Добавляя к яномамо эти три случая, мы сможем более детально рассмотреть, как каждый из четырех процессов экономической интеграции – защита, неприятие рисков, капиталовложения в технологию и торговля – порождает экономическую независимость даже в обществах институционально лишь немного более продвинутых, чем тех, которые находились на уровне семьи.

Случай 6. Эскимосы Северного склона Аляски

Удивительно ясный пример факторов, которые ведут к образованию экономики, соответствующей уровню деревни, предлагают эскимосы Северного склона. Этот случай особенно показателен, поскольку, хоть эскимосы211 Северного склона и принадлежат все к той же самой культурной и лингвистической группе, экономику деревни развили лишь те из них, которые живут на берегу и занимаются китобойным промыслом, кооперируясь (тареумюты). Внутренние же эскимосы (нунамюты) – типичные добытчики семейного уровня; сильно напоминая нганасан (случай 4), они только на время гона карибу раз в полгода, либо, что менее обычно, чтобы безопасно перекоротать зиму при поддержке соседей, собираются в группы, выходящие за пределы уровня стойбища

Окружающая среда и экономика

Тареумют, или ‘люди моря’ (Spencer 1959), и нунамют, ‘люди земли’212 (Gubser 1965), занимают отдельные ниши, проживая на Северном склоне – регионе площадью около 70000 кв. миль, полностью за полярным кругом, который спускается с хребта Брукс, минуя его подножья и прибрежные равнины, к Северному ледовитому океану. Несмотря на то, что внешне у Северного склона вид пустынной безлесной тундры, для небольшой, рассредоточенной добывающей популяции он предлагает широкий выбор животной пищи. Это – киты, моржи, тюлени и белые медведи – вдоль берега; и карибу, которые высоко ценятся, вкупе с медведями-гризли, горными баранами, лосями и куропатками – во внутренних районах213. Обычно хватает соответствующей пищи, чтобы поддерживать плотность аборигенного населения в пределах 1 чел. на 20 кв. миль; но степень доступности пищевых продуктов широко колеблется в различные сезоны, и внутри года имеются непредсказуемые отклонения моделей миграций у самой важной дичи – карибу и кита.

Весенние миграции китов и карибу – время, когда на побережье и во внутренних районах предвкушают изобилие пищи. Как только начинает крошиться полярный паковый лед, киты мигрируют поближе к берегу, где люди на лодках могут на них охотиться. А во внутренних районах собираются в стада сотни или тысячи карибу, заполоняя перевалы хребта Брукс, чтобы пастись на лугах Северного склона. Но с приближением лета миграции заканчиваются, и дичь рассредоточивается. Снега тают, и хотя регион представляет собой настоящую пустыню, получая лишь около 6 дюймов осадков в год, влага испаряется медленно. Отсюда и ландшафт – лабиринт из болот и луж, покоящихся на вечной мерзлоте. На протяжении двухмесячного периода, когда летом солнце светит по 24 часа в сутки, земля расцветает и все наземные животные жиреют; но в конце августа может выпасть первый снег, а к началу октября земля промерзает. Осенью у карибу происходят миграции помельче, а у китов – и вовсе случайные.

154

К ноябрю зима приносит «голодное время». У зимы есть свои преимущества: при температуре от –10 до –30 F снег и лед хорошо подходят для путешествия на санях и пешком; свободного времени много, а в заселенных областях интенсивно происходит социализация. Но зима – трудное время для охоты, поскольку среди пустых снегов дичь способна увидеть, услышать и уловить запах на большом расстоянии, и к ней трудно подкрасться. Габсер (Gubser 1965: 260) отмечает, что человек способен услышать хруст снега под ногами в лучшем случае на расстоянии мили. Дичь широко рассредоточивается, и ее могут не увидеть недели кряду. В соответствии с этим людям приходится есть менее желанную пищу, такую как рыба, в которой ощутимо меньше жира, и отсюда она хуже, или даже лисиц. (В нормальной ситуации на лисиц охотятся или ставят капканы только изза их шкурок; от их мяса избавляются или скармливают собакам.) «С их уровнем технологии и в окружающей среде, где они живут, невозможно ручаться, что появятся достаточные излишки пищи, чтобы каждую зиму поддерживать все семьи»

(Chance 1966: 2).

У нунамютов, как и у нганасан, запасы пищи домохозяйства зависят почти полностью от успешной охоты, и в рационе доминирует мясо и жир карибу. Шкуры, рога, сухожилия и кости карибу предоставляют большую часть необходимых материалов, включая принадлежности для палаток и одежды. Женщины поставляют дрова (нехватка которых наибольшая), ходят по воду (которую зимой вытапливают из снежных глыб), готовят пищу и изготавливают одежду.

Большую часть года нунамюты скитаются одиночными семьями или расширенными семейными стойбищами, которые часто разделяются на одиночные домохозяйства и какое-то время движутся каждое своим путем до того, как соберутся снова. В течение того же самого периода карибу также путешествуют малыми, широко разбросанными группами, которые эскимосы принимают за нуклеарные и расширенные семьи.

Но когда происходят весенние и осенние миграции карибу, то в местах, заранее установленных для охоты, кооперируясь, собираются различные стойбища. Как и у нганасан, организовывать коллективные виды деятельности во время гона карибу зовут успешных охотников. Но при этом охота по большей части остается индивидуальной, и в годы, когда больших стад карибу недостает, чтобы добиться своего, нунамюты просто разбредаются, преследуя небольшие стада.

Если лето явно представляет собой легкое время, то карибу, добытых весной и осенью, редко достаточно, чтобы дотянуть до конца зимы, и это создает дилемму. С одной стороны, семья может всю зиму оставаться поблизости от других семей; и поскольку от людей требуют, чтобы они делились пищей, когда попросят, то никто не будет голодать, пока его сосед хорошо обеспечен. С другой стороны, в окрестностях закрепившейся общины быстро расходуются скудные запасы дичи и дров, а неудобство, недоедание и постоянные домогательства со стороны соседей могут вынудить предприимчивую семью предпочесть одиночество в тундре, где ей не надо будет делиться с кем-либо добытыми пищей и дровами. Но в качестве альтернативы такая изолированная семья может неделями ничего не найти, чтобы хоть раз наесться, и начнет голодать.

Войн, как организованной межгрупповой агрессии, не существует у нунамютов, хотя в некоторых других эскимосских ареалах они обнаруживаются (Nelson 1899: 327-30; Oswalt 1979: 194-97). Сражения и случайные убийства же, осо-

бенно из-за женщин, имеют место, как и в других обществах семейного уровня. Мужчина может попытаться захватить женщину, особенно если считают слабыми

155

ее родственников, а внебрачные отношения и чересчур ревнивые мужья просто обычны (Spencer 1959: 78). Несмотря на то, что действует паттерн строгого контроля над раздражением и агрессией внутри семьи (Briggs 1970), убийства из-за ссор между семьями, действительно случаются и должны быть отмщены, что в результате приводит к междоусобице. Также с подозрением относятся к чужакам, и могут их поколотить и оскорбить, если те без разрешения вторгнутся в родное пространство другой группы. Кроме того, противостоять этим конфликтным тенденциям помогают сетевые связи, обладая огромной важностью для торговли и управления рисками.

Таблица 6

Торговля у эскимосов Северного склона

С побережья во внутренние	Из внутренних районов на
районы	побережье
Рыбий жир	Шкуры карибу
Кожи (тюленя, моржа)	Меха (волчий, лисий,
Гончарные изделия	росомахи, овечий,
Деревянные сосуды	мускусного быка214)
Камень, сланец	Роговой материал
Сумы	Ноги карибу
Моржовая кость	Деготь
Лес, прибитый к берегу	Изделия из дерева и
Лодочные каркасы	камня
Муктук (кожа и	Пеммикан215 и ягоды
жир кита)

Экономика у тареумютов отличается сильно, хотя, как и нунамюты, они занимаются некоторым добыванием и охотятся на карибу, особенно летом и осенью. Тареумюты живут в прочных, покрытых дерном домах в постоянных зимних деревнях, состоящих из 200-300 жителей, на большом расстоянии друг от друга вдоль арктического берега. Экономика сконцентрирована на китах. В весеннее время года успешная деревня может поймать пятнадцать и более китов, получая сотни тонн мяса и ворвани. Не похоже на нунамютов, которые высушивают излишки мяса карибу и понемногу хранят их для последующего употребления, тареумюты, с трудом выкапывая ледяные погреба в вечной мерзлоте, запасаются на зиму большим количеством мороженого мяса.

В дополнении к китам тареумюты вылавливают также некоторое количество моржей и тюленей; но, чтобы выжить, у них должны быть киты. Взрослый съедает от 7 до 8 фунтов мяса в день. Надо кормить также и собак, которые для транспортных целей необходимы обеим группам эскимосов (как одомашненные северные олени нганасанам). Спенсер (Spencer 1959: 141) ссылается на отчет, согласно которому в 1883 г. наблюдали, как группа из 30 человек за 75 дней потребила 18500 фунтов мяса – в среднем каждый день около 8 фунтов на индивида. Несмотря на множество добываемого в хорошие годы мяса и жира, голод постоянно присутствует, как угроза. Когда в некоторые годы киты перестают следовать своими привычными маршрутами, тареумюты начинают зависеть сильнее от моржей и практически полностью от тюленей, чье мясо не является привлекательным, но запасы его наиболее надежны (Chance 1966: 9, 36).

Обе группы эскимосов тесно связаны необходимостью торговать. Тареумютам нужно больше карибу, чтобы изготавливать палатки, одежду и орудия, а

156

нунамюты жаждут тюленьего жира в качестве топлива, но и пищи. Дополнительно торгуют многими другими продуктами (см. табл. 6): например, нунамюты считают превосходной пищей китовую ворвань, тогда как тареумюты разыскивают шкурки лисицы, волка и росомахи для изготовления одежды. Торговля на длительные расстояния важна для эскимосской экономики и часто на удивление хорошо организована. Например, тареумюты из надрезанных полос тюленьей шкуры составляют стандартные связки по двадцать штук, которые популярны в качестве предмета торговли.

Социальная организация

В обеих группах эскимосов основной единицей для проживания и производства является нуклеарная семья. Две или три семьи могут построить дома рядом друг с другом, и порой, возможно, когда общий входной тоннель разделяют два дома, но пищу хранят и готовят отдельно. В первичной семейной группе делают сильный акцент на гармонию и единство. Супругов выбирают частично на основе того, насколько они совместимы с остальными членами семьи; в самом деле, в качестве наиболее общей причины для самоубийств называют то, что жертва, живя с «причинителем беспокойства»216, не может дольше терпеть этого. Родственные узы остаются самой сильной основой для социальных отношений за пределами домохозяйства. Родственники свободны посещать друг друга и просить помощи, но их связи наиболее сильны, когда они живут рядом.

Социальные правила нунамютов требуют, чтобы пищей делились и внутри группы, образующей село, и между партнерами, участвующими в обмене. Внимательно замечают даже, кто владеет пищей; и чтобы избежать споров о том, кто какое животное убил во время общинной охоты, все охотничье оружие идентифицируют благодаря личным меткам. Даже обмен супругами рассматривают, как форму реципрокации прав собственности мужчин на сексуальность их жен. А наибольшим уважением наделяют спокойных, трудолюбивых, щедрых мужчин, у которых нет желания «поместить себя выше голов других».

Среди нунамютов известны и локальные группы, обычно под именем их родной территории; например, поселившихся на реке Утокак, называют утокагмют217. Идентифицировать свое родное пространство с таким местом может быть будут двести или триста человек. И поскольку чужаков физически могут подвергнуть нападению, если они вторгнутся в родное пространство других, во всем внутреннем регионе люди устанавливают партнерские связи так, чтобы посещения и охота стали возможными за пределами их собственной домашней территории. Каждый член домохозяйства обладает уникальным набором дружественных уз, которые можно задействовать, когда потребуется, – уз, которые часто усиливаются через обмены дарами, предметами торговли и сексуальным доступом к женам. Эти добровольные и обоюдные узы очень важны для интеграции за пределами соседства, вызванного необходимостью.

Тареумюты и нунамюты вступают друг с другом в торговые партнерские отношения и встречаются каждое лето в условленных местах, чтобы торговать. На таких временных рынках или «торговых эмпориях218» может собраться аж до пяти сотен человек (Spencer 1959: 198). Объемы торговли частенько большие: например, два человека могут выторговать сотни кож карибу за несколько дюжин торб тюленьего жира. В этой торговле непосредственно участвует не каждый, но когда торговцы возвращаются домой, то их поджидают там запросы; и вскоре по

157

всему сообществу посредством родственных и дружественных уз происходит распределение.

Экономика деревни у тареумютов основана на скооперированном китобойном промысле и распределении пищи, которой запасаются. Хотя на одной и той же лодке предпочитают работать родственники, но и неродственникам часто надо работать в качестве лодочной команды вместе; и для ловли кита могут скооперироваться несколько лодок из одной деревни. Китобои образовывают добровольные ассоциации, в которых лидирует умеалик (‘владелец лодки’; мн. умеалит), организующий труд, необходимый для приобретения и поддержания большой китобойной лодки. Умеалику необходимо быть знающим и успешным китобоем, чтобы заполучить и удержать сторонников, и он должен быть способен объединить в слаженно функционирующую единицу разнотипные личности специалистов (кормчего, гарпунера). Сторонникам надо доверять и своему умеалику, и собратьям-членам команды, потому что в арктических водах редко кто выживает, если лодка опрокинется (и фактически, мало, кто из эскимосов знает, как плавать). Умеалик же ручается, что кита разделают и распределят среди охотников справедливо.

Но умеалик, даже в плохое время года, должен обеспечивать безопасность своих сторонников. У всех семей имеются ледяные погреба для хранилищ, но у умеалика он крупнее, соответственно его бóльшим обязательствам. Этот погреб служит своего рода фондом социального обеспечения, из которого его сторонники могут черпать запасы. Ранней весной, раньше охоты на китов, он очищает свой подвал и из остатков прошлогодней добычи устраивает своим сторонникам пир. Дополнительно от него ждут, что в обмен на лояльность своих сторонников он обеспечит их одеждой и другими вещами. Более того, умеалик устанавливает узы с другими умеалит в деревне, у которых он может выспросить резервы пищи, в случае, если плавание на его собственной лодке окончится неудачей. Таким образом, тареумюты остаются вместе всю зиму, пользуясь в обеспечении пищей надежностью, неизвестной нунамютам, которых они критикуют за то, что случается, что те бросают старых или немощных родственников в голодное время. О последних они говорят: «Они точь-в-точь как животные, они позволяют каждому умереть» (Spencer 1959: 95). Наконец, важную роль умеалик играет в экономической интеграции за пределами уровня деревни. И мужчин, которые торгуют часто и много, кажется, называют умеалик, независимо от того, имеется ли у них своя собственная лодка или нет219.

То, что взаимозависимость между деревнями среди тареумютов развита самым сильным образом, обнаруживается в ходе Пира Посланников – важного и тщательно разработанного церемониального события. Умеалик, который считает, что располагает большими излишками пищи и иного богатства, – у себя в собственных хранилищах и в хранилищах своих союзников умеалит – приглашает умеалит из других деревень на пир наподобие потлача220 (см. раздел 8). Пиры эти включают бега и иные формы церемониальных соревнований, и их отмечают множественные демонстрации, когда соревнуются в щедрости. И в последнее число от гостей ждут их собственного ответного пира. Мы оставляем наш анализ потлача для раздела 8, упомянув здесь просто, что функции Пира Посланников заключаются в распределении значительных излишков по всему побережью (и внутреннему району) и в выделении средств на конкуренцию между индивидами и сообществами.

158