ния в течение нескольких лет на одном и том же месте, даже небольшое село истощит местный запас рыбы, дичи, пальм и дров. Любимая тема для разговоров – кто куда ходил, и какие видел пальмы, фруктовые деревья, дичь, рыбу или следы. О подобных вещах рассказывают и пересказывают снова с наибольшим энтузиазмом.

Если принять, что мачигенга осознают нехватку хороших земель для сельского хозяйства и других природных ресурсов, возможно, будет удивительным, что у них отсутствуют истории войн. Время от времени рассказываются рассказы про убийства, но больше всего про самоубийства. Мачигенга сильно походят на кунг в том, что подчеркивают мирный характер отношений в своей среде, в противоположность своим «диким» и сильным соседям, живущим на поднятиях суши пониже. Когда вспыхивают ссоры, семьи расселяются порознь, пока не стихнет враждебность. Воинственных людей остерегаются.

Одной из причин такого мирного образа жизни является маргинальный характер лесной среды, в которой живут мачигенга в том, что касается аллювиальных почв148 для фермерства, большей части дичи и особенно речной рыбы. Земля такого сорта не привлекательна для популяции, привыкшей к сравнительно богатой окружающей среде вблизи рек на поднятиях суши пониже, либо же зависящей от интенсивного земледелия в высокогорьях. Как и у кунг, нехватка ресурсов, очевидно, оказалась благоприятной для групп размером с небольшую семью и рассеянной популяции. Но почему же эта нехватка не вылилась в конкуренцию семей за участки хороших земель для сельского хозяйства и другие природные ресурсы? Потому, что такие ресурсы были недостаточно сконцентрированы и надежны, чтобы защита территории стала действенной. Собирание группы вместе, чего требовала защита, могло привести к скорому истощению ресурсов, а быстро растущие затраты на приобретение пищи могли заставить группу снова рассредоточиться.

Суммируя, необходимо отметить, что фундаментальная проблема, с которой столкнулись мачигенга, – нехватка и, время от времени, непредсказуемость природных ресурсов в их лесной среде. У низкой плотности населения, которая представляет собой результат этой нехватки, имеются преимущества, в особенности отсутствие войн. Ответом на эту нехватку должно было стать сохранение гибкости общества, находящегося на уровне семьи, которое мы сейчас и опишем.

Социальная организация

Мачигенга удерживают низкие производственные затраты и уровень, достаточный для здоровой жизни, сохраняясь сами в виде небольших и широко разбросанных социальных групп. Полностью самодостаточные на уровне домохозяйств, они живут по нескольку лет в изоляции какое-то время, другое же, пребывая в селе, состоящем из нескольких домохозяйств.

По меньшей мере, 90% пищи, потребляемой в домохозяйстве, производится его же членами. В таблице 5 мы рассмотрим мельком ту степень взаимодополняемости мужей и жен, которая позволяет им объединиться в самодостаточную производственную единицу. Большую часть времени мужчины находятся вне дома, охотясь, обрабатывая землю и добывая сырые продукты. Женщины находятся в доме и рядом с ним, готовя пищу, заботясь о детях и изготавливая хлопчатую материю. В другие области, такие как рыболовство, собирательство и изготовление орудий труда и утвари, вовлечены и мужчины и женщины, но даже здесь отдельные задачи, которые они выполняют, различаются: мужчины ловят рыбу

94

мужскими сетями там, где течение, женщины – вдоль берега женскими сетями поменьше; мужчины изготавливают луки со стрелами, женщины – плетеные сеялки и сита; мужчины мастерят деревянные веретена, которые используют женщины при прядении хлопка, и т. д.

Взаимодополняемость мужа и жены способствует взаимному уважению и привязанности. Хотя мужчины, когда бредут по лесным тропам со своими семьями, принимают руководство на себя, но с тем, что это разумно, соглашаются все члены семьи, поскольку, чтобы справиться с любой опасностью, которая может возникнуть, мужчины, вооруженные луком со стрелами, снаряжены лучше. Теряя свою пару, мачигенга остро чувствуют горе и одиночество, но выкажут свою потерю они, скорее всего, в практичных выражениях: женщина может спросить: «Кто для меня будет охотиться?», в то время как мужчина запричитает: «Кто выткет мне кушма149 (мантию)?»

Будучи скорее полуоседлыми, чем кочевниками, мачигенга строят дома искуснее и приобретают вещей больше, чем их кочующие собратья. Все же поскольку в поисках природной пищи они сезонно перекочевывают, и поскольку приблизительно каждые 5 лет вынуждены передвигать свои селения, они не обзаводятся обременительными запасами вещей; по первому зову, они могут легко сняться с места и жить как добытчики за счет леса. Товаров, полученных посредством торговли с чужаками, мало, и до недавнего времени они ограничивались в основном топорами.

Мачигенга – хорошие ремесленники, чья продукция в типичных случаях скорее прочна, чем красива. Мужчины строят дома, сучат волокна для сетей и сумок, которые сами вяжут, и придают форму лукам и стрелам из тростника и твердого пальмового дерева. Женщины прядут хлопчатую нить, ткут полотно для своих кушма наподобие мантий, готовят краску для лица и другие красители, плетут сети и корзины. Дом мачигенга, сделанный из древесины лиственных пород и пальм, вначале представляется западному наблюдателю непрочным и грубым150, но вскоре завоевывает уважение как надежное, долговечное и уютное строение.

У мачигенга отсутствуют специалисты в хозяйственной деятельности, но, как и во всех прочих случаях, некоторые люди выполняют работу качественнее, чем другие. Какого-то мужчину знают, как лучшего изготовителя луков, какую-то женщину – за ее тончайшее ткачество. Популярным времяпрепровождением стало критиковать ручную работу другого или любоваться ею. Мужчины могут заказать свои луки лучшему ремесленнику и отплатить ему услугами, но точно не в исчисляемом виде; на некоторых молодых женщин, которые еще не прядут, смотрят свысока и считают их ленивыми из-за того, что они зависят от более опытных женщин. Но такие различия, ни в коем случае не институционализуются в профессии или классы.

Также существует возрастное разделение труда. К младенцам относятся тепло и снисходительно, но от детей постарше ждут, чтобы они все больше полагались на себя и приносили пользу – вплоть до пятиили шестилетнего возраста, когда станут ответственными и внесут свой вклад в экономику домохозяйства. Задачи детей включают: поднесение воды, поставку семян во время посадки, передачу сообщений, а для девочек – заботу о сиблингах младшего возраста. После 6 лет детская работа начинает носить более выраженный половой характер. Появляются мальчики, охотящиеся на воробьев и ящериц при помощи маленьких луков со стрелами, и девочки, сучащие неровную, но пригодную нить на маленьких веретенах. К 12 годам мальчики и девочки способны выполнять бóльшую часть

95

заданий взрослых одного с ними пола. В этом возрасте они выказывают мало инициативы и склонны уклоняться от работы, когда возможно, но их отношение меняется, когда они созревают и начинают принимать на себя свои собственные семейные обязанности.

Таблица 5

Распределение времени у мачигенга

(часов в день)а

	Деятельность	Мужчины	Женщины
	Производство пищи:
	Охота*	0,7	0,0
	Рыбная ловля	0,7	0,3
	Собирательство	0,4	0,4
	Земледелие*	2,5	0,8
	Разведение скота	0,0	0,1
		4,3	1,6
	Приготовление пищи	0,2	2,2
	Потребление пищи	1,1	1,0
	Торговая деятельность	0,0	0,0
	Домашняя работа:
	Домоводство	0,1	0,4
	Вода и топливо	0,1	0,1
	Уход за домаш. животны-	0,0	0,1
	ми	0,2	0,6
	Рукоделие:
	Приобретение материа-	0,7	0,1
	лов*
	Изгот. предметов искус-	1,2	1,3
	ства
	Изготовление одежды*	0,0	0,8
	Изгот. средств производ-	0,5	0,1
	ства	2,4	2,3
	Социальная:
	Социализация, посещения	1,2	1,0
	Уход за детьми*	0,1	1,0
	Уход за другими	0,2	0,1
	Общественные церемонии	0,1	0,0
	Общественные развлече-	0,2	0,1
	ния
	Образование	0,1	0,0
	Индивидуальная:	1,9	2,2
	Гигиена	0,2	0,1
	Сон	0,2	0,1
	«Ничегонеделание»	1,6	2,1
	Болезнь	0,4	0,4
		2,4	2,7
	Иная	0,5	0,5

96

ВСЕГО

13,0

13,1

Источник: Johnson 1975a.

Примечание: Звездочка указывает на значительные различия между мужчинами и женщинами (p < ,05, t-тест).

а Только дневные часы (6.00 – 19.00).

Вдомохозяйствах, где есть полигиния151, существует также разделение труда между женами (O. Johnson 1978). Молодые жены чаще всего вовлечены в работу вне дома: в садах или занимаются добыванием. Старшие же, похоже, находятся дома, организуя своих детей на производительный труд и сосредотачиваясь на рукоделии. Таким образом, молодые женщины находятся далеко и очень часто со своими мужьями, а это вызывает ревность со стороны старших жен. С другой стороны, труд старших жен более продуктивен, и они заслуживают уважения у своих мужей и других женщин. Также у старших жен – намного больше общественных сетевых связей, и они увеличивают обменный поток с другими домохозяйствами.

У каждой жены в домохозяйстве с полигинией имеется отдельный домашний очаг, символизирующий ее контроль над собственным производством пищи и

еесамостоятельный вклад в экономику домохозяйства. Она готовит самой себе и из основных продуктов питания, взятых из сада ее мужа, и распределяет их между членами домохозяйства. Матери в домохозяйствах с полигинией имеют дело в основном со своими собственными детьми и редко с детьми от других жен. Также жены стараются иметь дело и делиться едой со своим мужем, а не друг с дружкой, особенно, когда между ними напряженные отношения.

Однако большинство домохозяйств мачигенга беспрепятственно вовлекаются как агенты в генерализированную реципрокацию. Пища постоянно циркулирует между членами. Женщина передает поджаренный початок кукурузы своему мужу, который разламывает его пополам и возвращает половину ей. Затем он разламывает свою половину и отдает часть своей младшей дочери, которая делится ею с другими детьми. Материнская половина кукурузы разделяется подобным же образом, и вскоре дети передают кусочки кукурузы обратно своим родителям. Кажется, что едой наслаждаются, не только поглощая ее, но делясь ею.

У каждой частицы питания есть свой «хозяин» (шинтаро) – кто приобрел

ееили вырастил. В действительности всем имуществом владеют отдельные индивиды, и нужно просить разрешение, чтобы что-то взять и попользоваться. Если ребенок отказывается поделиться вещью, то родитель не будет отбирать ее силой, но чувствовать неудобство ребенка заставят насмешки и упреки, и со временем щедрость привьется. Тому, кто делится, дают почувствовать себя гордым, что он смог принести какую-то пользу другим в домохозяйстве.

На протяжении недель беспрерывно изолированные домохозяйства могут обходиться без того, чтобы контактировать или обмениваться друг с другом. Подобно шошонам они мерятся с изоляцией, поскольку она предоставляет им свободу доступа к природным ресурсам вокруг. Но также имеются преимущества и у

проживания в селах, состоящих из 3-5 домохозяйств, связанных родством, обычно женатых братьев и сестер152. Узы привязанности и воспитание, привитое в детстве, пролагают путь к дружеским отношениям кооперации у взрослых.

Втипичных случаях село мачигенга представляет собой группу домов, расставленных на значительном удалении от реки. Рядом друг с другом проживают от 3 до 5 домо хозяйств, так что всем им для работы и социализации может

97

служить общий расчищенный участок. Иногда один или два дома в селе выстраивают на некоторой дистанции от других, а их уединение обеспечивают насаждения из фруктовых деревьев или кустов, расположенные между ними. Дома остаются друг от друга в достаточной близости для свободного посещения, дележа пищи и взаимной помощи по уходу за детьми и приготовлению еды, но у каждого домохозяйства сохраняются свои собственные рамы и навесы для копчения, сушки или хранения пищи и свои собственные загоны для мускусных уток153 или цыплят, если таковые имеются. Сельчане сообща ничем не владеют. Даже когда братья кооперируются, чтобы расчистить сад, обычно они делят его на две части и обрабатывают индивидуально. Редко когда брат отведает продукты из сада собственного брата, пока сначала не попросит у него разрешения.

Пищу из всех садов, расположенных довольно близко к селу, приносят домой, готовят и поедают каждым домохозяйством в отдельности, но когда доступна пища из диких источников, то для ее совместного приема домохозяйства часто сходятся вместе. Будучи редкими и чрезвычайно желаемыми, рыба, дичь и личинки, являются поводами, чтобы делиться из общего котла; в самом деле, подобный дележ природной пищи – главная экономическая выгода, служащая для домохозяйств мотивировкой, чтобы объединяться и оставаться в селе. Из каждого домохозяйства с горшками маниока приходят женщины; также они могут принести собранные и приготовленные ими зелень и иные продукты питания, а для своих мужей – немного пива из маниока. Такие трапезы неожиданно сложны и структурированы и дают понимание баланса между интересами индивидов и группы, которого мачигенга стремятся достичь.

Случайно антропологи наблюдали, как в дележе рыбы, пойманной одним из мужчин, участвовали три домохозяйства села. Главы трех домохозяйств находились в родственных отношениях: первый был старшим братом второго, а третий – мужем их сестры. Самый младший брат был женат на дочери жены старшего брата (от предыдущего брака). Старший брат обладал наивысшим социальным положением, а зять – самым низшим. Когда особые продукты питания, такие как рыба, имелись в распоряжении для общинного пира, он обычно проводился в доме старшего брата.

В этом, как и во многих других случаях, по мере того, как люди общались, пока готовился рыбный суп, каждая женатая пара усаживалась вместе. Затем они разделились на группы мужскую и женскую: одна состояла из трех мужчин и 12летнего племянника этих братьев, другая – из женщин и младших детей. Жена старшего брата налила в большую тарелку рыбного супа и поставила ее перед мужчинами вместе с миской маниока. Мужчины начали есть маниок, а супом пренебрегали, пока ложку бульона не отхлебнул старший брат. Через миг ложку бульона взял младший брат, затем зять, и наконец, племянник. Они продолжили есть маниок, пока старший брат не проглотил еще ложку бульона; и снова все повторилось в той же последовательности. Цикл методично продолжался, пока бульон не закончился; затем опять последовала пауза, пока старший брат не отломил маленький кусочек рыбы и не съел его. Другие в том же порядке последовали его примеру, пока не закончилась и рыба. Все это делалось прозаично, без обсуждения.

Тем временем женщины и дети делили еду из общего котла. Как и у мужчин, они сами угощались маниоком без ограничений. Но рыбный суп внимательно по порциям выдавали женщины, обеспечивая честное распределение. По окон-

98

чанию еды мужья и жены вернулись назад друг к другу и вскоре сменили местоположение, восстановив вместе нуклеарные семьи.

Из этого маленького эпизода мы узнали о двух важных аспектах социального устройства села мачигенга. Во-первых, несмотря на индивидуальную свободу, фундаментально присущую отдельным домохозяйствам, они принимают иерархию и контроль в степени необходимой, чтобы такие драгоценные ресурсы, как рыба, можно было бы распределять при минимуме негодования или ссор. Обильная же пища, такая как маниок, не дает повода для подобной заботы. Вовторых, социальная сущность рыбы, т. е. то, что она полностью принадлежит группе, а не человеку, который ее поймал, проявляется, очевидно, в распаде нуклеарных семей на группы едоков-мужчин и едоков-женщин на уровне села. Но как только обобществленная рыба съедена, единицы в виде нуклеарной семьи восстанавливаются сами, поскольку в обществе мачигенга они продолжают быть основными.

Обычно домохозяйства сотрудничают тогда, когда надо получить или распределить особую пищу. Все это отдельная семья может проделывать самостоятельно, когда охотится, ловит рыбу, занимается добывающим хозяйством, либо выращивает ананасы, папайю154 и иные излюбленные продукты питания. Но чаще всего они доступны только в единичных случаях и притом в неподъемных количествах. Дележ добычи способен не только свести неожиданную удачу до размеров, с которыми можно как-то справиться, но также обеспечить, чтобы все было бы поделено и в случаях подобной же удачи у других домохозяйств, таким образом, делая особые продукты питания доступными чаще и большему числу людей. Сопутствующие такому обмену добрые чувства помогают смягчить небольшие разногласия, постоянно возникающие из-за повседневной конкуренции за скудные ресурсы, и являются в обществе основным клеем, удерживающим вместе село мачигенга.

Как мы убедились, при распределении рыбного супа в этом эгалитарном обществе проявилось свидетельство существования иерархии. Но в этом нет парадокса. Само домохозяйство мачигенга иерархически упорядочено, главным образом, на основе возраста, хотя время от времени особо плодовитый член его может обогнать по рангу старшего, но менее плодовитого. Сложные задачи кооперирования выполняются легко благодаря тому, что существует неразрывная цепочка из команд и готовности их выполнять. Все тяготеет к тому, что когда дети вырастут и образуют отдельные домохозяйства, эти линии власти вновь о себе напомнят, если группе потребуется кооперация.

В анекдоте о рыбном супе иерархическая структура трех домохозяйств выражена многими способами. Например, высокостатусное домохозяйство посещается низкостатусными куда чаще, чем наносит визитов в ответ: приблизительно 6 визитов из домохозяйства младшего брата и 9 визитов от зятя приходится на каждый визит, который домохозяйство старшего брата наносит им. Таким же образом, домохозяйство зятя посещает великое множество раз младшего брата, от которого почти никогда не наносят визитов в ответ (A. Johnson 1978: 106-9).

Линии власти и престижности, существующие между домохозяйствами, воплощаются в рискованных начинаниях, для которых требуется кооперация. У мачигенга задачей, для которой более всего нужна кооперация, является травление рыбы, в которое могут быть вовлечены многие домохозяйства, начиная от 2 и до 10. В этом случае деятельность всегда координирует предводитель: мужчины строят плотины, чтобы понизить уровень воды, женщины же сооружают запруды,

99

чтобы ловить подтравленную рыбу, когда та поплывет вниз по течению. Каждый из таких видов деятельности включает сложное разделение труда; важным является и распределение по времени. Уровень воды в реке, количество необходимых исполнителей, заготовка и приготовление яда, точный момент, когда его надо вводить в воду – все это требует координации со стороны уважаемых мужчин и женщин, привычных к власти, и которым другие повинуются.

На ранних стадиях работы, как и при приеме пищи, общем для нескольких домохозяйств, мужья и жены распределяются по однополым группам и работают отдельно. Но как только яд введен в воду, мужья и жены воссоединяются друг с другом в заранее выбранных местах и собирают рыбу для своих собственных домохозяйств. Порой домохозяйству, которое предоставило больше рабочей силы, достается на своем пространстве реки меньше рыбы. Позже в ходе обмена рыбой эти различия до некоторой степени сгладятся, но не существует власти или института, которые бы справедливо распределяли улов или даже определяли, что может значить «справедливо».

Если внутри домохозяйства или в селе возникают споры, то их разрешает на месте уважаемый член семейства. Например, мужчина пытался поймать оглушенную сегори155 – рыбу наподобие форели с прекрасным вкусом, чья икра особенно ценится. Она ускользнула от него и исчезла в пруду. Минутой позже рыбу поймал его семилетний племянник, и выражение чистейшего удовольствия осветило лицо мальчика. Но дядя глянул и произнес: «Эй, это моя рыба. Я преследовал ее!» Мальчик отказывался выпустить из рук свой приз, пока другой его дядя, очень уважаемый человек, не приказал ему это сделать. Потом мальчик поймал свою собственную сегори, и счастье вернулось к нему. Но если бы этого и не случилось, его разочарование рассматривалось бы как неизбежное следствие необходимости признавать старшинство и сохранять мир между домохозяйствами.

Периодически, особенно в полнолуние, жители села замышляют пивной фестиваль. Женщины проводят по нескольку дней, приготавливая пиво из маниока, пока мужчины посвящают себя охоте и рыболовству. Могут присутствовать члены не только одного села, если их пригласит уважаемый мужчина или женщина. Благодаря обилию пива и мяса, чувства и языки развязываются, и озвучивается множество политических вопросов, таких как формирование групп, кооперирующихся для рыбной ловли, притязания на садовые земли или высмеивание нарушителей правил. Мужчина, берущийся за организацию рыболовного проекта, ищет с кем бы скооперироваться, и в таком качестве может задать тон каким-то из дискуссий. Или центром внимания может стать остряк, направляющий свои едкие насмешки на какого-нибудь несчастного, который его обидел. Но явного лидера не находится, и беседа угасает и течет, по мере того, как поднимается, подхватывается и обрывается та или иная тема.

Для садоводов, ведущих экстенсивное хозяйство, таких как мачигенга, у кооперации домохозяйств всегда будут свои издержки и преимущества. Возможность общаться, безопасность и распределение доходов от неожиданной удачи – все это делает кооперацию привлекательной, но за счет определенной потери автономии при решении, как соблюсти свои собственные интересы. Усиливающееся напряжение может перерасти в негодование, но нормы вежливости и уважения удерживают людей от того, чтобы выражаться излишне свободно. Во время пьянства на пивных фестивалях, враждебность прорывается в крепких унизительных шутках и словесных и физических перепалках. Они могут остудить чувства и восстановить равновесие, но часто ведут к ощущению несправедливости и решению

100

покинуть село. В целом, мачигенга боятся агрессии и предпочитают скорее ретироваться. В большинстве случаев, тот, кто чувствует сильный гнев просто бежит (ишиганака). Позже он может вернуться, чтобы остаться, либо забрать всю свою семью и удалиться. Постепенно, со временем, трудности в отношениях сгладятся, и на следующей фазе цикла, особенно, если природная пища снова в изобилии, те же самые, а, возможно, и какие-то еще домохозяйства заново создадут свое село и опять насладятся жизнью при кооперации.

У сельских групп нет своей общинной собственности, и их групповой характер не подкрепляют церемониальные мероприятия156, которые мы обсудим далее, в разделах 6-8. Невозможно говорить и о существовании территориальности, за исключением неопределенного чувства родного пространства такого, как было описано у кунг (случай 2). Отдельные семьи владеют садовыми наделами, которые они отвоевали у природного леса, но только пока они их возделывают; наделы под паром возвращаются в общинные земельные угодья. Все природные ресурсы в виде лесов и рек открыты для всех мачигенга, хотя обычно одна добывающая группа держится на дистанции от родного пространства другой.

Вкратце, мачигенга иллюстрируют условия, при которых у садоводов могут сохраняться экономика и социальная организация семейного уровня. В области, где низка конкуренция с другими группами, а высоко ценимая пища из диких источников скудна и крайне рассредоточена, мачигенга действуют небольшими разбросанными домохозяйствами или селами весьма эффективно. С помощью простого метода, который заключается в перепроизводстве определенных съедобных кореньев, они могут годами жить как самостоятельные самообеспечиваемые домохозяйства.

Сдругой стороны, они находят преимущества и в том, что кооперируются

сдругими домохозяйствами при травлении рыбы или дележе неожиданных доходов в виде природной пищи. Внутри и между домохозяйствами существует естественная иерархия, устанавливающая цепочку команд, координирующих труд и распределение пищи. Но такое лидерство и расщепление женатых пар на отдельные мужские и женские группы, которое иногда происходит, когда приобретают или потребляют пищу из диких источников, являются всегда временными. И когда особой ситуации приходит конец, автономное домохозяйство снова обретает господство.

В Перуанскую Амазонию быстро приходят изменения, и мачигенга уже ощутили в разной степени их влияние. Через 8 лет после описанного здесь исследования, Бэкш (Baksh 1984) изучал деревню мачигенга, образованную в ходе политики перуанского правительства по созданию «коренных сообществ». Около 200 человек согласились жить вместе под управлением харизматического лидера мачигенга, объединившего их на основе желания получить доступ к современным технологиям, особенно медицине и орудиям из стали. Они располагали необычайной возможностью заселить область, богатую природными ресурсами, которая вслед за установлением контактов с людьми Запада на многие годы лишилась населения. Хоть и образовав внутри деревни отдельные домохозяйства и соседства наподобие сел, они согласились скооперироваться при выращивании товарной части урожая для зарабатывания денег, чтобы, как они сами говорят, «развивать себя».

Сначала все складывалось гладко. Жители деревни по четыре дня в неделю оставались в сообществе, занятые в общих проектах, затем рассредоточивались по своим излюбленным рыбным местам на трехдневные выходные, которые называ-

101

ли «отпуском». Но вскоре обнаружилось, что местные рыбные стремнины истощаются, а время на путешествие к все более удаленным рыбным местам резко увеличивается: на протяжении исследования Бэкша, каждые 6 месяцев среднее время на путешествие к рыбным местам увеличивалось вдвое. Ссоры стали настолько обычными, что грозили расколоть сообщество. И, в конце концов, предводитель разрешил проблему, передвинув всю деревню на новое место дальше вниз по реке, где рыбы было все еще в изобилии.

Через четверть века после первого посещения Шимаа157 исследователями, множество кечуаязычных фермеров158 из перуанских альтиплано (потомки сообществ, которыми некогда правили инки) мигрировали вниз к Компирошиато в поисках земель для фермерства. Мачигенга ответили тем, что образовали свое собственное «коренное сообщество» и блокировали свой берег реки, избегая насколько это возможно внешних контактов. Посетителей, которые на пароме пересекают реку в направлении к Шимаа, вежливо, но твердо просят вернуться и уйти. Люди Шимаа продолжают практиковать земледелие жизнеобеспечивающего характера, дополненное посевами кофе и какао, и охотиться и рыбачить в местных лесах. Они все еще ткут сами себе одежду, хотя теперь их домохозяйства более походят на выставки из разноцветных пластиковых емкостей, а время от времени и радио или швейных машин.

Однако ниже по реке, где становится возможным моторный речной транспорт, изменения куда более разительны (Henrich 1997). Проект по добыче природного газа в Камисеа159 (Camisea 1998) принес сообществам мачигенга массу современного снаряжения и новые возможности работы. В то же самое время, улучшения с транспортом означают более тесную вовлеченность в рыночные возможности. Сейчас большинство мачигенга в районах этих предгорий живут деревнями, выращивают урожай на продажу и работают за зарплату, по крайней мере, часть времени. Они с энтузиазмом принимают рыночные возможности и ныне выказывают твердое желание получать денежный доход.

Предсказуемый результат более плотного расселения в деревнях и выращивания урожая, как для рынка, так и для жизнеобеспечения – интенсификация традиционной системы. Чрезмерная эксплуатация садовых земель вблизи деревень привела к тому, что увеличилось время на путешествие к удаленным садовым землям; а одна деревня, которая экспериментировала с сокращением периода нахождения под паром, обнаружила, что если снизить его до 15 лет и менее, то в новом саду невозможно будет выращивать культуры дольше года (Henrich 1997:

340).

Растет тенденция возводить изгороди, чтобы объявить частную собственность на особенно хорошие земельные участки рядом с деревней, но у некоторых членов сообщества это вызывает множество возмущений. Сейчас уже такая пища из диких источников, как рыба и дичь, превратилась в крайне незначительную часть рациона. В некоторых сообществах отмечен пищевой дефицит белка, наряду с высоким уровнем заболеваемости малярией и другими инфекционными болезнями. Интенсификация данного типа приводит к увеличению рабочего дня и неустойчивости по отношению к окружающей среде. При нынешних темпах, мачигенга к 2005 г. вырубят весь лес на землях деревень, первоначально предоставленных им по перуанской программе коренных сообществ (Henrich 1997:

346).

Поэтому случай, описанный ранее в этом разделе, относится к прежним временам, когда семьи рассеивались и ни один участок территории значительного

102