СЕКЦИЯ «ГЕРМАНСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ: ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ»

КОМПОЗИЦИЯ РОМАНА «СЛЕПОЙ УБИЙЦА» МАРГАРЕТ ЭТВУД

А. А. Нестерова, студ. 4 курса

Научный руководитель – к. ф. н., доц. И. А. Дьяченко

Маргарет Элеанор Этвуд – канадская писательница, поэт, литературный критик, относится к наиболее известным современным англоязычным писателям. В 2000 г. награждена Букеровской премией за роман «Слепой убийца».

Начиная с 1980-х гг., ее работы рассматриваются критиками с позиций постмодернизма, нарратологии, постколониализма.

Линда Хатчен в своей работе “The Canadian Postmodern: A Study of Contemporary English-Canadian Fiction” (1988) отнесла Этвуд к постмо-

дернизму, а ее роман «Слепой убийца» исследователи выделяют как образец постмодернистской исторической метапрозы (postmodern historiographic metafiction).

Внашей работе мы проанализировали композицию романа, рассматривая такие ее аспекты, как структура романа, расстановка персонажей, сюжетные связи, и особое внимание мы уделили особенностям нарратива.

Всвоем произведении Этвуд эффективно использует приемы вставного романа и вставного рассказа, что обуславливает сложную структуру произведения. Вставной роман носит название «Слепой убийца», авторство которого изначально приписывается Лоре Чейз, сестре главного повествователя произведения Айрис Чейз. Во вставном романе также есть вставной рассказ, повествователем которого является мужчина из пары любовников. В целом книга состоит из постоянно чередующихся глав – из дневника Айрис, из романа «Слепой убийца» Лоры Чейз, а также из выбранных Айрис газетных статей, которые освещают события романа с точки зрения общественности и дают читателю представление об историческом контексте. Причина использования такой сложной организации текста в начале прочтения неясна. И лишь в самом конце текста Айрис признается, что она сама является автором вставного романа, а история двух любовников, описанная там, – история самой Айрис, изменявшей своему мужу с Алексом Томасом.

Таким образом, основу сюжета романа составляет переплетение нескольких событийных линий.

Главная событийная линия – описание жизни Айрис Чейз, которое ведется из ее же уст. В этой линии мы можем проследить всю жизнь

328

Айрис от рождения до смерти, хотя в романе она развертывается в непоследовательно расположенных частях. В целом жизнь Айрис изложена в романе-дневнике, который пишет сама героиня в преклонном возрасте, в газетных статьях, описывающих ее жизнь с внешней точки зрения, и, как становится понятно по мере прочтения текста, во вставном романе, авторство которого изначально приписывается Лоре, сестре Айрис.

Анализируя повествование в романе, мы выделили несколько пластов нарратива:

1)история Айрис, которую она рассказывает в престарелом возрасте;

2)газетные вырезки, которые дополняют историю Айрис и как бы противопоставлены ее точке зрения на события, показывают точку зрения общества;

3)история мужчины и женщины из вставного романа;

4)научно-фантастическая история, которую мужчина рассказывает женщине.

1. Повествование в первом и самом обширном слое нарратива идет от 1-го лица, от лица героини романа Айрис. Подобный тип нарратора является диегетическим. Такой нарратор фигурирует в двух планах – и в повествовании (как субъект), и в повествуемой истории (как объект). Так, Айрис является субъектом повествования и одновременно объектом повествуемой истории. При этом Айрис повествующая остается вне рамок повествуемого мира, в который входит «только более раннее "повествуемое я" нарратора» [1; 47]. В этом конкретном случае Айрис описывает события, произошедшие с ней с самого рождения, вперемешку с повседневными делами, обычной жизнью старого человека. То есть дистанция между субъектом и объектом повествования постоянно меняется: то приближается к старости, то вновь уходит в молодость Айрис.

По критерию степени обрамления данный нарратор будет первичным, так как сам дневник Айрис не включает в себя никаких вставных частей, кроме вырезок статей из газет, которые также являются независимым планом нарратива.

Если пользоваться типологией нарратора Вольфа Шмидта, то Айрис – нарратор-протагонист (собственно автобиографический нарратор).

По оппозиции «устное, социально-характерное – книжное» повествование является книжным, так как мы знаем, что читаем романдневник Айрис, то есть происходит «стилизация полулитературного письменного бытового повествования» [2; 75].

По критерию субъективности-объективности тип повествования субъективный, так как все проходит через призму восприятия Айрис.

329

Меняется абстрактный адресат, сначала его нет. Героиня задает себе вопрос в своем дневнике:

Для кого я все это пишу? Для себя? Не думаю. <…> Для незнакомца из будущего, после моей смерти? И этого не хочу – или не надеюсь. Может быть, ни для кого. Для кого пишут дети, выводя на снегу свои имена? [4].

Но потом она понимает, что пишет для своей внучки, появляется местоимение «ты»:

Ты, конечно, хочешь знать, что было в Лориных тетрадках. Они остались, как были, по-прежнему связаны грубой веревкой, ждут тебя в пароходном кофре вместе со всем остальным. Я их не трогала. Сама увидишь [4].

2. Во вставном романе (о мужчине и женщине) повествование идет от 3-го лица. Так как это повествование также независимое, тип нарратора тут первичный, но вначале недиегетический. Однако сразу бросается в глаза, что повествование ведется с точки зрения персонажаженщины:

Туманный, влажный день, все липнет: белые нитяные перчатки уже испачкались – взялась за поручень. Душно, давит; её сердце бьется об мир, словно крушит камень. Зной выталкивает её. Ничто не движется [4].

Происходит смешение, иногда непонятно, кто говорит – нарратор или персонаж, создается впечатление, что нарратор и есть персонаж. Для такого эффекта во всем вставном романе не оформляется знаками препинания прямая речь, идет своеобразный поток сознания. Иногда читатель не может четко разграничить речь нарратора и персонажа, и фразы с местоимением «я» воспринимаются читателем уже не как прямая речь персонажа, а как речь нарратора, что намекает нам, что персонаж и нарратор есть одно целое:

Она смеется. Я тут ни при чем. Она комкает телеграмму, не сомневаясь, что они уже тайком прочли, прежде чем отдать ей. Они читают всю почту; это само собой разумеется. Она садится, слишком резко. Простите, говорит она. Мне как-то не по себе [4].

Если исходить из точки зрения, что вставной роман является также творением Айрис Чейз и описанием ее жизни, то данный прием используется Маргарет Этвуд, чтобы превратить Айрис из нарратора в персонажа, так как, по выражению Шмидта, «нарратор как носитель повествовательной функции становится персонажем (или актором) лишь тогда, когда о нем повествует нарратор более высокой ступени» [1; 47]. Это позволяет описать Айрис как бы с другой, внешней точки зрения. В

330

первых главах вставного романа мы видим следующее описание главной героини:

Открыв дверь, она ступает внутрь, отряхивая зонтик. Кремовый, как и поплиновый плащ. Она откидывает капюшон [4].

Но в последних главах недиегетичность снимается, нарратор и персонаж сливаются.

3.Персонаж, в свою очередь, может стать нарратором только тогда, когда он приобретает функцию вторичного нарратора. Так, в третьем слое нарратива мужчина без имени все же является вторичным недиегетическим нарратором, так как не участвует в событиях своего научнофантастического рассказа, хотя можно увидеть связь его рассказа с жизнью Айрис и Алекса. Мы знаем, что нарратор мужчина, повествование о городе Сакел-Норне, слепом убийце и немой девушке он ведет от 3-го лица. По оппозиции «устное, социально-характерное – книжное» это устное повествование – сказ. Сказ предполагает слушателей, связан

сопределенными формами построения текста. Конкретно здесь происходит диалог между женщиной и мужчиной, женщина влияет на развитие повествования. Присутствуют ее комментарии, мужчина постоянно обращается к ней, рассказывая. Переключаются нарраторы и планы повествования. Пример такого переключения:

Но случился сбой. Перепутали время, и теперь дело обстоит так, что первым в покои войдет слепой убийца.

Как ужасно, говорит она. У тебя извращенное воображение.

Он проводит пальцем по её голой руке. Хочешь слушать дальше? Обычно я это делаю за деньги. А ты все получаешь бесплатно, так что будь благодарна. Ты ведь не знаешь, что дальше будет. Я просто закручиваю сюжет [4].

4.Четвертый пласт повествования – вставки статей из газет.

В газетных статьях повествование ведется от 3-го лица, по классификации Шмидта нарратор первичный недиегетический. По оппозиции «устное, социально-характерное – книжное» повествование книжное (идет стилизация различных форм полулитературного повествования, здесь это стилизация газетной статьи). Повествование субъективное, так как передается определенный взгляд на жизнь Айрис со стороны общества.

Так, если в дневнике Айрис описаны все злодеяния Ричарда Гриффена и его сестры Уинфред, то в газетных статьях Гриффены описаны как элита и гордость города. Уинфред Гриффен в некрологе описывается как «одна из самых верных и последовательных филантропов»[4].

331

Все последствия злодеяний брата и сестры описаны поверхностно, пресса не докапывается до истинных причин. Смерть Лоры списана на неисправность трамвайных путей.

Вцелом этот пласт повествования позволяет отразить приукрашенную реальность светской жизни, одновременно передавая позицию Айрис в обществе, где она воспринимается лишь как жена известного человека и только поэтому имеет ценность для репортеров. Датировка каждой статьи и реальные исторические события, описанные в них, передают исторический фон событий произведения.

Таким образом, все слои повествования работают на одну цель – наиболее полно рассказать историю жизни Айрис. Изначально, в первом слое, Айрис достаточно робкая, «немая» девушка, которая не имеет своего мнения в доме Гриффенов. Она, как кажется, неспособна к обману и тайнам, далека от творчества и вообще от какой-либо интеллектуальной деятельности. Во вставном романе Айрис описана совершенно с другой стороны: находясь с любимым человеком, она может раскрыться, блещет интеллектуальными познаниями, остротами, смелая, способна обманывать мужа. Вырезки из газет в свою очередь показывают нам, что видят простые обыватели, которые воспринимают Айрис лишь как супругу значимого человека: описываются лишь светские события, платья, в которые Айрис была одета и внешняя, светская сторона ее жизни. Повествование Алекса о Сакел-Норне также очень важно для раскрытия смысла сюжета, ведь в нем скрываются ключевые для понимания романа символические образы «немой девы» и «слепого убийцы». В трех нарративах есть нечто связывающее их: фотография Алекса, Айрис и Лоры появляется в газете, есть во вставном романе, в дневнике Айрис, она связывает повествования, дает читателю подсказку.

Внашей работе мы также затрагиваем вопросы рецептивной эстетики и приходим к выводу, что столь сложная композиция романа, переключения нарратора и нарратива используются для того, чтобы активизировать читателя и втянуть его в своеобразную творческую игру. Это позволяет тексту оставаться «живым», изменяться. Сама Этвуд пишет в своих лекциях: «In what way can text grow and change and have offspring? Only through its interaction with a reader, no matter how far away that reader may be from the writer in time and in space» [3; 140].

Таким образом, сюжетные линии произведения хоть и самостоятельны, но переплетаются друг с другом, создавая особый мир, который воспринимается читателем целостно, несмотря на их разрозненность и чередование глав в тексте.

332