покровителей продолжают скреплять отношения. Но именно в церемониях, характерных для региональной политии, она материализуется путем демонстрации военной мощи, красивых религиозных празднеств, драматических представлений, как и публичных наказаний и жертвоприношений. Эффект их заключается в том, чтобы производить впечатление на зрителей властью, далеко превосходящей их привычный опыт, властью, которая в то же самое время демонстрирует тщетность любой попытки восстания или бегства. И если священное на уровне локальной группы в основном сопряжено с демонстрацией и укреплением уз, связующих семьи в группы, то на уровне региональной политии – с поддержанием того, чтобы общинники одобряли политику и привилегии элиты.

По сравнению с уровнями семьи и локальной группы, в региональной политии наиболее разительно ощущается дистанция между домохозяйством и лидерством и политической властью на самом высоком уровне. Это и есть та причина, по которой Крёбер (Kroeber 1948: 92) назвал крестьян «неполнообществами с неполнокультурами»286: многое из их социального, экономического и культурного окружения произведено вдали от домохозяйства – на рынках, в городах, замках и храмах и обусловливается борьбой элит за власть. В отличие от паутины родства, такой важной для локальной группы, крестьянские домохозяйства более атомизированы и изолированы, так что лишь в индивидуальном порядке участвуют в рынке и сохраняют личные узы со своими покровителями из элиты.

Разделение труда между мужем и женой по принципу взаимодополняемости продолжает подчеркивать независимость экономики, основанной на браке. В региональной политии же у крестьян имеется тенденция передавать землю и иные богатства по мужской линии, проживание – патрилокальное, и отчетливо присутствует идеология мужского господства (Michaelson and Goldschmidt 1971). Наиболее сильны эти паттерны в имущих семьях, где акцент перемещается с воспроизводства мужских наследников на вознаграждение, получаемое за целомудренных дочерей, которые станут плодовитыми и верными женами. Но идеология мужского господства проникает во все регионы и классы. А пары новобрачных могут страстно хотеть отдельного очага и своего собственного дома, хоть это и приводит часто к конфликту с желанием престарелых родителей сохранить патриархальный контроль над экономиками домохозяйств их сыновей, и чтобы в старом возрасте за ними заботились.

Политическая революция: происхождение цивилизации

Урбанистическая революция представляет собой третью глубочайшую перемену в человеческой истории (Childe 1936, 1942). Рост городов приводит к развитию региональных политических ландшафтов с центрами средоточия населения, администрации, религии и экономики. Однако и сам урбанизм является одним из множества взаимосвязанных процессов, действие которых влечет за собой образование сложного общества. Здесь наше внимание фокусируется на одном основополагающем измерении этой революции – экспансии политической экономики, привлекающей излишки, полученные сообществами земледельцев для финансирования новых институтов элиты в вождествах и государствах.

Почему же локальные популяции земледельцев идут на дополнительные усилия по производству излишков, чтобы финансировать с помощью них проекты, которые по большей части ими не контролируются, а, возможно, и мало вли-

220

яют на их собственные жизни? Самый общий ответ заключается в том, что продолжительная интенсификация производства порождает возможности для контроля, которые позволяют элитам требовать свою долю от произведенного. Мы уже видели, как интенсификация в экономике жизнеобеспечения, в качестве обратной связи между ростом населения и технологическими изменениями, порождает новые проблемы (такие как возрастающие риски и появление войн), требуя новых социальных технологий, каковые включают, например, расширенное родство, долги и кредиты, церемониальные циклы и лидерство. Дальнейшее развитие этого процесса и порождает возможности для контроля.

Чтобы увидеть, как этот процесс работает, рассмотрим институционализацию властных отношений. В работе «How Chiefs Come to Power»287 Эрл (Earle 1997) исследует на трех исторических и археологических примерах, как вождества независимо появляются и развиваются: на Гавайях (случай 13), в Перуанском Нагорье (случай 16) и в Дании. В каждом из случаев долговременный рост человеческой популяции требовал интенсификации жизнеобеспечения, что имело своим результатом драматические антропогенные изменения в окружающей среде – расчистку лесов и разбивку полей, как и преобразования в иных средствах производства. Интенсификация породила особые возможности для контроля. И хоть становились очевидны альтернативные пути, ведущие к усложнению, все же в каждом из примеров процесс этот был удивительно простым, пусть и основанным на контроле над различными источниками власти.

Первичные источники власти происходят из экономики, военной силы и идеологии (see, Mann 1986), и каждую из них можно рассматривать, как итог интенсификации. В экономике нуждаются в управлении различные условия, проистекающие из интенсификации, по мере того, как они же создают возможности появления дифференцированной власти. Первое условие представляют собой риски: более интенсивные экономики являются и более рискованными на местах и нуждаются в элементах распределения рисков внутри региона. Второе – технология: устройство ирригационных систем, либо иных средств, влечет за собой развитие капитала в виде преобразований ландшафта. Третьим является торговля: во время «вторичной революции продуктов» (Sherratt 1981), развивающиеся интенсивно земледельцы начинают поглощать продукты животного происхождения, которые поставляются пастухами, живущими в маргинальных для земледелия зонах. Как показал Барт (Barth 1956), нарождается региональная экономика, связывающая вместе разные политии с различающимися экономиками жизнеобеспечения, и наибольшие богатства можно получить, управляя торговлей, которая ведется между популяциями (напр., басери, случай 14).

Что касается военной силы, то по мере того, как интенсифицируется экономика, конкуренция за наиболее производительные ресурсы и предметы торговли приводит к появлению вооруженных сил в форме элиты, состоящей из воинов. Воины защищают от внешней угрозы территорию группы и устанавливают в регионе мир, в той мере, в какой это касается локального сообщества. Новый региональный порядок гарантирует общинникам право доступа к ресурсам, но это им дорого обходится: воины (как и вожди и хозяева, которых они представляют) извлекают ренту за землю, находящуюся сейчас во владении элит. Воины выполняют двойную функцию, навязывая установление стратифицированного порядка (с различиями в доступе к средствам производства) и расширяя путем завоеваний политическое поле деятельности своего вождя или хозяина.

221

Источники власти

	Войны
инвестиции	контроль

контроль

институт

иерархии

Идеология

инвестиции

институт собственности

Политическая экономика

Основополагающие условия

Продукты первой		Богатство
необходимости
возможности для		контроля и развития

Природная окружающая среда и исторические обстоятельства развития

Рис. 10. Взаимосвязи различных источников власти во властных стратегиях вождеств (Earle 1997: 204)

Идеология же предоставляет мощный источник легитимации, придающей юридическую силу экономическому и военному регулированию, от которого стала зависеть экономика на местах. В качестве групповой прерогативы церемонии продолжают функционировать в региональных политиях, как это имело место и в локальной группе; но теперь их совершают на нескольких уровнях, более всего способствуя внедрению локального сообщества внутрь перекрывающей все политической структуры вождей и хозяев, которые с помощью культов божеств и космоса защищают свои особые статусы. Такие статусы делают элиты необходимыми для ритуальной практики, от которой, как считается, зависят преемственность в развитии сообщества и его способность к воспроизводству. На церемонии приходят, чтобы разграничивать отношения зависимости и подчинения.

Рисунок 10 служит иллюстрацией того, как основополагающие условия экономики жизнеобеспечения предоставляют возможности контроля над производством и распределением, выливающегося в свою очередь в привлечение излишков, которые используются в политической экономике. Затем излишки из политической экономики могут быть реинвестированы в инфраструктуру экономики, чтобы получение излишков еще расширить. В свою очередь излишки, направляемые через политическую экономику, используют на прокорм нарождающейся военной элиты, которая приводит в действие контроль над экономической инфраструктурой и идеологической надстройкой. В то же самое время, излишки идут и на разработку идеологии, включающей формальные религиозные институты и широкомасштабные церемониальные события. Идеология же устанавливает правила того порядка в региональной политии, который легитимизирует социальное расслоение.

222