242 Психологическая помощь: теория и практика

Уже первая беседа показала, что в сложном переплетении чувств, мотивов,

отношений, семейных и внесемейных связей, в которые была погружена

клиентка, невозможно было разобраться не то что за одну, но и, наверное,

за добрую дюжину встреч. С каждой минутой, по мере того как длился раз+

говор, становилось все яснее и яснее, что здесь необходима длительная

психотерапевтическая, точнее — даже реконструктивная, чтобы не ска+

зать, психоаналитическая работа.

И такая работа началась. С каждой нашей встречей в Стелле Филипповне

происходили едва заметные перемены. Уже остались позади долгие тяже+

лые минуты и даже часы напряженного молчания, приступы обиды и не+

мотивированной агрессии, слезы беспомощности и отчаяния, недоверия и

разочарования. Прошли мы уже и стадию резонерства, когда человек бес+

престанно ищет все новые и новые доводы для своих поступков и дей+

ствий, и вот где+то в конце нашей одиннадцатой встречи, пока Стелла Фи+

липповна уже привычно и как+то запросто сидела в кресле, отвернувшись

к окну, а я, как и прежде, расположился у нее за спиной, она промолвила

раздумчиво и горько:

— Антон Владимирович, вчера накануне нашей сегодняшней встречи, я

полночи не спала. Думала... О вас. И о себе. Думала: что меня сюда тянет?

А ведь тянет. Вы же со мной почти не разговариваете. Да и вообще, я же

вас не вижу. Только и того, что здороваемся да прощаемся. Но, знаете, все+

таки тянет. Неужто, думала, психология? Да нет, с другой стороны, думаю,

не может быть. Глупости вся эта ваша психология. Какая там психология,

когда жизнь+то уже прожита. Дожить бы ее еще надо. Дожить бы как+то,

потому что и так напрасно прошла. Ни для кого. А потом — додумалась

таки. Вы знаете на кого похожи? На первого мужа моего. На того, за кото+

рого я самый первый раз замуж вышла. Сорок лет назад он был таким же

высоким, спокойным, в очках. Кстати, не курил. Влюбилась я тогда до оду+

ри. Без памяти влюбилась. А ведь знаете, как оно бывает: я к нему — он от

меня. Я — к нему. Он — от меня. Нет, не избегал, конечно, а так отстра+

ненно, как вот вы сейчас со мной. А был он тогда молодым журналистом,

стильным таким парнем. Помню, куплю газетку, а там — материал с его

фамилией. Сердце так и забьется. Я ведь и сама была девица хоть куда.

Итак, мое самолюбие взыграло. Заело просто. “Нет,— думаю, — будешь ты

мой, хоть в самой “Правде” печатайся”. Не знаю уж, что там такое со мною

было тогда, но тянуло к нему, как в водовороте. Сейчас уже мне кажется,

после бесед с вами, — так как+то открылось мне, — что, возможно, внешне

это было обусловлено тем, что отец у меня был человеком очень интелли+

гентным, рассудительным и талантливым. Инженер+железнодорожник.

День и ночь на работе. С нами, с детьми, редко удавалось ему побыть. Мы

всегда скучали по нему. А меня, как меньшую, он выделял как+то. Теперь+

то я уже догадываюсь — какая+то неуловимая тоска по отцу, любовь к

Проблемы личностной и профессиональной подготовки психолога+практика 243

нему, которая не нашла выхода для себя, ведь его арестовали, так и по+

гиб — вот это чувство примешивалось к восхищению Михаилом. Я, видите

ли, недотрогой была. Считала, что замужество — глупости. А потом смот+

рю: одна подруга вышла замуж, другая... Годы+то бегут... Да что говорить!

Все это очень сложно. Теперь+то я понимаю... И вот что должна я сама себе

сказать: тогда Михаил то ли был, то ли стал для меня воплощением всего

мужского в жизни: силы, надежности, рассудительности, ума. Теперь+то я

понимаю, что тогда я ощущала себя рядом с ним девчонкой+дочкой, к тому

же ревнивой дочкой, с такой боязнью, знаете, именно с боязнью, чтоб он

не бросил меня. Ведь я же самая+самая... Смесь детской самоуверенности и

женского самолюбия. Кстати... — Стелла Филипповна помолчала, — не ка+

жется ли вам, что и сейчас, в наших с вами отношениях происходит нечто

весьма похожее, срабатывает тот же механизм притязаний к вам, как и тог+

да, в юности... Неужели эти детские переживания... Я имею в виду мои

прерванные отношения с отцом... Неужели они могут так впечататься в

жизнь и судьбу...

На этот раз мы со Стеллой Филипповной сошлись на том, что наши встречи

продлятся еще по крайней мере месяца два, причем по прежнему расписа+

нию: четыре раза в неделю. Прощаясь она сказала:

— Чем больше я общаюсь с вами, тем больше мне кажется, что жизнь

моя — захватывающий детектив. Куда там Агате Кристи, разве только

убийства не хватает, — она невесело улыбнулась, — жаль только, что я так

поздно решилась его прочитать.

Между тем, зима мало+помалу стала подаваться, и дыхание весны чувство+

валось все заметнее. Вот и в этот день, когда Стелла Филипповна пришла

в очередной раз, веселое чириканье воробьев и стук звонких капель с

крыш громко и бесцеремонно напоминали о неуничтожимости весны и

всего живого, о том, что... Впрочем, о чем только не напоминает чудес+

ный предвесенний день.

Когда же я увидел опухшее от слез лицо Стеллы Филипповны, мое настрое+

ние резко изменилось.

— Что случилось? — поневоле вырвалось у меня, прежде чем я успел на+

строиться на психотерапевтический сеанс.

— Ни... ничего не случилось, — едва сдерживая слезы, не сразу ответила

Стелла Филипповна и вдруг разрыдалась так сильно, с таким надрывом и

отчаянием, что я едва сдержался, чтоб не броситься к ней с утешениями и

с холодной водой в стакане.

За годы психологической практики я выработал привычку к слезам— и

обильным женским, и скупым мужским, слезам от обиды, от горя, от отчая+