5. Неоевразийство в системе геополитического знания	167

истории фундаментальный анализ духовного, цивилизационного дуализма Востока и Запада.

Американский профессор российского происхождения А.П. Цыганков в аналитической статье «Несостоявшийся диалог с Фукуямой. О западных целях, многокультурном мире и ответственности интеллектуалов» дает свои оценки сложившимся течениям в теории и практике неоевразийства России. Из перечисленных (не строго проанализированных) концепций он пальму первенства отдает либералам, снисходительно относится к социал-демократам, иронизирует по отношению к державникам и не замечает работ Г. Зюганова.

Другие разновидности неоевразийства — проекты выработки «национальной идеи», призывы к изучению наследия первых русских евразийцев, под которыми нет более или менее прочной науч- ной основы, серьезной теории и методологии, они искусственны, фрагментарны и не могут претендовать на самостоятельную и серьезную геополитическую идеологию и методологию.

5.4. Неоевразийство и будущий мир

Огромный континент Евразию Гумил¸в, как и его предшественники, не противопоставлял всему остальному миру. Общеметодологическим принципом евразийства является полицентризм. Евразия — один из геополитических центров, а не доминирует в мире. Мы отмечали, что виднейший теоретик геополитики англичанин Х. Маккиндер обосновывал именно эту идею. И русские евразийцы и неоевразийцы считали ее плодотворной и развивали этот тезис в своих работах: «Европейский полицентризм предполагал, что таких центров много. Европа — центр мира, но и Палестина — центр мира, Иберия и Китай — то же самое»1.

По-иному смотрят на эту проблему многие видные ученые (геополитики, политологи, экономисты и т.д.), политики и военные, руководители монополий, особенно ориентированных на добычу и переработку сырья, компаний, производящих средства связи, аэрокосмическую технику.

Такой повышенный интерес американо-европейских ведущих политиков и обслуживающих их ученых носит далеко не праздный или теоретический характер. Они преследуют свои геополитические цели, связанные с получением новых невосполнимых источников сырья (прежде всего, энергоносителей).

1 Социум. 1992. ¹ 9. С. 81.

168	I. Теоретические основы геополитики

Вот что, например, пишет по этому поводу З. Бжезинский: «Евразия — это суперконтинент земного шара, играющий роль своего рода оси. Та держава, которая на нем доминирует, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономиче- ском плане регионов планеты — Западной Европе и Восточной Азии»1. Кто будет господствовать в Евразии, для Бжезинского совершенно ясно. Он пишет об этом: «…вряд ли какое государство может сравниться с Соединенными Штатами в четырех ключевых областях — военной, экономической, технической и культурной, придающих стране глобальный политический вес»2.

Эти и другие откровения Бжезинского и прочих «радетелей» вхождения России в «семью цивилизованных народов мира» — один из проигрываемых сегодня вариантов присоединения России к новой суперэтнической системе. Но, как совершенно справедливо пишет Л. Гумил¸в, «было бы величайшим заблуждением думать, что итогом строительства «общеевропейского дома» станет… торжество общечеловеческих ценностей»3.

И по меньшей мере наивно звучат слова российских политиков, ученых-западников — «Запад нам поможет». По этому поводу можно процитировать Трубецкого:

Те романо-германские державы, которые окажут России помощь… сделают это, конечно, не по филантропическим побуждениям и постараются поставить дело так, чтобы в обмен на эту помощь полу- чить Россию в качестве своей колонии4.

Так что же ждет Россию, мир в целом? Роль колонии в монополярном мире, проект которого уже начертал Бжезинский и другие ученые-западники (атлантисты, мондиалисты и т.п.), или возможны другие варианты? Сторонники первого течения евразийства по этому поводу утверждают, что победа Запада в «холодной войне» концептуально означает окончание биполярного мира и начало однополярного. И если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность будет относительной, поскольку выигравший Запад (The West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие межцивилизационные конфликты со «всем остальным миром» (The Rest), то мондиалисты (Фукуяма, Аттали) видят беспроблемную доминанту Запада над всей планетой как нечто уже случившееся. Даже самый конфликтный вариант

1Бжезинский З. Геостратегия Евразии // Независимая газета. 1997. 24 ноября.

2Òàì æå.

3Гумил¸в Л.Н. Ритмы Евразии. С. 182.

4Трубецкой Н.С. Русская проблема // История, культура, язык. С. 296.

5. Неоевразийство в системе геополитического знания	169

профессора Санторо предполагает в конце концов установление Мирового правительства.

Немногим отличается от взглядов Фукуямы, Аттали и Санторо точка зрения политолога К.С. Гаджиева. Он пишет: «Мы, повидимому, переживаем начальный этап формирования нового типа мирового сообщества всепланетарного масштаба, которое будет отличаться от общества, в котором наше поколение родилось и выросло... Структурообразующими силами большей части современного мирового сообщества являются рыночная экономика и — в меньшей степени — политические институты, ориентированные на демократию»1.

Но известно, что страны, добившиеся за послевоенные годы самых динамичных показателей в экономике (СССР с 1945 по 1960 г., Япония с 1945 до середины 1990-х годов, Германия, в том числе ФРГ и ГДР, с 1945 г. по настоящее время, Китай с 1949 г. по настоящее время), часто принимали политические решения о регулировании и планировании своего экономического развития.

Ранее мы уже говорили о книге-фантасмагории А.А. Зиновьева «Глобальный человейник». Так вот, в ней повествуется о том, что на Земле свершился повальный экспорт «западнизма», его традиции и ценностные ориентации стали глобальными: планета превратилась в однопартийный социум, все страны пришли к «западнизму», и человечество превратилось в «человейник», человек слился с компьютером, перестал быть самим собой, стал чем-то средним между компьютером «Ла» — зеркальным отражением человекахозяина и муравьем. Зиновьев в фантастической форме представил реализованный проект западников-победителей, где восторжествовала атлантическая, талассократическая система ценностей. Евразийству с его поисками смысла жизни и духовности в такой системе места нет.

Неоевразийцы России, подобно многим ученым и политикам стран Европы и Азии, не могут согласиться с гегемонистскими притязаниями атлантистов и мондиалистов. Противостоять монополярности, по их мнению, может биполярность. Имеется в виду, что «новый континентальный альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии — Индию, Иран, Индокитай и т.д., либо обеспечить дружественный нейтралитет этих же пространств, т.е. вывес-

1 Гаджиев К.С. Геополитика. М.: Международные отношения, 1998. С. 86.

170	I. Теоретические основы геополитики

ти их из-под контроля атлантизма»1. Особо подчеркивается, что новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методиках.

Механизм формирования биполярного мира дается в книге Г.А. Зюганова «Россия — Родина моя», где, в частности, утверждается, что обновленная Россия, укрепившая свою государственность и возродившая свою экономику на базе современных технологий, займет в мире свойственное ей место, вновь обретя свою традиционно миротворческую, стабилизирующую, сдерживающую хаос силу.

5.5. Евразийский контрглобализм — будущее России

Как мы отмечали, с разрушением СССР и Варшавского блока изменилось геополитическое равновесие на планете. Бывшие восточные страны социалистической системы исчезли: часть их вошла в первый мир — в систему развитых капиталистических государств, часть пополнила страны третьего мира — традиционных поставщиков сырья и дешевой рабочей силы. При этом и те и другие, как правило, растеряли былой политический и экономический вес. Данный вывод в полной мере относится и к России. Третий мир потерял возможность маневрировать между двумя блоками, двумя сверхдержавами-антагонистами, получая в былые годы экономическую, военную, техническую поддержку то в одном блоке, то в другом2.

После Второй мировой войны почти 45 лет на планете сохранялось относительное затишье. Пушки молчали — говорили дипломаты. Политический язык межгосударственного общения был достаточно гибок и цивилизован, тверд и ясен. Господин «Нет» (так называли на Западе министра иностранных дел СССР А.А. Громыко) был немногословен, спокоен. Советский Союз не мог позволить себе повышать голос в стенах ООН или в Совете Безопасности, поскольку обертоны приводили в надлежащий трепет не только западноевропейские страны, но и США (например, Кубинский кризис осенью 1962 г.).

В последние десятилетия ХХ в. политический язык межгосударственного общения постепенно менялся в сторону резкого ужесто- чения. Язык дипломатии стал предваряться языком пушек, ракетных залпов. Во всех военных конфликтах с самого начала с траги- ческой очевидностью была предопределена развязка: будь то опера-

1Ниязов А.В. Евразийский контрглобализм — будущее России // Независимая газета. 2001, 3 февраля.

2Òàì æå.

5. Неоевразийство в системе геополитического знания	171

ция «Буря в пустыне» или Косовская операция. Предшествующие им локальные войны (в Корее, Вьетнаме, в Эфиопии и в других странах) были конфликтами двух глобальных систем. Окончание войн не было окончательным выяснением расстановки геополитиче- ских сил. В последнем десятилетии ХХ в. войны с участием США и их союзников по НАТО носили однозначную, предопределенную развязку, напоминая полноценную современную войну. Эту странную для всего мира тенденцию Соединенные Штаты принесли в XXI в. — бомбардировки Афганистана и вооруженное вторжение Ирак.

Такой метод самоутверждения в межгосударственных, геополитических отношениях США и их западные партнеры позволяют себе в отношении стран третьего мира.

По воле сверхдержавы США и их сателлитов страной-изгоем может быть названа любая страна мира. В XX в. это были СССР,

Китай и Северная Корея, в начале 1990-х и сейчас — Иран, КНДР, Афганистан, Ирак, в конце 1990-х — Югославия. Главный критерий для отнесения страны в число изгоев — несовпадение ее государственных интересов с интересами атлантистских, мондиалистских структур.

У России очень мало возможностей противостоять этим структурам. Имеющийся ядерный потенциал, сырьевые ресурсы не смогут сделать нашу страну тем, чем был СССР, возглавляя социалистический лагерь, Варшавский военный блок. Утрата Россией военного контроля над Евразией была главной причиной потери международного авторитета, утраты возможности влиять на мировые геополитические процессы.

К какому блоку примкнуть России? К западному, где ей отведут, конечно же, одну из последних ролей. Или к восточному, куда входят Китай, Индия, Иран? Там ей объективно может быть выделена вторая (после Китая) роль.

Идея создания нового полюса силы как ответ глобалистам, т.е. строительство структуры Москва—Пекин—Дели—Тегеран—Багдад, обсуждается с середины 1990-х годов. Создание такого блока — насущная потребность времени. США в первой четверти XXI в. в состоянии создать глобальную систему контроля над планетой. Но ни Россия, ни Китай, ни Индия, а тем более Иран не самостоятельны в той степени, какая требуется для формирования такого блока и эффективного участия в нем.

Россия экономически, технологически, а в еще большей степени финансово зависит от Запада. Китай в силу специфики своей юго-восточной политики вынужден тщательно продумывать свои дипломатические, военные, геополитические решения с учетом по-

172	I. Теоретические основы геополитики

зиции США. Слишком много получает Китай от Вашингтона, чтобы решиться на резкие шаги по отношению к нему. Индия по традиции находится в зоне британского контроля. Ирак пережил вооруженное вторжение США и находится почти в состоянии гражданской войны. Иран числится среди одиозных государств. Кроме того, Китай, Индия, Иран имеют много нерешенных проблем, прежде всего территориальных, являются конкурентами в сфере азиатского и ближневосточного влияния.

Потенциально реализуем другой антиглобалистский проект — союз России и исламского мира. Либеральное лобби в Москве упорно видело Россию исключительно как часть западного мира. Но все дело в том, что между Россией и Европой «дистанция огромного размера». О несовместимости ценностей, исповедуемых в Европе и России, писал еще во второй половине XIX в. русский мыслитель Данилевский, о несовпадающей комплиментарности — в конце ХХ в. Гумил¸в. А проблемы, с которыми столкнулась Россия, и проблемы стран исламской цивилизации имеют общую природу. И прежде всего это серьезная внутренняя неготовность находиться в кильватере атлантизма, будучи для западной цивилизации рынком дешевой рабочей силы или сырьевой базой.

Исламские страны готовы многим поступиться «ради создания действенной силы, способной представлять их политические интересы». И проект создания новой геополитической структуры Рос- сия—Казахстан—Таджикистан—Иран с перспективой присоединения к ней со временем Афганистана и других исламских государств предпочтительнее, нежели формирование оси Москва—Пекин— Дели. В подобном предложении есть большая привлекательность для российских политиков. Если рассматривать проект с точки зрения престижности, Россия, бесспорно, будет играть в этом союзе первую роль. Кроме того, такой союз при условии заключения военного соглашения позволил бы контролировать евразийское пространство. Далее, единая экономическая политика огромного «евра- зийско-ближневосточного» региона, располагающего гигантскими сырьевыми ресурсами, прежде всего мировыми запасами энергоносителей, положила бы конец хождению по всему миру необеспе- ченного доллара США.

Но для того чтобы успешно реализовать этот проект, необходима политическая воля, желание поставить во главу угла государственные интересы, а не интересы либерально-демократического крыла политической элиты. Здесь должны объединить свои усилия все субъекты политической элиты России; речь, безусловно, идет о политиках-государственниках, представляющих все спектры поли-

5. Неоевразийство в системе геополитического знания	173

тической системы общества. Проект очень велик, и реализовывать его отдельной группе сторонников просто не под силу, поэтому для «поддержки контрглобалистского союза необходимо новое структурирование партийного пространства России, должна сформироваться новая массовая политическая партия, которая осознает будущее России как часть единого евразийского будущего»1.

Для создания будущего евразийского союза в противовес Атлантическому союзу, т.е. блоку НАТО, есть все предпосылки: полити- ческие, военные, экономические, в том числе связи с бывшими союзными республиками, наминально входящими в Таможенный союз, представляющий собой, по сути, евразийский экономический союз.

Есть еще одна точка зрения на новое мироустройство. В XXI в. геополитическим противовесом атлантистам и глобалистам может стать Китай. За такой подход говорит многое:

•стремительный экономический рост КНР: к середине 2020-х годов по ВВП он превзойдет США;

•огромная территория, не уступающая территории США;

•большой демографический потенциал, превосходящий более чем в 4 раза потенциал США;

•активная динамичная внешняя политика;

•многочисленные, мощные, быстро модернизирующиеся вооруженные силы.

Но Китай на практике балансирует между атлантизмом и евразийством. И эта политика, по-видимому, продолжается и в первые десятилетия XXI в.

В научной литературе можно встретить еще одну точку зрения на судьбы мира. Есть немало политиков, ученых, которые считают наиболее вероятной соперницей США Японию. В частности, американский политолог К. Престовиц отмечал, что американскому веку пришел конец и что самым крупным событием конца столетия является восхождение Японии как супердержавы. Это отражение того, что в сознании американцев все больше утверждается мысль о потере Соединенными Штатами позиций державы «номер один».

По данным опросов общественного мнения, проведенных CBS в 1989 г., на вопрос о том, какая страна в XXI в. займет место державы «номер один», 47% назвали США, а 38% — Японию. По данным опроса, проведенного CBS и газетой «New York Times» осенью 1997 г., только 25% предпочли США, а 58% — Японию.

1 Ниязов А.В. Указ. соч.