породившие совершенно искусственную среду, которую интенсивно обрабатывали и которая продуцировала разнообразные культуры в дополнение к таро и рыбе. Каждую систему умело поделили между фермерскими единицами, снабжавшими продуктами жизнеобеспечения семьи работников, и излишками, идущими на прокорм вождя. Это и стало базисом для уже описанной экономики, которая финансировалась продуктами первой необходимости.

В этот самый момент прибыли европейские первооткрыватели, торговцы, китобои, миссионеры и плантаторы. Благодаря внешним связям, молодой верховный вождь Камеамеа, чтобы институционализовать новое гавайское государство326, быстро завоевал вождества конкурентов на Мауи и Оаху. Военные технологии Запада, включая большие корабли, хлопчатые паруса и пушки, нарушили изоляцию островов, а западные принципы права и управления стали изучаться правителями, в качестве модели для их нового государства.

Наступило время демонстраций пышности, и в тщательно разработанных внешних атрибутах европейской королевской власти, которой они подражали, гавайские господа материализовали новые институты своей государственности. Платье, жилище и военные парады, воспринятые гавайскими вождями у Запада, составили то, что Салинз (Sahlins 1992) назвал «политической экономикой величия». Расточительность этого нового консюмеризма разорила гавайскую экономику, и вожди стали продавать свои имения семьям американских миссионеров, которые беспокоились о развертывании прибыльных сахарных плантаций. И динамика политической экономики, потянувшейся за западными технологиями и потребительскими товарами, породила условия для скорого вовлечения ее в ми-

ровую экономику и присоединения к Соединенным Штатам в качестве колонии327.

Эволюция гавайских вождеств на протяжении 14 веков иллюстрировала тесную связь между экономикой жизнеобеспечения и политической экономикой. Толчком для роста послужил природный потенциал Гавайев – наличие там плодородных аллювиальных почв. Вожди управляли сооружением и поддержанием ирригационных систем, обеспечивавших растущее население, общественная экономика же действовала как общественная клетка, предназначавшаяся для общинников, готовых лишиться своего времени, отдав его вождям, в обмен на пользование этой высокопродуктивной землей. С помощью излишков, полученных с земли вождей, финансировали разрабатываемые региональные институты вождеств вкупе со специалистами-ремесленниками, жрецами, управляющими и воинами. Сложные гавайские вождества со своими множественными механизмами для контроля выросли из плодородных, подвергнутых ирригации почв, где вода, пища и власть перетекали в руки правящим вождям. Но после своего «открытия», острова стали частью мировой экономики, и вскоре вождеский контроль тоже затерялся среди растущих амбиций Запада.

Случай 14. Басери Ирана

Басери (Barth 1964) организованы в региональное вождество, включающее определенное число локальных сегментов, которыми управляет единый верховный вождь. Вождество басери основано на управлении и контроле над торговлей с целью жизнеобеспечения между оседлыми земледельцами и пастушеским населением, в пользовании которого находятся маргинальные земли по внешним гра-

258

ницам области, находящейся под контролем аграрного государства. Фактически попытки слабого феодального государства распространить свой контроль на независимых пастухов и помогло сформировать басери вождество, чтобы использовать его как средство защиты своего номадизма перед лицом внешних интересов и получить от этого государства ресурсы и политические выгоды (cf. Beck 1986:

9).

Окружающая среда и экономика

Басери насчитывают примерно 16000 чел. и 3000 шатров, размещающихся в аридных степях и горах провинции Фарс в южном Иране. Будучи политически четко определенной группой под властью верховного вождя (хана)328, они перемещаются внутри ограниченного коридора шириной 20-50 миль, который простирается примерно на 300 миль от высоких гор вблизи Шираза на севере до пустынных низовий около Лара на юге. Плотность населения басери составляет около 2 чел. на кв. милю. Для сельского хозяйства непригодны поднятия суши, как более высокие, вплоть до 13000 футов в горах вблизи Кух-и-Бул, так и б олее низкие, высотой 2000-3000 футов в пустынях рядом с Ларом. Популяции оседлых земледельцев в провинции Фарс в целом превосходят по численности пастухов в соотношении примерно 3 : 1, образуя кластеры на средних возвышенностях на уровне примерно 5000 футов. Дабы использовать экстремальные средовые зоны, небольшие группы басери вынуждены следовать через земледельческие районы и вокруг них по тщательно спланированным миграционным маршрутам, которые они делят с соседними пастухами, например, с кашкайцами329 (Beck 1986; 1991).

Климат определяет широкие контуры миграций басери. Хотя на регион в целом в среднем приходится лишь 10 дюймов осадков в год, и земледелие возможно там только при наличии ирригации, интенсивнее они выпадают на поднятиях суши повыше, где в течение зимы и весны образуются скопления снега. Зимой и весной, пока сохраняются обильные пастбища, стойбища басери находятся южнее, в пустынях на более низких поднятиях суши. По мере приближения лета растительность сохнет, и стойбища перемещаются вслед за отступающими пастбищами в направлении гор повыше, где снега тают, что позволяет там выпасать скот в столь позднее время года. К осени высыхают, либо выедаются также и горные пастбища, и пастухам надо перемещаться в зону земледелия, где они будут пасти своих животных на только что убранных полях до того, как повернут на юг.

Экономика фокусируется на получении мяса и молока от смешанных стад из овец и коз. Крупный рогатый скот не выращивают; ослов, лошадей и верблюдов сохраняют в небольшом числе для транспортных целей. Овцы и козы хорошо разводятся в этой окружающей среде, но в плохие годы до половины их могут загубить ранние заморозки и заразные болезни.

Молоко не употребляют свежим, но сразу же перерабатывают в кислое молоко или сладкий творог330, и либо едят его потом в таком виде, либо дальше перерабатывают в сыр. Весной, на которую приходится пик молочного производства, кислое молоко могут отжимать и высушивать на солнце, и сохранять, чтобы использовать на протяжении последующей зимы. Басери часто едят мясо, всегда свежее, и никогда не консервируют его с помощью сушения или соления. Шерсть и шкуры животных идут на шатры, одежду, емкости для хранения, веревки и прочие вещи. Женщины проводят значительную часть своего времени за прядением и вязанием.

259

Поскольку мясо и молоко в высшей степени важны, в пищевом рационе басери на самом деле преобладают продукты земледелия, которые они получают у земледельцев путем торговли. Основной является пшеница; сделанный из пшеничной муки бездрожжевой хлеб едят со всякой пищей, и единственно он представляет собой важнейший пищевой продукт. Сахар, чай, финики, фрукты и овощи, утварь и многие другие вещи также получают через торговлю в обмен на очищенное масло, шерсть и овчины.

У некоторых басери имеются участки земли пригодной для земледелия, на которой выращивается пшеница и другие зерновые. Но обрабатывают эти участки в действительности немногие басери, большинство же с презрением относится к земледельческой работе и нанимает издольщиков из близлежащих деревень земледельцев. Басери рассматривают эти участки как инвестирование в безопасность и экономическое благосостояние – способ сохранения доходов, получаемых от удачного выпаса скота, и средство приращения движимого имущества для элиты.

Социальная организация

У басери даже еще больше, чем у таких пастухов, занимающихся исключительно жизнеобеспечением, как туркана (случай 8), в качестве базовой экономической единицы выступает семья, моделями расселения для которой попеременно служат то отдельный шатер (домохозяйство, принадлежащее нуклеарной семье), то стойбище. В типичных случаях в шатре проживает одна нуклеарная семья вместе со случайным, дополняющим ее членом; эта производственная единица является самодостаточной, в особенности в той точке цикла своего развития, когда в ее распоряжение попадают молодые сыновья, используемые при выпасе скота. Отдельная семья владеет всем необходимым для производства имуществом, включая шатер, ковры, утварь, овец и коз, транспортных животных и емкости, и мало чем делится с другими домохозяйствами.

Домохозяйству, занимающему шатер, для целей жизнеобеспечения требуется примерно сотня коз и овец. Их не разделяют на условиях реципрокации между родственниками или друзьями из других экологических зон, а собирают в одно стадо, которым управляет непосредственно глава домохозяйства со своими сыновьями. Обладатели необычайно крупных поголовий часть от своего стада за плату отдают бедным пастухам, которые потом платят своим состоятельным покровителям долей от мяса, молочных продуктов и молодняком с ягнятами. Вместо того чтобы в качестве источника надежности полагаться на расширенные социальные сети, басери, подобно фермерам-крестьянам (см. раздел 13), используют рынок. В урожайный год они могут продавать излишки в виде животных и покупать землю, с помощью которой богатство надежно сохраняется и приносит доход, который можно использовать для пополнения стада, поредевшего после плохого года. И поскольку они зависят от рынка из-за того, что основу их рациона составляют земледельческие продукты питания, то во времена недорода им более всего нужны деньги и иные надежные формы собственности.

Вскоре после того, как женится пара, отец жениха отдает из своего стада ту долю долгожданного наследства, которая полагается его сыну. Молодожены переходят в свой собственный шатер и начинают бороться за экономическую самостоятельность. Поскольку использовать энергичных взрослых мужчин исключительно для выпаса небольших стад неэффективно, то, как правило, домохозяйства формируют кластеры в виде групп размером с село из 2-5 шатров, обитатели которых вместе путешествуют и делят между собой обязанности по выпасу скота. В

260

таких нарождающихся группах не меньшую, чем родство важность имеют узы дружбы, установившиеся за годы совместного следования к единой цели. Также дружба служит основой и для торгового партнерства с земледельцами. Но приоритетом у домохозяйств остается их самостоятельность, и группы шатров рассредоточиваются и заново соединяются, в зависимости от того, что диктуют условия.

Зимой крупные кластеры шатров в редкость, так как их группы рассредоточиваются по разбросанным пастбищам на более низких поднятиях суши на юге. Но в остальное время года, когда пастбища обильнее, и они более сконцентрированы, образуются стойбища из 10-40 шатров. Стойбища эти сообща путешествуют и, хоть и подлежат распаду, все равно удерживаются вместе благодаря поперечным связям, основанным на счете происхождения и браке, которые усиливаются эндогамией.

Каждое стойбище обладает признанным лидером, но поскольку у стойбища недостает формальной структуры, то и у его лидера мало экономической и политической власти. Его изначальная роль заключается в том, чтобы содействовать беспрепятственным отношениям между домохозяйствами, разрешать споры по поводу выбора места для стоянки и постоянно контролировать нажим со стороны независимо мыслящих глав домохозяйств, чтобы не допустить развала стойбища. И, несмотря на такой нажим, стойбища представляют собой отчетливо стабильные и протяженные во времени единицы. Защитить домохозяйства от экономического регресса помогают не только узы родства и дружбы, но также и многие семьи сопротивляются отделению от группы, из-за страха перед чужаками, в которых они подозревают воров. Барт (Barth 1964: 47) описывает, как басери рассматривают свое стойбище в качестве «маленького ядра людской теплоты в окружении зла». Настоящее насилие между группами шатров встречается редко, а войны неизвестны. В самом деле, вопреки взаимным подозрениям и требованиям эндогамии, 1/3 всех браков заключается между членами различных стойбищ, а подвижность людей между ними не так уж необычна.

Таким образом, басери предстают перед нами в виде отдельных шатров с независимыми домохозяйствами в них, либо групп шатров, нацеленных на поиск обильных пастбищ, и свободных в основном от пут структуры, которые ограничивали бы их доступ к ресурсам. В повседневной экономической кооперации у них важны отношения дружбы, а лидерство основано не столько на контроле над богатством, сколько на личных качествах и выполнении роли посредника, занимающегося выработкой компромиссов. Но такое описание можно без труда применить к пастухам, о которых уже писалось в предыдущих разделах.

Однако в данном случае мы имеем дело еще и с политической экономикой, концентрирующейся вокруг улада – группы большей, чем те, с которыми мы сталкивались у других наших пастухов. Улад представляет собой территориальную единицу, насчитывающую в среднем от 40 до 100 шатров (т. е. примерно как рассмотренная ранее локальная группа), членство в которой определяется строго патрилинейным счетом происхождения, выводящим ее непосредственно от далекого предка, что исключает образование сегментарной системы из линиджей и сублиниджей331. Отношения внутри улада остаются неформальными, экономическая жизнь же концентрируется в шатрах и стойбищах.

Если исследовать экономическую роль верховного вождя басери, то можно проще понять, что такое улад. Вождь басери одновременно является частью элиты более крупного аграрного общества. Как член элиты он богаче остальных басери, и у него имеются тысячи животных, обрабатываемые земли и даже целые дерев-

261

ни. Он и члены его семьи владеют домами в Ширазе и комфортно чувствуют себя, вращаясь в элитных кругах города.

Одной из функций вождя является наделение своих подданных правом на пастбище; улад представляет собой корпоративную единицу и получает свои права в форме иль-раха или «племенной дороги». Иль-рах указывает уладу, каким особым маршрутом следовать через различные экологические зоны региона басери, и где точно на каждой из стадий их годового цикла располагаются свободные пастбища. Следовательно, несколько уладов могут в одном и том же месте выпасать свои стада, не разжигая конфликта, до тех пор, пока каждый делает это в разное время, согласно своему иль-раху. В общем-то, в соответствии с традиционным иль-рахом, вождь наделяет улад пастбищем. Когда же вследствие демографических изменений, один улад получает доступ к пастбищу, имеющему отношение к потребностям другого, вождь собирает вместе глав обоих и вырабатывает новые иль-рахи, которым должны придерживаться члены каждого из уладов. А поскольку всеми пастбищами в южном Иране кто-то владеет, то у индивидов нет доступа

кресурсам, не считая земель, гарантированных вождем их уладу.

Вполитической экономике басери территория улада составляет определенную аналогию землям деревни в сообществах крестьян (раздел 13). Как и в крестьянской деревне, домохозяйства улада по большей части самостоятельны, а его домашние экономики самодостаточны; распределение рисков между ними и структурирование при помощи родства менее выражено, чем на уровне деревни и в бигменских обществах с их линиджами и кланами, которые исследовались в разделах 6-8. Это от того, что вышестоящее государство приняло на себя функции, в других случаях выполняемые, возможно, родственными группами: по защите территории, на которую теперь распространяется правовая система, отстаивающая права собственности; и по распределению рисков, теперь вверяемому в

руки рынка, чье существо защищается государством.

По этой причине улад, в отличие от локальной группы в менее сложных обществах, не является центром, где ведутся переговоры, выстраиваются сети и

разрешаются конфликты. Он не имеет даже предводителя, но только оратора, передающего послания вождя в отсутствие последнего332. Когда же вождь присутствует, то главы отдельных домохозяйств адресуют свои вопросы скорее непосредственно ему, а не должностному лицу-посреднику.

Мы видим, что вождь басери выполняет в политической экономике две основные функции. Во-первых, он управляет использованием пастбищных земель, предотвращая «трагедию общественного достояния» (Hardin 1968) – деградацию, возникающую, когда пастухи из отдельных семей, воспользовавшись моментом, конкурируют за скудные пастбища. Он может наложить ограничения на использование пастбища, на что не способны сами пастухи, поскольку в отсутствие группового контроля кто-нибудь еще попросту приведет на пастбище свое собственное стадо. Посредством штрафов и побоев он уполномочен утверждать свою волю. В качестве места для своего проживания он попеременно выбирает то город, где цементирует свои отношения с другими элитами, то сельскую местность, где разъезжает со всем антуражем по стойбищам, вершит «суд», спуская решения сверху, собирает дань и перераспределяет богатство среди своих самых достойных, либо нуждающихся последователей.

Вторая функция вождя заключается в том, чтобы представлять басери дру-

гим сегментам иранского общества. Как показывает Барт, басери составляют отдельный элемент333 этого общества, отличаясь своим кочевым образом жизни и

262

глубокими этническими различиями, как от крестьянского, так и от городского сегментов. И если происходит конфликт между басери и фермером, то трудно напрямую заключить соглашение между такими разными людьми – мобильность басери угрожает фермеру, точно так же, как и легкость, с которой фермер обращается к судебной системе, является угрозой для басери. Тем не менее, вождь может обсудить этот вопрос с хозяевами фермера, равноценными вождю в классовом отношении, и многие подобные конфликты так и разрешаются.

Суммируя видно, что экономика жизнеобеспечения фокусируется у басери на циклической миграции шатров домохозяйств и стойбищ в поисках пастбищ для небольших стад, которыми владеют самостоятельно семьи. Отдельные стойбища, даже если они являются членами одного и того же улада, конкурируют между собой, подозревая и избегая друг друга. Однако нехватка пастбищных земель и необходимость сосуществования с крестьянами-фермерами под властью государства ограничивают эту индивидуалистическую экономику; и необходимо тщательно регулировать доступ к земле, чтобы избегать, как мелких межличностных ссор, так и чрезмерного стравливания пастбищ. Основная доля валового продукта продается на рынке, где приобретаются массовые продукты питания и необходимые материалы.

Защищая группу от разрушительных последствий беспрепятственной индивидуальной эксплуатации окружающей среды, верховному вождю, действующему, как посредник между собственными подданными и чужаками, необходимо поддерживать порядок в сельской местности. Взамен вождь получает преимущества от своей центральной позиции, поддерживая исключительное верховенство над басери, и используя свое знание рыночной системы, чтобы выторговать особенное богатство себе и своей семье.

Но образ жизни пастухов вроде басери во второй половине XX в. начал испытывать растущую угрозу (Beck 1991). Основные изменения касались следующего:

1.На все земельные ресурсы в Иране усилилось давление растущей плотности населения.

2.Земля, долго находившаяся у людей в использовании, попала под растущую интенсификацию и, по мере того, как земледелие проникло во все возможные углы, возросло давление животных на пастбища. Сегодня пастбищами все больше становятся каменистые, засушливые пустоши:

«[Р]астительность, от которой они зависели, приняла вид редких, приземистых и морозостойких трав, да низкорослого кустарника. Предаваясь воспоминаниям, люди описывали овечек, которые резвились среди свежей весенней зелени, такой высокой и густой, что у них были заметны лишь уши, то тут, то там высовывавшиеся из чащобы. И такие воспоминания, скорее всего, содержали мало преувеличения: ранее 1950-х гг. условия для пастушества были, в общем-то, куда лучше. С тех пор чрезмерное стравливание пастбищ и вырубка деревьев и кустарников для заготовки топлива (а это послужило причиной гибели почвенной растительности в окрестностях), привело к серьезной деградации окружающей среды» (Beck 1991: 50).

3. Как только пастбища оскудели и превратились в причину для конфликтов, домохозяйства, в которых не было сильных местных лидеров, стали более уязвимы к потере ими традиционных прав на выпас скота. Это усилило власть их предводителей, поскольку повысилась важность посреднической роли последних между бедными, неграмотными пастухами и усложняющимся ландшафтом из городских капиталистов, региональной полиции и правительственных агентств.

263