичес­кое рассмотрение бытовавших тогда знаний о природе, о мироустроении, например трактат «О природе вещей» английского монаха Беды Досто­почтенного (VIII в.) или сочинение «О мире» (De universo) герман­ского монаха IX в. Рабана Мавра; либо учебные руководства, пред­ставляющие собой компендии знаний по отдельным дисциплинам.

В передаче античного наследия особую роль сыграл наиболее значительный мыслитель VI в. Боэций (480-525). Будучи образован­нейшим человеком своего времени, хорошо знакомым с греческой фи­лософией и наукой, он оказал исключительное влияние на культуру средневековья. Благодаря его переводам на латынь трактатов по логи­ке и комментариев к ним, а также его собственным логическим сочине­ниям средневековье усваивает интеллектуальный инструментарий ан­тичной философии. Боэций перевел логические сочинения Аристотеля и «Введение» Порфирия к «Категориям». В раннем средневековье имели хождение два трактата из аристотелевского «Органона»: «Кате­гории» и «Об истолковании» (обе «Аналитики», «Топика» и «О софис­тических опровержениях» стали известны лишь в XII в.), а также «Введение» Порфирия. Вместе с комментариями Боэция это составляло свод так называемой старой логики (logica vetus), штудировавшийся в школах вплоть до XII в. В число учебников по логике входили и собственные логические сочинения Боэция: «Введение в теорию кате­горических силлогизмов», «О разделении» и др. Помимо работ по логике им были также написаны учебники по четырем математичес­ким дисциплинам, из которых до нашего времени дошли два: «На­ставления к арифметике» и «Наставления к музыке». Во многом бла­годаря Боэцию сложившаяся в античности система школьного образо­вания была адаптирована к новым историческим условиям.

Из классической греческой философии в этот период на Западе известно очень немногое: помимо переведенных Боэцием логических сочинений, часть Платонова «Тимея» в переводе и с комментариями Халкидия (VI в.). Впрочем, многое из стоической и платонической философии было известно средневековому читателю как через патри­отическую литературу, так и в передаче римских писателей. Помимо сочинений Цицерона и Сенеки, таким источником были «Утешение философией» Боэция, комментарии Макробия (кон. IV —нач. Vbb.).

Античное философское наследие, полученное ранним средневековь­ем, оказалось достаточно скудным. Это объясняется и предпочтения­ми римского образованного общества, "выбравшего", что передать, и состоянием раннесредневековой культуры, из-за своего низкого уров­ня неспособной многого усвоить, а также и отношением Церкви, не озабоченной сохранением памятников языческой философии. На хри­стианской шкале ценностей светское образование помещалось не так уж высоко, а господствующая ценностная ориентация определяла це­ли и методы в сфере образования. Главная задача христианских вос­питателей, как она представлена в сочинениях Августина, посвящен­ных вопросам воспитания, заключалась в том, чтобы заменить дух языческой гражданственности духом христианского благочестия. Ав­густин озабочен тем, чтобы образование стало научением правильной жизни, т.е. жизни по евангельским заветам. Это задача духовного воспитания, поставленная с ранних времен христианства, будет руко­водящим принципом образования в средневековых школах.

Но в период после германских завоеваний к этому присоединяется элементарная просветительская задача. Условием передачи христиан­ской культуры германским народам, которые заселили территории Рим­ской империи, стало обучение их латинскому языку. Церковь вынужде­на взять на себя обязанности учителя начальной школы: учить говорить, читать и писать по-латыни или хотя бы только читать, едва понимая смысл прочитанного. Эта минимальная, но трудновыполнимая задача выходит на первый план, оттесняя проблемы собственно религиозного воспитания. К слову сказать, здесь же берет начало очень важная сторона западной средневековой культуры: латинский язык закрепля­ется за сферой образования, становится языком ученых штудий. Со временем он все более расходится с разговорными народными языка­ми, и развивается совершенно особым образом, обогащаясь термино­логически; в распоряжении средневековых ученых оказался по сути дела очень богатый теоретический язык.

В школах в начале средневековья обучали, в общем, тому же, чему учили и в римских школах. Несмотря на изменение общественных установок, сохраняющиеся программы и учебники еще долго диктуют прежние нормы образования. Круг дисциплин ограничивался свободны­ми искусствами (artes liberales), включающими тривий: грамматика, риторика и логика, или диалектика, — а также квадривий: арифмети­ка, музыка, геометрия и астрономия. Эта учебная традиция восходит, очевидно, ко времени классичесой греческой философии. Первые три идут от направления, нашедшего выражение в трудах Платона и Ари­стотеля, — направления, придающего особую значимость выявлению логических принципов философского размышления. Грамматика и ло­гика рассматриваются в его рамках в качестве основных инструментов исследования онтологических структур. Поэтому важность их изучения не подлежит никакому сомнению. Трехчленное деление науки о язы­ке, понимаемой как наука о средствах выражения, с одной стороны, мысли, а с другой — законов бытия, зафиксировано в логике Аристо­теля, и эта трехчленка на много столетий останется в системе школь­ного обучения.

Что касается математических дисциплин, то источник их, несо­мненно, — пифагорейская или пифагорейско-платоновская онтоло­гия, в которой четыре математические дисциплины рассматриваются как ступени к познанию Единого, т.е. к высшему знанию. Из этих четырех высшей и главенствующей является арифметика — учение о числе как таковом; затем следуют музыка — учение о гармонии; гео­метрия — учение о протяжении и наконец астрономия — учение о космосе, так сказать, о гармонии протяженного мира. Влияние этой традиции столь сильно, что даже в века наибольшего упадка матема­тических наук и самого малого распространения математических зна­ний статус математики неизменно высок и в школьных программах квадривий остается необходимой составляющей.

И тем не менее в образовательном цикле на первое место выдвига­ются дисциплины тривия. В античную эпоху этому способствовало то значение, которое придавалось владению словом в государственных и общественных делах. Для христианства важность словесных искусств определялась задачей религиозной проповеди, необходимостью пони­мать и уметь растолковать другим смысл Священного Писания. Но как раз при обучении словесным дисциплинам, и именно грамматике и риторике, христианские учителя сталкивались с наибольшими про­блемами. Ведь имеющиеся в их распоряжении учебники опирались на тексты из римской литературы, неприемлемые и для верующих ми­рян, а уж тем более для клира, в основном и составлявшего образо­ванную часть общества. Однако требование совершенно отказаться от языческой литературы при обучении, выдвинутое в VI в. папой Григо­рием Великим, было невыполнимым. Все равно на протяжении средне­вековья преподавание словесности идет с привлечением классических латинских сочинений, хотя канон постепенно смещается в сторону биб­лейских текстов и христианской нравственно-назидательной литерату­ры. Учебники также долго остаются прежними. Грамматику преподают по римским учебникам Доната и Присциана, желающие освоить ритори­ку читают Цицерона и Квинтилиана, а изучающие логику обращаются к Аристотелю и Боэцию.

Порядок обучения в школах был таков. Начальная ступень образо­вания сводилась к изучению азбуки, чтению на латыни и заучиванию псалтири; затем шло письмо: большое место в начальном образовании занимало пение. Средняя ступень включала тривий и квадривий. Выс­шую ступень образования составляла теология.

Из математических дисциплин арифметика и музыка преподавались по учебникам Боэция, хотя в ранний период зачастую музыка огра­ничивалась пением, а арифметика — искусством счета и обучением расчетам и решению задач. Главным приложением расчетной арифме­тики были календарные расчеты, центральным пунктом которых яв­лялось исчисление пасхалии. Эти расчеты требовали сохранения в школьном курсе сведений о способах деления времени, о различии солнечного и лунного календарей, о солнцестоянии и равноденствиях, о движении планет и знаках Зодиака, т.е. элементов собственно астро­номии. Этому были посвящены трактаты Бэды Достопочтенного «О временах» и «О счете времени», ставшие стандартными руководства­ми в школах. Элементарные сведения по геометрии чаще всего рас­сматривались в курсе арифметики. Геометрией же тогда называлось описание земли и существ, ее населяющих. В курсе геометрии излага­лись географические и космографические сведения, почерпнутые, на­пример, из Орозия (V в.), читались Шестодневы (толкования библей­ского рассказа о творении мира), бестиарии. Последние представляли собой переложения популярной на Востоке христианского мира книги «Физиолог», относящейся к IV в. компиляции учений о животном мире. «Физиолог» содержал рассказы, большей частью о животных, но иногда о растениях и камнях, содержащие и фактические сведения, и вымысел, но подобранные так, чтобы служить иллюстрацией к тек­стам Библии. И для Шестодневов, и для бестиариев характерно пре­обладание символического взгляда на мир, вытеснившего натурфило­софский подход. Символизм, который был очень важным элементом раннесредневекового мировоззрения, проявлялся и в области образо­вания, усиливая тенденцию нравственно-аллегорического толкования природы, интерес к чудесному, к мистике чисел, идущие еще от позд­ней античности, но введенные теперь в контекст библейской экзегезы.

Политическая стабильность, достигнутая в Европе в правление Кар­ла Великого и его преемников (VIII—IX вв.), способствовала подъему культурного уровня, в первую очередь гуманитарной образованности. Это оживление в культуре (его называют каролингским ренессансом) связано, с одной стороны, с возрождением интереса к латинской клас­сике, а с другой, с развитием новой, уже средневековой латинской словесности: иная латынь, грамматический строй которой диктуется нормами языка Библии, иная стилистика, иные жанры. Литература этого периода носит преимущественно духовно-аллегорическую окра­ску, распространены сочинения агиографического содержания, боль­шой популярностью пользуются энциклопедии.

Однако знание греческого языка по-прежнему оставалось большой редкостью, знакомство с греческой философией возможно было толь­ко через переводы. Поэтому столь важным событием становился пере­вод и введение в культурный обиход неизвестных на Западе сочине­ний греческих мыслителей как классического, так и патриотического периодов. Так, в IX в. на латинский язык переведен Иоанном Ско­том Эриугеной ряд произведений выдающихся восточных Отцов Церкви. Это прежде всего Ареопагитики (свод трактатов, известных в средние века под именем Дионисия Ареопагита), работы Григо­рия Нисского, Максима Исповедника. Влияние этих сочинений, особенно Дионисия Ареопагита, будет сказываться в философской мыс­ли на протяжении всего средневековья.

Другим событием такого рода, важность которого для средневеко­вой философии трудно переоценить, было появление на Западе кор­пуса сочинений Аристотеля. Но это относится к более позднему пе­риоду, ко времени так называемого ренессанса XII в.