Глава 1. Глобальные политические тенденции 25

ная сила определяет все другие ее формы и государство с наи-

большей военной силой контролирует международные отноше-

ния, - во многом продукт эпохи холодной войны. Но уже тогда

ресурсы, обеспечивающие силовые возможности, становились

более сложными.

Теоретики взаимозависимости обратили внимание на пере-

распределение силы во взаимодействии международных акторов,

на перемещение основного соперничества между ними из воен-

ной сферы в сферы экономики, финансов и т.п. и на увеличение

в этой связи возможностей малых государств и частных субъек-

тов международных отношений. При этом подчеркивается раз-

личие степеней уязвимости одного и того же государства в раз-

личных функциональных сферах (подсистемах) международных

отношений. В каждой из таких сфер (например, военная без-

опасность, энергетика, финансовые трансферты, технология,

сырье, морские ресурсы и т.п.) устанавливаются свои <правила

игры>, своя особая иерархия. Государство, сильное в какой-либо

одной или даже нескольких из этих сфер (например, военной,

демографической, геополитической), может оказаться слабым в

других (экономика, энергетика, торговля). Поэтому оценка дей-

ствительной силы предполагает учет не только его преимуществ,

но и сфер его уязвимости [Keohane, Nye, 1977, ch. 1] .

Описание глобальных политических тенденций можно было

бы продолжить, добавив к уже рассмотренным выше, например,

интеграционные процессы или же изменения, связанные с про-

блемой государственного суверенитета [об этом см.: Badie,

Smouts, 1992]. Однако и представленного уже достаточно для

того, чтобы попытаться рассмотреть различные варианты теоре-

тических ответов на эти новые вызовы.

1.2. <Отставание> теорий МО 6 осмыслении глобальных

политических тенденций

Теоретические позиции политического реализма относительно гло-

бальных перемен подвергаются серьезной критике. Вопреки по-

стулату классического подхода об автономности международной

политики по отношению к внутриполитической жизни [см.:

Lipsilutz, 1922; Braillard, 1994, p. 31] все более широкое распро-

26 ЧАСГЬ ПЕРВАЯ. ТЕОРИИ И СОЦИОЛОГИИ

странение получает противоположная точка зрения. Парадокс

состоит в том, что, как справедливо отмечают некоторые авторы,

исследования, проводимые на ее основе, зачастую не проясняют

изучаемого предмета, а еще больше затемняют его. Это касается

прежде всего явно поспешного вывода об исчезновении границ

между внутренней и внешней политикой. Несмотря на длительное

господство политического реализма в исследовании международ-

ных отношений, теоретические усилия, направленные на поиски

взаимосвязи между внутри- и внешнеполитическими факторами в

политике государства, имеют давнюю традицию. Так, например,

стало уже общим местом положение о поиске государем внешнего

врага для разрешения внутренних проблем. Теоретические изыс-

кания, опиравшиеся на это положение, были, как правило, обре-

чены на успех. Тем более удивительным и впечатляющим является

вывод П. Джеймса и А. Христуласа: проанализировав наиболее

крупные эмпирические исследования за последние 30 лет, посвя-

щенные анализу соотношения между внутренним и внешним

конфликтами, они не обнаружили убедительных подтверждений

указанного положения [James, Hristoulas, 1994). Данный резуль-

тат важен не только тем, что демонстрирует существование раз-

личий между внутренней и внешней политикой, их относительную

автономность по отношению друг к другу, но и тем, что заставляет

усомниться в обоснованности любых априорных детерминистских

схем в исследовании политических процессов.

Критическое отношение к детерминизму сегодня нередко

отождествляется с постмодернизмом, который интерпретируется

как глубокий тупик в изучении международных отношений по

причине своего безграничного релятивизма, приверженности те-

зису о безраздельном господстве случайности и деструктивных

тенденций [Braillard, 1994, р. 33j. Между тем, уже упоминав-

шаяся выше работа Дж. Розенау несет на себе явный отпечаток

постмодернизма (несмотря на то, что ее автор решительно заяв-

ляет о важной роли индивидов в эволюции постмеждународных

отношений), хотя автор и настаивает на том, что <проблемы,

для разрешения которых мы применяем наши знания, неслучай-

ны по происхождению> [Rosenau, 1990J. В свою очередь

II. Аллан, напротив, считает индивида ИСТОЧНИКОАЛ <абсолютной

случайности> в мировой политике и полагает, что именно слу-