Жан-Жак Руссо.

(1712-1778)

Жан-Жак Руссо – выдающийся философ и педагог 18-ого столетия. Родился в Женеве (Швейцария) в семье часовщика. Мать умерла при его рождении; воспитателями мальчика были отец и его сестра. Учился у пастора, городского чиновника, мастера-гравёра. Переехал во Францию. Окончил католическую семинарию. Состоял гувернёром у главного судьи города Лиона, был секретарём у французского посла в Венеции. Увлекался музыкой, составил музыкальный словарь и проект замены нотных знаков цифрами, представив его в парижскую академию, сочинял оперы. В зрелые годы изучал философию и занимался литературным творчеством. В 1749 г. написал сочинение «Способствует ли прогресс в науках и искусствах ухудшению или улучшению нравов?», получив за него премию Дижонской академии. С 1753 по 1762 гг. им были написаны «Общественный договор», «Юлия, или Новая Элоиза», «Письмо к д’Аламберу». Главный педагогический труд – «Эмиль, или О воспитании» (1762), в котором подверг резкой критике современное ему воспитание, подавлявшее личность ребёнка, не учитывавшее ни возрастных и индивидуальных особенностей детей, ни потребностей жизни. Был обвинён французским парламентом в свободомыслии, ниспровержении христианской религии и приговорён к заключению в тюрьме и сожжению книги «Эмиль, или О воспитании». Руссо бежал, сначала в прусскую провинцию, затем в Британию, где познакомился с философом Д. Юмом. В 1767 г. под именем Рену вернулся во Францию, написал историю своей жизни «Исповедь. Умер скоропостижно в 1778 г., в замке маркиза де Жирарден в Эрменонвиле. Похоронен среди парка, на маленьком островке, засаженном пирамидальными тополями. На могиле поставлен памятник с надписью: «Здесь лежит человек природы и правды».

Выдержки из работы «Эмиль, или о воспитании».

Книга 1. Первые годы жизни (0-2).

«Всё выходит хорошим из рук Творца, всё вырождается в руках человека. Он принуждает одну почву питать растения, взращённые на другой, одно дерево приносить плоды, свойственные другому. Он перемешивает и путает климаты, стихии, времена года. Он уродует свою собаку, свою лошадь, своего раба. Он всё перевёртывает, всё искажает, любит безобразное, чудовищное. Он ничего не хочет видеть таким, как создала природа, не исключая и человека: и человека ему нужно выдрессировать, как лошадь для манежа, нужно переделать на свой лад, как он окорнал дерево в своём саду…»

«Растениям дают определённый вид посредством обработки, а людям – посредством воспитания. Если бы человек родился рослым и сильным, его рост и силы были бы для него бесполезны до тех пор, пока он не научился бы пользоваться ими; мало того, они были бы вредны ему, так как устраняли бы для других повод помогать ему, а предоставленный самому себе, он умер бы от нищеты прежде, чем узнали б о его нуждах. Мы рождаемся слабыми – нам нужна сила; мы рождаемся всего лишёнными – нам нужна помощь; мы рождаемся бессмысленными – нам нужен рассудок. Всё, чего мы не имеем при рождении и без чего мы не можем обойтись, ставши взрослыми, даётся нам воспитанием…»

«Воспитание это даётся нам или природой, или людьми, или вещами. Внутренне развитие наших способностей и наших органов есть воспитание, получаемое от природы; обучение тому, как пользоваться этим развитием, есть воспитание со стороны людей; а приобретение нами собственного опыта относительно предметов, дающих нам восприятие, есть воспитание со стороны вещей».

«Воспитание со стороны людей – вот единственное, в котором мы сами – господа...»

«…воспитание есть искусство…»

«В естественном строе, так как люди все равны, то общее звание их – быть человеком; а кто хорошо воспитан для этого звания, тот не может быть дурным исполнителем и в тех званиях, которые относятся сюда… Жить – вот ремесло, которому я хочу учить его».

«…истинное воспитание состоит не столько в правилах, сколько в упражнениях… Таким образом, воспитание (в первоначальном смысле слова), наставление и образование суть три столь же различные по своей цели вещи, как мы различаем няньку, наставника и учителя».

«Хотите каждого вернуть к своим первейшим обязанностям – начинайте с матерей: вы будете изумлены переменами, которые произведёте. Всё вытекает постепенно из этой основной распущенности: весь нравственный строй изменяется к худшему; естественное потухает в сердцах; внутренность жилищ принимает менее оживлённый вид…»

«Но пусть только матери соблаговолят кормить детей своих, нравы преобразуются сами собой, природные чувства проснутся во всех сердцах, государство снова станет заселяться; это первый шаг – это шаг один всё соединит. Прелесть домашней жизни – лучшее противоядие дурным нравам…»

«Нет матери, нет и дитя. Между ними взаимные обязанности; и если они дурно выполняются одной стороной, то и другая станет ими пренебрегать. Дитя должно любить свою мать прежде, чем будет знать, что должно её любить. Если голос крови не подкреплён привычкой и заботами, то он затихнет в первые же годы, и сердце умирает, так сказать, прежде, чем родится. Таким образом, мы с первых же шагов разошлись с природой…»

«Наблюдайте природу и следуйте по пути, который она вам прокладывает. Она непрерывно упражняет детей; она закаляет их темперамент всякого рода испытаниями; она с ранних пор учит их, что такое труд и боль…»

«Вот правила природы. Зачем вы ей противоречите? Разве вы не видите, что, думая исправлять её, вы только разрушаете её работу и тормозите её заботы? Делать извне, что она делает изнутри, по-вашему, значить удваивать опасность; совершенно нет: это значит отклонять её, уменьшать. Опыт показывает, что детей, получивших изнеженное воспитание, умирает больше других. Лишь бы не превышать меру детских сил, а то, употребляя их в дело, меньше рискуешь, чем щадя их. Приучайте детей к невзгодам, которые им придётся со временем выносить…»

«Итак, если вы хотите, чтобы он сохранял свой оригинальный вид, берегите этот вид с той самой минуты, как ребёнок является в мир…»

«Воспитатель! – какая возвышенная нужна тут душа… Поистине, чтобы создать человека, нужно самому быть или отцом, или больше чем человеком…»

«Первые ощущения детей чисто аффективные – они ощущают только удовольствия или страдания. Так как они не могут ни ходить, ни брать предметы, то им требуется много времени для того, чтобы у них мало-помалу образовались ощущения с характером представления, указывающие на существования предметов вне их самих...»

«Единственной привычке нужно дать возможность развиться в ребёнке – это не усваивать никаких привычек. Пусть его не носят на одной руке чаще, чем на другой; пусть не приучают одну руку скорее притягивать или чаще пускать в дело, чем другую; пусть не приучают есть, спать, действовать в одни и те же часы; пусть он не боится ни ночью, ни днём одиночества. Подготовляйте исподволь царства свободы и умения пользоваться своими силами, предоставляя его телу привычки естественные, давая ему, возможность быть господином самого себя и во всём поступать по своей воле, как только будет иметь её…»

«Как же не начинать воспитания ребёнка еще прежде, чем он станет говорить и понимать, если уж один выбор предметов, которые ему показывают, способен сделать его или ребёнком, или мужественным? Я хочу, чтобы его приучали к виду новых предметов, к виду безобразных, отвратительных, причудливых животных, но не иначе, как постепенно, исподволь, пока он не освоится с ними и, видя как другие берут их в руки, не станет, наконец, и сам брать их. Если в детстве без ужаса для того, кто видит их каждый день…»

«В первые годы жизни, когда память и воображение ещё бездействует, ребёнок бывает внимателен лишь к тому, что в данное время действует на его чувства; так как ощущения его служат первым материалом для его познаний, то представлять их ему в надлежащем порядке – значит подготовлять его память к тому, чтобы со временем она в том же порядке доставляла их и его разуму. Но так как ребёнок внимателен только к своим ощущениям, то на первый раз достаточно отчётливо показать ему связь этих самых ощущений с предметами, их производящими…»

Книга 2. Детский возраст (2-12 лет).

«Люди, будьте человечны! Это наш первый долг. Будьте такими по отношению ко всякому состоянию, всякому возрасту, во всём, что только чуждо человеку! Разве есть какая-нибудь мудрость для вас вне человечности? Любите детство, будьте внимательны к его играм и забавам, к его милому инстинкту! Кто из вас жалел подчас о том возрасте, когда улыбка не сходит с уст, когда душа наслаждается постоянно миром?..»

«У человечества – своё место в общем порядке Вселенной, у детства – тоже своё в общем порядке человеческой жизни; в человеке нужно рассматривать человека, в ребёнке – ребёнка. Указать каждому своё место и укрепить его на нём, упорядочить человеческие страсти сообразно с организацией человека – вот всё, что мы можем сделать для его благосостояния. Остальное зависит от посторонних причин, которые не в нашей власти…»

«Для укрепления тела и содействия его росту природа имеет свои средства, которым никогда не следует противодействовать… Если свобода детей не искажена по нашей вине, они не захотят ничего бесполезного».

«… Верх искусства при хорошем воспитании – сделать человека разумным, тут претендуют воспитывать ребёнка с помощью разума! Это значит начинать с конца, из работы делать инструмент, нужный для этой работы. Если бы дети слушались голоса разума, они не нуждались бы в воспитании…»

«Природа хочет, чтобы дети были детьми, прежде чем быть взрослыми. Если мы хотим нарушить этот порядок, мы произведём скороспелые плоды, которые не будут иметь ни зрелости, ни вкуса и не замедлят испортиться: у нас поучатся юные доктора и старые дети. У детства свои собственные взгляды, свой собственный образ мыслей и чувств, и нет ничего безрассуднее, как желать его заменить нашим…»

«Испробованы все орудия, кроме одного, единственного, которое может вести к успеху, кроме хорошо направленной свободы…»

«Не давайте вашему ученику никаких словесных уроков, он должен получать их лишь из опыта…»

«Непосредственный интерес – вот великий двигатель, единственный, который ведёт верно и далеко...»

«При самом тщательном воспитании учитель приказывает и воображает, что управляет; в действительности же управляет ребёнок. Он с помощью того, что вы требуете от него, добивается от вас только, что ему нравится, и всегда умеет заставить вас за час усердия заплатить ему неделей снисходительности… Ребёнок обыкновенно гораздо лучше читает в уме учителя, чем учитель в сердце ребёнка…»

«Изберите с вашим воспитанником путь противоположный; пусть он думает, что он господин, а на деле вы всегда будете господином».

Книга 3. Отроческий период жизни (12-15 лет).

«Один и тот же инстинкт одушевляет различные способности человека. За деятельностью тела, стремящегося к развитию, следует деятельность ума, который ищет образования. Сначала дети только подвижны, затем они становятся любопытными; и это любопытство, хорошо направленное, есть двигатель возраста, до которого мы дошли теперь. Станем различать всегда наклонности, порождаемые природой, от тех, которые порождаются людским мнением…»

«Сделайте вашего ребёнка внимательным к явлениям природы, и вы его скоро сделайте любознательным; чтобы поддерживать в нём любознательность, не торопитесь никогда удовлетворять её. Ставьте доступные его пониманию вопросы и предоставьте ему решить их…»

«Если вы на вопрос ребёнка, из желания отделаться от него, приведёте хоть один довод, которого он не в состоянии понять, то, видя, что вы в рассуждениях основываетесь не на его идеях, а на своих собственных, он будет считать всё сказанное вами пригодным для вашего, а не его возраста; он перестанет вам верить – и тогда всё погибло…»

«Прежде всего, вы должны хорошо помнить, что лишь в редких случаях вашею задачей будет указывать, что он должен изучать: это его дело – желать, искать, находить; ваше дело – сделать учение доступным для него, искусно зародить в нём желание и дать ему средства удовлетворить его…»

«Далее, так как важно не то, чтоб он учился тому или иному, а то, чтоб он понимал, чему учится и на что это ему нужно, то, как скоро вы не можете дать пригодного для него разъяснения по поводу сказанного вами, не давайте лучше никакого…»

«Человек и гражданин, кто бы он ни был, не может предложить обществу иного имущества, кроме самого себя; всё остальное его имущество уже принадлежит обществу, помимо воли его…»

«Вне общества человек изолированный, никому ничем не обязанный, имеет право жить, как ему угодно; но в обществе, где он живёт по необходимости на счёт других, он обязан уплатить трудом цену своего содержания; это правило без исключения. Труд, значит, есть неизбежная обязанность для человека, живущего в обществе. Всякий праздный гражданин – богатый или бедный, сильный или слабый – есть плут».

«…из всех занятий, которые могут доставить человеку средства к существованию, ручной труд больше всего приближает его к естественному состоянию; из всех званий самое независимое от судьбы людей – это звание ремесленника. Ремесленник зависит только от своего труда; он свободен, – настолько же свободен, насколько земледелец есть раб, ибо последний зависит от своего поля, сборами с которого может овладеть другой… Несмотря на то, что земледелие есть первое ремесло человека: оно самое честное, самое полезное и, следовательно, самое благородное из всех, какими только может он заниматься».

«Буква убивает, дух оживляет. Дело не столько в том, чтобы научить ремеслу ради самого ремесла, сколько в том, чтобы победить предрассудки, выражающиеся в презрении к нему…»

«Наглядно ознакомляя ребёнка с произведениями природы и искусства, возбуждая его любознательность и следуя за ним, куда она его влечёт, мы имеем возможность изучить его вкусы, наклонности, стремления и подметить первый проблеск его дарования, если у него действительно есть дарование…»

«Дайте мужчине ремесло, приличное его полу, а юноше ремесло, приличное его возрасту; всякая профессия, сопряжённая с сидячею жизнью в комнате, изнеживающая и расслабляющая тело, ему не нравится и не годится…»

«Я запрещаю своему воспитаннику ремёсла нездоровые, но не те, которые трудны или даже опасны. Эти ремёсла упражняют одновременно и силу, и мужество; они годны для одних мужчин, женщины не заявляют на них претензий, – как же не стыдно мужчинам захватывать те, которыми заняты женщины?..»

«Когда Эмиль будет учиться ремеслу, я думаю учиться вместе с ним, ибо я убеждён, что он лишь тому хорошо научится, что мы будем изучать вместе…»

«Будем просты в своих хороших поступках. Постараемся не порождать тщеславия своими заботами побороть его. Гордиться победой над предрассудками – значит подчиняться им…»

«…если бы раз установлено, что знать ремесло – прекрасное дело, то дети ваши и не учась скоро научились ему: они выступали бы настоящими мастерами. Чтобы не быть таким лентяем, как дикарь, он должен работать, как крестьянин, и думать, как философ. Великая тайна воспитания заключается в умении так поставить дело, чтобы упражнения телесные и духовные всегда служили друг для друга отдохновением…»

«Принуждённый учиться сам по себе, он пользуется своим разумом, а не чужим; ибо кто не хочет уступать людскому мнению, тот не должен уступать и авторитету; а большая часть наших заблуждений зарождается не в нас самих, но переходит к нам от других. Результатом этого постоянного упражнения должна быть сила ума, подобная той силе тела, которая приобретается трудом и усталостью…»

«У Эмиля мало познаний, но те, какие есть у него, являются поистине его собственными; у него нет полузнаний. Среди небольшого числа вещей, которые он знает, и притом хорошо знает, самою важною является убеждение, что есть много такого, чего он не знает и что со временем может знать. Повторяю ещё раз: цель моя – не знание дать ему, но научить его приобретать, в случае нужды, это знание, ценить его как раз во столько, сколько оно стоит, и любить истину выше всего…»

«Эмиль трудолюбив, воздержан, терпелив, твёрд, исполнен мужества. Что касается смерти, он ещё хорошо не знает, что это такое; но, привыкнув беспрекословно подчиняться закону необходимости, он умрёт, когда придёт смертный час, без стенаний и сопротивления; а больше этого ничего и не позволяет нам природа в этот момент, всеми ненавидимый…»

Книга 4. Юношеский возраст (от 15 лет до вступления в брак).

«Общество нужно изучать по людям и людей по обществу; кто захочет изучать отдельно политику и мораль, тот ничего не поймёт ни в той, ни в другой… Не столько сила рук, сколько кротость сердец, делает людей независимыми и свободными…»

«В естественном состоянии есть равенство фактическое, действительное и неразрушимое, потому что в этом состоянии невозможно, чтобы простого отличия одного человека от другого было достаточно для того, чтобы одного сделать зависимым от другого».

«Я желал бы, чтобы для молодого человека избрали такое общество, чтоб он был хорошего мнения о всех, кто живёт с ним, и чтоб его так хорошо ознакомили со светом, чтобы он был дурного мнения о всём, что там делается. Пусть он знает, что человек от природы добр; пусть он это чувствует, пусть судит о ближнем по самому себе; но пусть он видит, как общество портит и развращает людей…»

«Чтоб узнать людей, нужно видеть их действующими. В свете мы слышим их говорящими; они выставляют свои речи и скрывают поступки; но в истории они разоблачены, и мы судим о них по фактам. Даже самые слова их помогают оценивать их: сравнивая то, что они делают, с тем, что они говорят, мы видим сразу, что они такое и чем хотят казаться; чем более они маскируются, тем лучше их узнают…»