широкая региональная динамика: высоко институционализованные тсембага с развитым церемониализмом типичны не для всех маринг, а только для тех, у которых плотность населения повыше, и которые находятся в районах, занимаемых дольше. Группы, заселившие фронтирные районы, где плотности ниже и конкуренция менее интенсивна, организованы более простыми способами и сильнее походят на общества семейного уровня. Они живут в селах без сильных кланов, и церемонии у них разработаны не так тщательно. Как и яномамо, маринг располагаются вдоль континуума от организации на уровне семьи до локальной группы, в зависимости от того, как на местах варьируются доступность ресурсов, плотность населения и межгрупповая конкуренция.

Случай 8. Туркана Кении

Как подвижные пастухи, разводящие животных в основном, чтобы потреблять на уровне домохозяйства, туркана демонстрируют сфокусированную на семье экономику, рассчитанную на индивидов, которая нам уже знакома по таким группам, как кунг и нганасаны. Но сравнительно высокая плотность населения у них и значительные риски, с которыми они сталкиваются из-за засухи, болезней и набегов, вынуждают их организовываться и мобилизовать семьи и стойбищные группы, объединяя в соседства и региональные ассоциации, чтобы распределить риски и обеспечить защиту. Несмотря на свою удивительную текучесть и перемещения по непредсказуемой окружающей среде, когда это нужно, их локальные группы показывают такую степень структурированности и интеграции, которая не обнаруживается в обществах, находящихся на семейном уровне.

Окружающая среда и экономика

Туркана241 представляют собой подвижных пастухов на востоке Рифтовой долины в Кении (Gulliver 1951, 1955, 1975). Северная часть их региона, на которой фокусируется наше описание, жаркая и засушливая; среднегодовое количество осадков составляет там от 6 до 15 дюймов, и очень непостоянно. Удачный для выпаса год выпадает лишь один раз в 4 или 5 лет, а раз в десять лет стада туркана серьезно сокращает жестокая засуха. Осадки наиболее обильны от апреля до августа, но они могут в любое время внезапно выпасть в виде ливней, на несколько дней заполняющих лужи и небольшие русла, перед тем, как вода вытечет или испарится. Из-за того, что состояние ресурсов в высшей степени непредсказуемо, то нелегко охарактеризовать и адаптацию туркана. Для них «не существует ни “наилучшей области”, ни “наилучшей стратегии эксплуатации”», но скорее их ответы на изменяющиеся обстоятельства тоже меняются (Dyson-Hudson 1989: 181).

Окружающая среда туркана варьируется от «аридной» – зарослей колючки

илугов – до «сильно аридной» – рядов карликового кустарника с «невысоким потенциалом» (Patton 1981: 2). На севере региона, в горных областях и по краям русел располагаются лучшие пастбищные земли, и в середине и конце засушливого времени года в этих областях наблюдается тенденция к концентрации населения. Но большинство туркана предпочитают жить на открытых равнинах и, как только позволяют дожди, перемещаются туда. Согласно Галливеру (Gulliver 1951: 44), принципом, непосредственно управляющим миграциями туркана, является то, что они «пасут скот или содержат его на подножном корму, которого не будет много

икоторый надо использовать раньше чем, он закончится, так чтобы из общей ве-

172

гетации можно было бы извлечь максимум пользы». Как мы увидим, результатом этого будут частые перемещения индивидуальных участков242 и продолжающееся воссоединение и рассредоточение домохозяйств, по мере того, как будут меняться местные условия (see, Dyson-Hudson 1989: 169).

Галливер подсчитал, что в 1949 г. население туркана составляло около 80000 чел., которые были разбросаны по территории более чем в 24000 кв. миль. Соответственно средняя плотность населения составляла 3,3 чел. на 1 кв. милю, притом, что засушливые равнины поддерживали на кв. миле лишь около 1 чел., а на более влажных горах эта плотность была куда выше. Но локально на протяжении года она варьируется, поскольку в постоянно меняющемся ландшафте легко приспосабливающиеся туркана используют все возможности. В 1949 г. Галливер посетил в горах временное «соседство»243 площадью в 20 кв. миль, в котором проживало 400 чел. (20 чел. на кв. милю) вместе с 2000 голов скота, 1200 верблюдами и 4000 овец и коз.

Большую часть года главной пищей туркана служит молоко и мясо. Основное поголовье составляют крупный рогатый скот, верблюды, овцы, козы и ослы; последние используются преимущественно как транспорт, остальные же важны для пищевого рациона. Крупному рогатому скоту и до некоторой степени овцам требуется для кормежки трава, и, следовательно, их надо выпасать в наиболее орошаемых районах, как правило, в горах. Напротив, верблюдам и козам хорошо на «ощипывании» молодых порослей колючки, и отсюда они могут питаться в таких областях, которые слишком засушливы для того, чтобы прокормить крупный рогатый скот; более того, верблюды с их возможностью идти без воды по пять или более часов, могут пастись на землях, удаленных от воды и, следовательно, непригодных для крупного рогатого скота, которому через день требуется водопой. Пастух использует эти отличия, сложными способами разделяя свои стада по мере надобности, чтобы добиться на данный момент полного использования каких бы то ни было ресурсов.

Наступление периодов более влажных или засушливых на протяжении одного года и от года к году происходит непредсказуемо. Скотоводу туркана необходимо постоянно оценивать условия и соответственно стратегии развития. Во влажные периоды животные находятся свободно на подножном корму, молока обилие, и много еды; излишки же молока могут даже сохранять, подвергая сепарации и оставляя масло и снятое молоко на шкурах, растянутых на солнце. В сухие периоды животные становятся тощими, а молока не хватает. В эти же периоды, чтобы пополнить пищевой рацион, женщины собирают дикую растительную пищу. Пастбище ограничивает размеры населения, а вода, в конце концов, ограничивает размеры пастбища. Реки периодически пересыхают, и круглогодичных источников мало. На протяжении засушливых периодов воду можно добывать, раскапывая русла, но в плохие годы водные скважины могут оставаться лишь на глубине – «много женщин глубоко», выражаясь терминами туркана, поскольку требуется, чтобы женщины по цепочке передавали наружу черпаки с водой оттуда, где она залегает.

В дополнении к мясу и молоку животные покрывают и большинство других потребностей, имеющихся у держателей участка: в выделанных кожах в качестве подстилок для сна, в покрытии для крыш, во вместилищах для сушки, в щитах, сосудах, одежде и канатно-веревочных изделиях. Женщины в основном заняты рукоделием и приготовлением пищи, а в редкие урожайные годы могут еще ухаживать за небольшими садами, занятыми под сорго244 или просо, вблизи от

173

пастбищ влажного сезона (в редких областях на равнине). А поскольку выпасание скота ложится в основном на молодых мужчинах, старшие проводят большую часть своего времени вместе, обсуждая в тени свои стада и состояние пастбищ.

Вбольшей части Восточной Африки пастушество – единственный способ жизни, благодаря сравнительно высокой плотности населения и крайней маргинальности региона для дождевого земледелия. Центральной чертой пастушества является то, что жизнеобеспечение сконцентрировано в движимом имуществе, т. е. семейных стадах. Поскольку стада туркана – предмет зависти для соседних групп, постоянную угрозу составляют набеги за животными, и многие аспекты социальной организации туркана предназначаются, чтобы минимизировать или, по крайней мере, контролировать эту угрозу.

Вотличие от таких пастухов, как киргизы (случай 11) и басери (случай 14),

утуркана нет прочных меновых связей с земледельческими популяциями. При тщательном исследовании на протяжении 16 месяцев пищевого рациона у четырех семей туркана обнаружилось, что они «получали 76% своей пищевой энергии прямо от скота через мясо, молоко и кровь; 16% – посредством продажи или об-

мена его на сахар, сорго и кукурузу; и остальные 8% – от диких животных и растений»245 (Dyson-Hudson 1989: 169). Паутина из социальных уз служит здесь, прежде всего, решению проблем, связанных с риском, а не интеграции туркана в региональную экономику специализированных производителей.

Социальная организация

Основной производственной единицей является участок, или стойбище (ави), чаще всего состоящее из мужчины, его жен и детей и небольшого числа иных иждивенцев, с отдельной у каждой жены спальной хижиной и помещением для приготовления пищи. Стойбище обычно окружает изгородь из зарослей колючек, внутрь которой на ночь загоняют принадлежащие семье стада, защищая их от набегов. Днем же стада забирают, и мальчики и молодые мужчины выпасают их, наблюдая издалека, и в то же самое время добывая себе пищу из природных источников или играя друг с дружкой. И если пастбище далеко, то мальчики со своими стадами могут ночевать вне дома; и многие вдали от своих участков, одни проводят множество времени. Согласно Галливеру, в некоторых случаях мужчи- на-глава дома назначает ответственными за различные сектора стада разных жен с их сыновьями. В таких случаях жены (вместе со своими детьми) большую часть года, а то и годы напролет, живут отдельно друг от друга и от своего мужа, который навещает их по очереди.

Участки в высшей степени самодостаточны и автономны. Большую часть года население отдельного участка или небольшого села сознательно разбредается, избегая конкуренции с другими туркана из-за пастбищ и воды. Семьи могут собраться во влажное время года, чтобы использовать пастбища, быстро зеленеющие, но кратковременные, и снова собраться у рек и в горах, где водные ресурсы и пастбища понадежнее, по мере того, как начнет усиливаться засушливый сезон. Однако туркана видят себя жителями равнин; они описывают, какие горы холодные, трудные для ходьбы, и что там кишат львы и леопарды, и с нетерпением ждут того времени, когда смогут вернуться на равнины. В удачные годы, когда на равнинах обилие пастбищ и воды, и плодоносят редкие сады, занятые под просо, воссоединяется разделенное месяцами или даже годами население участков. Такие относительно многолюдные объединения (до сорока участков), возникающие в удачные годы, пусть временно, в определенных отношениях напоминают дерев-

174

ни. Там устраивают множество пиров, обмениваясь мясом и молоком, и разыгрывают основные церемонии.

Дайсон-Хадсон и Мак-Кэйб (Dyson-Hudson and McCabe 1985: 79-80) опи-

сывают, как у туркана мириады решений индивидов приводят к образованию групп:

«Родство, как агнатное, так и через брак, – важная основа для отношений кооперации. Однако, поскольку скот представляет собой ресурс, который можно без труда поделить, а частые перемещения стойбищ и то, что основные ави расщепляются на стойбища-спутники, допускают разрыв старых связей и установление новых, у мужчины великая свобода выбора жить с теми людьми, которые ему нравятся. Женщина также обладает некоторым выбором: она может жить со своим отцом, своим братом или с взращенными ею сыновьями, как и со своим мужем. Текучесть и гибкость характеризуют [их] социальные сети».

Хотя у туркана нет сильно структурированных родственных групп, территорий и формализованной политической системы, они образуют и поддерживают широкие сети, которые по отношению к отдельному участку – все равно, что некое сообщество, действующее фактически. Во-первых, группы из близких родственников и друзей, напоминающие села, какую-то часть года живут и передвигаются вместе. Во-вторых, эти группы, расположившись на расстоянии пешей ходьбы друг от друга, образуют кластеры, и внутри таких совокупностей мужчины частенько встречаются, по очереди распределяя свежее забитое мясо, и делясь информацией о поголовьях скота и пастбищах. Эти два уровня социальной организации (Галливер называет их первичными и вторичными соседствами) обеспечивают глав домов сетями из друзей, посредством которых текут пищевые и информационные потоки, друзей, у которых они смогут настойчиво выпрашивать что-нибудь – как и должен поступать хороший туркана (Gulliver 1951; Patton 1982) – и которые скооперируются с ними для защиты от набегов. И хоть семьи и свободны перемещаться по своему желанию, но на практике возникает тенденция к тому, что они делают это вместе со своими соседями и на новых местах оседают поблизости от них.

Обмениваясь скотом, туркана образуют и поддерживают узы крепкой дружбы также и на расстоянии. Настоящие друзья щедры по отношению друг к другу, даже если и могут встретиться раз в год или реже. Обладание друзьями на расстоянии помогает распределять риски: даже если поголовье скота в каком-то одном районе и должно подвергнуться децимации вследствие природного бедствия, все равно у каждого участка имеются друзья, разбросанные по землям туркана, к которым можно обратиться, чтобы пополнить свои стада пищей и скотом. Воссоединения, спорадически имеющие место на равнинах во влажное время года, предоставляют участкам, соседствам и даже удаленным друг от друга друзьям возможности укрепить свои сети. Во время этих воссоединений браки и церемонии перехода в очередную возрастную группу246 консолидируют связи, которые уже существуют, и создают новые.

Важность социальных уз при успешном управлении стадами иллюстрирует Дайсон-Хадсон (Dyson-Hudson 1989: 187):

«Между июлем 1979 г. и февралем 1981 г. – периодом усиливающейся засухи – Ангор (владелец стада, с пятью подросшими братьями, на которых ему нужно было опираться) разделил свой скот на шесть подгрупп, с отдельными стойбищами-спутниками для слабого и сильного недойного мелкого рогатого скота, а также для всего крупного рогатого скота и для недойных верблюдов. Напротив, Лори, у которого в его ави находился только один (ненадежный) брат, обладал един-

175

ственным стойбищем-спутником для недойных верблюдов, и, выпасая свой крупный рогатый скот, зависел от агната, живущего на удалении. Ангор успешно управлялся со стадами, имея вначале небольшое поголовье, умело превращенное им в крупное владение; тогда как изначально большое стадо Лори пришло в упадок и к 1983 г. настолько сократилось, что такое малое число животных не могло уже прокормить его семью. Однако неудачи Лори во время засухи при разделе скота по стойбищам-спутникам скорее, вероятно, свидетельствовали о плохих способностях его в управлении (в том, что он не смог установить надежного партнерства, которое помогло бы при выпасе), чем о причинах его катастрофических потерь в течение изучаемого периода».

В прошлом протяженные сети, несомненно, являлись также ответом на войны и потребности в защите. Набеги против других племен были для всех нормальным средством пополнения и приращения стад, и через свои сети туркана могли участвовать в дележе прибылей совершающих набеги отрядов или искать помощи против вражеских лазутчиков. И еще после замирения, во времена исследования Галливера, мужчины, когда путешествовали, носили копья, и совсем недавно набеги и разбой снова стали распространяться (Dyson-Hudson 1989: 179-80; Dyson-Hudson and McCabe 1985).

Однако основным связующим средством для социальной организации туркана являются обмены скотом. Всеми стадами нуклеарной семьи владеет и управляет отец; и хотя каждодневный уход за ними ложится на женщин и мальчиков, разбредающихся по окрестной местности, возникает сильное ощущение, что семье с ее стадами внутренне присуще некое единство247. Некоторые группы, подобные селам, являются остатками прежних расширенных семей, старшие мужчины которых умерли: в таких случаях братья и свояки продолжают жить вблизи друг от друга, а поскольку у их стад однажды уже был общий собственник, то мужчины все еще чувствуют себя частями одной семьи. И, как мы видели, часто группа размером с село включает также и друзей.

Индивиды укрепляют свои сетевые связи при помощи даров и займов скотом. Туркана тесно привязаны к своему скоту: они называют каждое животное и знают имена скотины не только своей собственной, но и той, что у соседа. Дар или заем в виде скота, предоставленного другу, есть акт настолько личный и символический, что о нем не забывают; он закладывает основу для будущих обменов. Также заем помогает распределять риски путем размещения каких-то животных из семейного стада по другим микроэкологическим зонам и передачи их под управление поголовьем, выдержанное в ином стиле.

Как же далеко заходит социальная организация у туркана? С одной стороны, имеются черты, которые указывают на «племенную» интеграцию. Туркана говорят, что «мы – все братья», и уважают такую племенную идентичность, редко совершая набеги, либо не используя копья друг против друга (исключение составляют разбойники – игороко). Они знают и признают «территориальные» названия своих районов. Также они входят в кланы, некоторые из которых маленькие и локализуются в определенной местности, а другие широко распространены во всех землях туркана. Несомненно, что в прежние времена регионы туркана в целом выставляли тысячи воинов против врагов-нетуркана.

Но в каждодневной жизни туркана не осознают себя племенем. И у них отсутствуют как племенные, территориальные, либо клановые предводители, так и корпоративные группы и генеалогический счет дальше уровня деда. Они в высшей степени индивидуалистичны и обнаруживают тенденцию мигрировать внутри очерченных областей; и даже близко связанные расширенные семьи обычно разделяются на время, что отвечает их конкретным потребностям. Великое мно-

176