266 Психологическая помощь: теория и практика

— Зато, по крайней мере, вы знаете теперь, что у вас есть выбор.

Я вел свою партию так же трепетно и безошибочно, как, вероятно, ведет ее

первая скрипка, когда ее соло слышится в увертюре к сложной и могучей

симфонии.

Инна опять замолчала. Но это было уже другое, не тягостное молчание. Она

обдумывала мои слова. Она понимала, о каком выборе я говорил. Она разду+

мывала над тем, как ей поступить. Если она принимала мою мысль о том, что

у нее есть выбор, она принимала на себя ответственность за свой выбор. От+

казываясь принимать саму возможность выбора, она вновь скатывалась на

позицию жертвы и, следовательно, в зыбкие топи житейских болот. В ней

происходила борьба. Она прикрыла глаза. Кончики ее пальцев мелко дрожа+

ли. Дрожали ресницы. Нет, ей не хотелось добровольно смириться с ролью

жертвы. Ведь быть жертвой означало не просто терпеть страдание. Быть

жертвой означало теперь бессмысленное страдание, пытку.

Я решил помочь ей в эту минуту и, как бы вспомнив то, что забыл или не

успел произнести раньше, сказал:

— Кстати, Инна (имя, звучание имени очень важно! Имя придает человеку

ощущение своей уникальности, персонализирует его), для этого вовсе не

надо мне подчиняться.

Я чуть+чуть помолчал и добавил очень мягко:

— Я ведь не дрессировщик.

Это резкое и грубое слово, слово совсем из другого контекста, цирковой

термин, я произнес очень мягко и почти неслышно, почти что про себя.

Инна еще раз взглянула на меня уже другим, как мне показалось, чисто

женским взглядом:

— Да уж, не укротитель.

Слава Богу! Она вошла или, как иногда говорят, присоединилась к моему

психотерапевтическому контексту общения. Теперь передо мной сидела не

удрученная несчастьями и измученная переживаниями клиентка, а просто

девочка, уставшая и растерянная, с какими+то своими проблемами, которые

были хотя и нелегкими, но все же менее значимыми, чем вся ее нынешняя

и будущая жизнь. Именно так я воспринял складывающуюся терапевтичес+

кую ситуацию в тот момент, когда она, отведя от меня глаза, сказала:

— Я просто дико устала и не пойму, чего от меня хотят. (Пауза) Отец, мама

и этот доцент. Не пойму потому, что все они хотят от меня разного. И каж+

дый своего. Отец звонит каждую неделю и тратит бешеные деньги на то,

чтобы меня в чем+то убедить. Мама “грузит” в промежутках между теле+

фонными налетами папы. А доцент... — она замолчала.

Проблемы личностной и профессиональной подготовки психолога+практика 267

— Папа в другом городе живет? — поинтересовался я.

— Нет, в другой стране. Он в Соединенных Штатах уже семь лет живет. Со

своей новой женой, которая меня терпеть не может. У них ребенок малень+

кий. Мальчик. А меня папик по старой памяти достает.

— А мама?

Инна поняла мой вопрос чисто по+женски и тут же ответила:

— Мама со своим чуваком, как бы моим отчимом, никак не может разоб+

раться. То он пьет и денег не дает, то не пьет, но тогда гуляет и тоже денег

не приносит.

— Вы+то с кем живете? — уточняю я для себя ситуацию.

И это уже явный просчет, профессиональный недосмотр в моей работе, по+

скольку все подобные формальные вопросы следует выяснять еще при пер+

вой встрече. Но, к сожалению, в этот раз так не получилось.

— С собой, — отвечает Инна и тут же поправляется, — то есть я живу в

одной квартире с мамой, бабушкой и отчимом, но у меня отдельная комна+

та, и получается как бы такая коммуналка. А псина моя, Джесси, со мной

живет. Французский бульдог, — при этих словах на ее лице промелькнула

легкая тень улыбки, — вы знаете эту породу?

— Морды страшные такие, — уточнил я.

— Ну да, то есть морда+то, конечно, страшненькая, но французские бульдо+

ги совсем не агрессивны. И что особенно трогает — они вздыхают и каш+

ляют, как люди. Моя Джесси, она вообще+то молоденькая, полтора года, так

вообще, как ребенок еще, особенно когда простужается...

“Вот и проекция”, — мгновенно констатировал я про себя, отметив, что

Инна совершенно непосредственно перенесла на описание собаки свое

внутреннее представление о себе самой: о ребенке, который болеет...

Недели через две после нашей первой встречи Инна неожиданно сказала:

— А папа знает вас. Он вам передает привет,— и, предупреждая мой воп+

рос, пояснила: — Папа, оказывается, учился у вас. Двадцать лет тому на+

зад. Когда был еще на первом курсе.

То, что мир тесен, я уяснил уже давно. Но он тесен до такой степени, что

каждый раз этому поражаешься, сталкиваясь лицом к лицу с высокой плот+

ностью населения. К этому невозможно привыкнуть.

Инна между тем, внимательно разглядывая мое, по+видимому, изменившее+

ся выражение лица — она как раз в этот момент повернула ко мне голову,

выглядывая из+за спинки психоаналитического кресла, — продолжала: