- •Научный менеджмент российская история
- •Санкт-Петербург Москва • Харьков • Минск
- •Научный менеджмент: российская история
- •Глава 1
- •1.1. Зарождение ноТовского движения в России
- •1.1.1. Школа профессора н.И.Савина
- •1.1.2. Первая Всероссийская инициативная конференция по научной организации труда и производства
- •1.2. Общетеоретические трактовки нот и управления
- •1.2.1. Отношение российских ученых к тейлоризму
- •1.2.2. Предмет и метод нот
- •1.3. От теории к прикладным исследованиям. Вторая Всесоюзная конференция нот
- •Глава 2
- •2.1. Главные творческие лаборатории нот
- •2.2. Органы рационализации на производстве
- •Глава 3
- •3.1. Концепция всеобщей организационной науки
- •3.1.1. Выдающийся ученый-энциклопедист
- •3.1.2. Основные конституирующие понятия тектологии
- •3.1.3. Организационные механизмы
- •1.1.4. Закон наименьших
- •3.2. Учение о «физиологическом оптимуме»
- •3.2.1. Критика системы ф. Тейлора
- •3.2.2. Теория организации труда как самостоятельное научное направление
- •3.2.3. Законы и принципы нот
- •3.2.4. Основной вопрос теории
- •Глава 4
- •4.1. Теоретико-методологическая концепция
- •4.1.1. Идея триединства
- •4.1.2. Перестроить производство на научной основе
- •4.1.4. Гуманистический вызов тейлоризму
- •4.1.6. Социальная инженерия
- •4.1.7. Организаторский труд
- •4.1.8. Важнейшие аспекты нот
- •4.2. Концепция подготовки рабочей силы
- •4.2.1. Критика психотехнического подхода
- •4.2.2. «Машинизация» трудовых движений
- •4.2.3. Установочный метод подготовки
- •4.2.4. Консультационно-организаторская деятельность циТа
- •Часть 3. СПб., 1994. С. 27. 1 Корицкий э. Б. И др. Основные течения российской экономической мысли
- •74 Глава 4
- •Глава 5
- •5.1.1. Функции и структура киноТа
- •5.1.2. Линия «величайшего универсализма»
- •5.1.3. X. Керве. Заинтересованность человека
- •5.1.4. И. Циммерлинг. Научная организация управляющих органов
- •5.1.5. И. Бурдянский. «Управление паровозом требует знания паровоза»
- •5.1.6. Рационализация как источник индустриализации
- •5.2.1. К. Сотонин. Утомление и настроение
- •5.2.2. Проблемы профессионального отбора
- •5.2.3. М. Юровская. Психограмма рационализатора
- •I. Стадия предварительного ознакомления с рационализируемым объектом
- •III. Обследование предприятия, отдельных моментов его работы.
- •IV. Установление основных дефектов в работе предприятия.
- •VI. Реализация проекта рационализации.
- •Глава 6
- •6.1.2. П. Есманский. Организационная механика трудовых процессов
- •6.1.3. Элементы трудового процесса
- •6.1.4. Н. Амосов. Практичная теория
- •6.1.5. Организационные законы л. Жданова
- •6.2. Экономическая трактовка научной организации
- •6.2.1. Нэп как введение государственного капитализма
- •6.2.2. Наибольшие доходы при наименьших затратах
- •6.2.3. Образцово-показательные предприятия
- •Глава 7
- •7.1. Исходные методологические посылки
- •7.2.1. Э. Дрезен. Типовые организационные структуры
- •7.2.2. В. Мейльман. Метод «функционализации»
- •7.2.3. Л. Вызов. Рационализация как один из принципов управления
- •7.3. Критическая оценка
- •Глава 8
- •8.1. Основные методологические положения
- •8.2.1. Я. Улицкий. Управление как искусство
- •8.2.2. С. Стрельбицкий, г. Нефедов. Логика, воля,
- •8.2.3. И. Каннегиссер. Авторитет руководителя
- •8.3. Разгром школы н. Витке
- •Глава 9
- •9.1. Методологические посылки концепции всуит
- •9.1.1. Принцип научной комплексности
- •9.1.2. Замкнуто-целостная сеть системы функций
- •9.2. Трактовка организационных функций и критерия рациональности организации
- •9.2.1. В центре — распорядительные функции
- •9.2.2. Учет как установление оснований для распоряжений руководителя
- •9.2.3. Создание распоряжений
- •9.2.4. Третий краеугольный камень
- •9.2.5. Концепция «административной емкости»
- •9.2.6. Функции инициации и ординации
- •Глава 10
- •10.1.1. Демократический централизм н. Осинского
- •10.1.2. Принудительное регулирование сельского хозяйства
- •10.1.3. Критика главкизма
- •10.2. Взгляды а. Рыкова
- •10.2.1. Тотальная гиперцентрализация
- •10.2.2. Поворот в сторону децентрализации
- •10.2.4. Член «ордена меченосцев»
- •10.3. Концепция п. Богданова
- •10.3.1. Переход к экономическим формам управления
- •10.3.2. Повышение уровня концентрации производства
- •10.3.3. От главков к трестам
- •10.3.4. Переход к экономическим формам управления
- •10.3.5. «Опьянение» свободой
- •10.3.5. Концепция подбора кадров п. Богданова
- •10.4.1. Рост производительности труда - основной критерий
- •10.4.2. Научная организация труда и плановость
- •10.4.3. В поисках выхода
- •10.4.4. «Хозрасчет, ориентирующийся на советскую экономику»
- •10.4.5. «Не мы управляем своим аппаратом, а наш аппарат управляет нами»
- •Глава 11
- •11.1.1. Планирование как искусство,
- •11.1.2. С. Струмилин как идеолог первого пятилетнего плана
- •11.2. Воззрения в.Базарова
- •11.2.1. Генетическая трактовка
- •11.2.2. Универсальный закон «затухающего колебания»
- •11.2.3. Теория недопроизводства
- •11.2.5. Приоритетное развитие производительных сил
- •11.2.6. Системы и методы планирования
- •11.2.8. Эффективность производства как основа индустриализации
- •11.2.9. Диалектика плана и рынка
- •11.3.2. Метод в. Громана
- •11.3.3. Равновесие как обобщенный закон экономической системы
- •11.3.4. Конкретные экономические методы планирования
- •11.4. Идеи н.Кондратьева
- •11.4.1. План как система перспектив
- •Глава 12
- •12.1. Критика теории и практики
- •12.1.1. П.Струве: антагонизм идеи равенства
- •12.1.3. Буржуазные уловки нэПа
- •12.1.4. Пороки планового хозяйствования
- •12.2. Идеи хозяйственной свободы и рыночного регулирования
- •12.2.2. В. Бруцкус об основных элементах хозяйственной свободы
- •12.3. А. Билимович: концепция смешанной системы хозяйственного управления
- •12.3.1. Сравнение двух способов хозяйствования
- •12.3.2. Смешанный способ хозяйствования
12.3.2. Смешанный способ хозяйствования
Таким образом, ни система экономического либерализма в ее чистом виде свободной конкуренции, ни, тем более, система централизованного директивного пла-
356 Глава 12
нового хозяйствования не вызывали у А. Билимовича положительных эмоций. Каждая из них, по его мнению, (одержит множество нерешенных, а то и понес неразрешимых проблем. Но как же и таком случае быть? А. Билнмович призы-ч(1.1 /," «третьему пути», пути формирования смешанного способа хозяйствования, вбирающего в себя как принцип свободы и свойственный ему механизм рыночных сил, так и принцип централизма, предполагающий корректирующие аоздейсшвня на экономику со стороны государственных органов. И пищу для подобного вывода да нала сама жизнь.
В самом деле. Эпоха ничем не оп^анименного экономического либерализма объек-I пило п неумолимо подводила к необходимости какой-то корректировки способа хозяйствования. Ведь человек может жить лишь в обществе, но общество не может существовать, если взаимная борьба его членов за материальные блага не будет, хотя бы до известной степени, сдержана или регулирована той иди пион организацией.
В экономике как бы срабатывает инстинкт самосохранения, знаменующийся появлением принципиально ноных хозяйственных элементов, рост которых означал, по А. Ьилимовичу, «медленный, но неуклонный поворот от неограниченной хозяйственной свободы к какой-то новой связанности хозяйства. Вместо хозяйства агомизированного снова выдвигается связанное хозяйство, в котором отдельные хозяйства снова соединяются в группы. Свободную конкуренцию заменяют монопольные союзы предпринимателей в виде картелей (синдикатов), трестов, концернов, ЬоМш^ сотрап1ез н т. д.» "'. Одновременно с частными объединениями растут публичные и смешанные (публично-частные) хозяйства. Объединяются в организации п рабочие, заключающие с предпринимателями уже не индивидуальные, а коллективные договора и принимающие все большее участие в управлении предприятиями. Усиливаются профсоюзы. Ширится кооперативное движение, охни I ывающес ранее разрозненных крестьян, ремесленников, торговцев, потребителей и др. Активизируется государство, псе более настойчиво вторгающееся в сферу частного хозяйствования, проводящее определенную экономическую н социальную политику и монополизирующее в своих руках различные хозяйственные п связанные с ними отрасли: почту, телеграф, железные дороги, рудники. Политика внешней торговли большинства государств вновь приобретает былую меркантилистскую окраску (неомеркантилизм). Растут защитные таможенные пошлины, увеличивается число ограничений в области товарного, валютного и девизного оборотов. Отдельные страны (Англия, Германия, Япония) вступают на путь политической и хозяйственной экспансии (империализм) ш.
Иными словами, замечал ученый, в самой реальной жизни все яснее высвечивается тенденция в движении хозяйства в направлении новой связанности. Люди, пояснял А. Билимовпч, «хозяйствовавшие столетия связанно, рассыпавшиеся за-1гм на хозяйственные атомы, в экономической области ничем не связанные друг с другом, кроме уз обмена, договора и конкурентной борьбы в пределах норм гражданского, торгового н уголовного права, сложными извилистыми путями, полными тяжелых перипетий, вновь собираются в какие-то новые организованные хозяйственные соединения» "н.
Идеи экономистов русского зарубежья 357
Указанная тенденция окончательно откристаллизовалась в годы целиной депрессии (1928-1933 гг.), когда правительства охваченных ею стран были вынуждены наращивать регулирующие и координирующие мероприятия в области экономики. Вес это, по мнению Л. Бнлммовпча, сделало невозможным возврат к прежней философии «сугубого индивидуализма».
К сожалению, ученый не показал в своих работах неоценимую роль п этих процессах идей Дж. Кепнса, он почему-то даже не ссылался на последнего. Однако сам вывод А. Билимовнча, безусловно, верен и разделяется сегодня подавляющим большинством экономистов. Вот как, к примеру, он перекликается с мыслью современных американских исследователей Р. Хайлбронера и Л. Тар-роу: «50-7.1 лет назад к экономике относились с доброжелательным или почтительным уважением. Люди чувствовали, что экономику лучше не трогать, что стараться изменить нормальный ход ее работы — бесполезно п неблагоразумно. Но великая депрессия навсегда (курсив наш. — Авт.) изменила это отношение... Травма депрессии и решение предотвратить ее повторение стали воротами для правительственных расходов и правительственного вмешательства... и теперь даже самые консервативные правительства не собираются возвращаться к чистой системе "лессэ фзр". Это невозможно»117. Увы, ни А. Билпмовпч, ни авторы приведенной цитаты не могли даже предположить, что такая попытка все же будет предпринята реформаторами «первого призыва» посткоммунистической России, причем предпринята с безудержной неустрашимостью. А последствия оказались, как это становится все более очевидным, весьма драматическими...
Но вернемся к рассуждениям А, Билимоннча. Поскольку неразумно безоглядно вперять экономику страны бессознательной игре рынка, равно как недопустимо строить планово-централизованное хозяйство, постольку главным вопросом должен быть вопрос о дозе свободы и централизма в организации хозяйственной жизни, о пределах государственного регулирования последней. «Теоретически, -рассуждал учены (к - такой Рубикон лежит там, где государство настолько ограничивает частную собственность и индивидуальную хозяйственную свободу, что вообще исчезает свободный меновой оборот п перестает функционировать механизм рыночных пен (этот Рубикон, добавим мы, и перешагнули, как известно, большевики. — Авт.)» 11Н. Как уже отмечалось, А. Билимович выступал против как неограниченного огосударствления экономики, так и неограниченного либерализма. Ознакомление с его мыслями поэтому главному вопросу -вопросу о «дозе» •- позволяет утверждать, что русский ученый уже тогда близко подошел к тому, что сегодня в западной литературе именуется теорией «осечки» (или «фиаско») рынка и «осечки» государства, суть которой заключается в следующем. Там, где рынок не может обеспечить оптимальное распределение ресурсов, поскольку рыночные сигналы неэффективны, рыночное саморе гулпроваппе должно быть дополнено различными формами государственного дирижизма. И наоборот - неэффективность форм государственного регулирования, основанных на прямом вмешательстве в процесс воспроизводства п искажающих эффект от действия конкурентно-рыночных механизмов, требует
358 Глава 12
использования более гибких - косвенных - форм государственного регулирования "''.
Л. Билимонич никогда не сомневался в неизбежности крушения большевизма в России н свойственной ему централизованной системы хозяйственного управления. Однако для возрождения освобожденной страны потребуется новая система. II А. Бшшмович был, пожалуй, единственным экономистом, сумевшим иыриаться за пределы своего времени и высказать целый ряд соображении, не только не утративших актуальности, но н в значительной мере превзошедших многие современные представления.
Прежде всего, новая система хозяйствования п будущей освобожденное! России, по мнению А. Ьп.шмонича. однозначно должна базироваться на посылке, согласно которой народ следует уберечь от жертв н обеспечить ему нормальную жизнь «бе:» надрывов* '-". Если сегодня подойти с этих позиций к оценке ;>копо-. мн-ческнх преобразований, осушестилеппых современными посткоммуннстпчгс-кими реформаторами, а видимо, именно с них и нужно прежде всего оценивать содеянное ими, вряд ли лги преобразования способны выдержать даже самую непридирчивую критику. Взяв в свои руки бразды правления Россией, реформаторы умудрились не только «не уберечь народ от жертв», но и существенно умножить последние, во всяком случае, с точки зрения подавляющей части пасс ления. Разумеется, могут быть и иные критерии оценки их деятельности, причем и такие, которые позволят высоко оценить полученные результаты. Это гак. Новее-таки предпочтительным является критерий, сформулированный А. Бнли-мовичем.
По мнению А. Бплпмовича, новая система хозяйственного управления должна быть смешанно!!, а в ее основе должен лежать принцип свободы. Пронизанная идеей свободы, такая система обращалась бы к глубинному, заложенному к самой человеческой природе стремлению к свободе личного творчества, к индивидуальной или свободно объединяемой, коллективной деятельности, к частной, но регулируемой собственности, ограничиваемой государством для предупреждения злоупотребления ею. Любой строй, попирающий этот естесшеннын принцип, в конце концов обречен, ибо неизбежно прорвется здоровый протест человеческой природы против закрепощения и насилия.
Однако, отдавая должное идее свободы, ее нельзя абсолютизировать, доводя до абсурда и смешивая с вседозволенностью. Историческая практика «смутных времен», кажется, однозначно свидетельствует о том, что полная свобода индивида от общественных институтов п формально-юридических ограничений, позволяющая ему бороться за выживание и воспроизводить свою жизнь любыми способами, вызывает гипертрофию антиобщественного поведения (грабежи, р.жет, хищения) '-'. Отсюда, наряду со свободой нндннпда, столь же необходимое условие нормальной жизни общественные институты. Лишь соединенные имеете индивидуальные инстинкты, побуждающие человека стремиться к благосостоянию для себя п своей семьи, н общественные институты образуют необходимую атмосферу для длительного существования и развития человеческих сообществ.
Идеи экономистов русского зарубежья 359
Таким образом, хозяйственный механизм посткоммуиистической России дол-лен .шпятъ место между двумя крайними «упорами»: шмиово-цеитрализован-пым, командным способом управления с его «мертвящим управлением личной свободы и инициативы» и ничем не сдерживаемым рыночным способом хозяйствования с его неограниченной свободою функционирования частного капитала, приводящим к злоупотреблениям этой свободой, создающим накопление экономического и социального неравенства и порождающим угрозу рецидивов социальных потрясений и конфликтов. Экономический механизм новой России должен стать таким способом хозяйствования, «который гармонически сочетал бы частную собственность и личную хозяйственную свободу с общественным регулированием и ограничением свободы во имя интересов целого, устойчивого и успешного развития хозяйственной жизни, ...возможно полного удовлетворения жизненных потребностей трудящихся народных масс и справедливой защиты тех, кто оказался бы слабее в свободной игре частных интересов» ш. Иными словами, механизм хозяйствования должен включать в себя и рыночные силы, «невидимую руку», и государственное руководство экономикой, отвечающее за «интересы целого» и предусматривающее «социальные амортизаторы».
Главное, однако, заключается не только и принципиальном признании необходимости этих днух составляющих способа хозяйствования в России, но и в нахождении отвечающей условиям каждого данного момента разумной дозы свободы и 1>е/11лпрования. «Построенный на сочетании и равновесии этих двух организационных принципов, хозяйственный строй был бы именно тем строем, который выгодно отличался бы как от тотального государственного хозяйства, противоречащего природе хозяйства и воле народных масс России, так и от ничем не 01 рапичеиного капиталистического хозяйства, легко нарушающего требования социальной справедливости и также не отвечающего воле народных масс России... (курсив наш. - Авт.)»ш.
Такова исходная принципиальная установка. С одной стороны, она высоко оценивает созидательную и оздоровляющую народное хозяйство работу рыночных сил, благодаря которой выявляются убыточные, подлежащие ликвидации производства и стимулируется здоровые и рентабельные, подлежащие дальнейшему развитию и совершенствованию.
Однако, с другой стороны, она исходит из того, что обладающий мощной анергией ",м мок сам по себе «слеп», и его энергия столь же созидательна, сколь и разрушительна. Механизм же хозяйствования непременно должен быть «зрячим», причем столь необходимое для нормального и эффективного развития экономики всей страны «зрение» может обеспечить лишь государство.
Интересны размышления Л. Билимовича и о том, как следует поступать при переходе к рынку с ценами, Оказывается, вовсе не обязательно и нежелательно их сразу «отпускать* на свободу. Ученый полагал целесообразным в первое время «сохранить нормирование цен на главные предметы потребления». Конечно, признавал он. переход к свободным ценам необходим, но при этом за государственными и общественными органами следует оставить «надзор за
360 Глава 12
качеством пищевых и иных продуктов и добросовестностью торговцев, равно как контроль устанавливаемых цен, не допускающий необоснованных повышении цен»''-'.
Разумеется, отмечал далее А. Билпмович, после падения большевистского режима Россия должна будет вернуться в мировое экономическое пространство. Возвращение на мировой рынок потребует и решения вопроса о государственной монополии внешней торговли. Опять-таки, ученый оставался и здесь противником резких движений, рекомендуя на первое время «сохранить государственную внешнюю торговлю**. Но затем постепенно необходимо ослабить ее монополию, «допустив к участию в ней кооперативные организации, а также разрешив образование частных импортно-экспортных компании Но при этом, — тут же подчеркни;!. I А. бнлимопич, — государственной власти придется устанавливать вывозные и ввозные контингента различных товаров» ш.
С освобождением России, предсказывал А. Билимович, исчезнет зияющая трещина, расколовшая мир на два враждебных лагеря, восстановится единое мировое хозяйство, приносящее «неисчислимые выгоды для всех его участников». Конечно, :>то потребует выработки нового таможенного тарифа. При этом возродится обычный для свободных стран диспут о том, какая политика предпочтительнее: фритредерство или протекционизм? Предвосхищая этот спор, ученый настойчиво советовал будущим реформаторам принять во внимание необходимость защиты промышленности, созданной ценою великих жертв народа, и сохранения условии ее дальнейшего разпптия. Такая защита промышленности, убежден А. Билимович, будет полезна в конечном счете и для сельского хозяйства, ибо «развитая промышленность будет обеспечивать его домашним техническим оборудованием, создавать рынок для сбыта его продуктов и предупреждать появление аграрного перенаселения, создавая дополнительный спрос на труд... Именно таково было развитие сельского хозяйства в США при быстром росте промышленности, защищенной жнкшымн пошлинами» ш .
Как видим, каких бы вопросов трансформации России ни касался А. Билимович, он оставался убежденным сторонником необходимости тесного государственного участия в процессе их решении.
Но для того чтобы «видеть», государство не должно «засыпать», как оно это сделало в постсоветской России, да еще в горячую пору периода трансформации! Оно должно осущсс ж ить, пусть и сильно видоизмененную, планирующую функцию, направляющую и корректирующую работу промышленности и предупреждающую ее от стихийных колебаний. Оно обязано проявить высокую активность и инвестиционной сфере, в области денежного обращения, кредита, финансов, внешней торговли. Словом, оно должно быть «недреманным оком* нового российского хозяйственного механизма.
Надо сказать, что научные концепции замечательного русского ученого подтверждает и послевоенная хозяйственная практика западных стран. Энергичная государственная деятельность всюду дополняла и корректировала конкурентно-рыночное регулирование, расширяя тем самым возможности последнего, всюду
Идеи экономистов русского зарубежья 361
она поддерживала инвестиционные и инновационные процессы, обеспечивая таким образом значительный экономический рост и конкурентоспособность национальных экономик на мировом рынке. В огромной мере благодаря этому, справедливо отмечал видный британский экономист А. Ноув, «экономики всех этих стран ра.шииалнпэ рекордно быстрыми темпами при минимальном уровне безработицы» ш.
Список литературы стр. 361-364
эпилог
Эволюция организационно-управленческой мысли
Взлет отечественной науки управления в 1920-е годы сменился падением в 1930-1950-е годы. Внимательное ознакомление о литературой этого периода позволяет констатировать совершенно бесспорный факт: прежнее разнообразие методологических подходов к анализу организационно-управленческой проблематики стремительно таяло. Абсолютно асе рассмотренные выше течения и научные школы, .ш исключением разве что зарубежья, были разгромлены, а лучшие отечественные ученые обвинены <ю <• вредительстве* и репрессированы.
С отходом от принципов ИЭПа и упрочением административно-командной системы с се вееудушающнм авторитарным централизмом научная организация управления с гажншлась все более ненужной и вскоре была отторгнута административной системой как «буржуазная выдумка». Уже во второй половине 1920-х годов ликвидируется лига «Время», а в 1930-е годы упраздняются все научно-рационализаторские органы при ведомствах и предприятиях чо главе с самой РКИ, закрываются опытные станции и орга-станции, институты п лаборатории, слашпшше-ся достижениями в области НОТ и управления во всем мире, прекращаются дискуссии в Госплане, Академии наук и т.д. Во всем этом административная система усматривает смертельную опасность для самого своего существования, ибо она по своей сути антагонистична научности. Основная станка делается на •«сильного*- руководителя, единолично управляющего вверенным ему участком, неукоснительно, порой слепо, выполняющего нес директивы Центра.
И все же, даже в это мрачное для научной организации труда время, окончательно искоренить ее «побеги» не удалось. Индустриализация страны, повлекшая за собой радикальную структурную перестройку народного хозяйства и выдвинувшая на передний план тяжелую промышленность, потребовала от нового поколения ученых сконцентрировать свои изыскания в области организации производства именно в этой отрасли.
Так, в 1931 г. был создан Центральный научно-исследовательский институт организации производства и управления промышленностью Наркомтяжпрома (ЦИО), который развернул исследования проблем массового и поточного производства, дпспетчирования оперативного управления, внутризаводского планирования, в частности, разработки техпромфинплана, ряда других проблем. Подобные исследования велись в этот период не только в стенах ЦИО, но и в складывавшейся сети отраслевых проектно-технологических институтов, в ряде вузов Москвы и Ленинграда, в Промышленной академии по подготовке высшего командного со-стапа п некоторых других организациях.
366 Эпилог
Ниучпыг изыскания в организационно-управленческой сфере приобрели в эти годы новые особенности. Речь, прежде всего, идет о строго отраслевом характере исследований, пришедшем на смену межотраслевому. Кроме того, резко усилился прикладной аспект исследований и почти исчез общетеоретический. Последний продолжал теплиться, пожалуй, лишь в стенах ЦИО.
Сотрудники этого института Б. Каценбоген, К. Корнпцкнй, Н. Левинсон и др. сформулировали принципиально новую общетеоретическую концепцию, которую можно назвать «организационно-производственной». Обращает на себя внимашн' и появление к пей иной терминологии.
На смену таким терминам, как «НОТ», * управление», «рационализация» пришло понятие «организация производства», которое, по мнению новых исследи шппелеп, успению заменяло все другие. Вероятно, вытеснение «старых» категорий объясняется прежде всего тем, что научные концепции 1920-х годин п /ммах представителей нового поколения были необратимо дискредитированы.
Предметом теории организации производства авторы 1930-х годов считали «непосредственный процесс производства во всей его целостности, охватывающий как совместное функционирование средств производства, так и самый процесс труда и кооперацию носителей его субъектов производства - рабочих» ', Содержание этой науки, по их мнению, охватывало три больших круга вопросов:
проблемы организации труди;
проблемы организации кооперации средств производства;
проблемы организации управления производством.
Подобная группировка была, как мы помним, характерна и для многих представителей научного менеджмента 1920-х годов, в частности, для И. Бурдянекого, П. Керженцева и др.
Но, в отличие от предшественников, сотрудники ЦИО полагали, что организация производства не имеет собственных закономерностей, она основывается на научном познании, во-первых, тех объективных законов, которые управляют общественным производством (законов экономики), п во-вторых, тех законов естествознания, которые технология прилагает к производству. Наука об (>/>/(/ иизашш производства, таким образом, является дисциплиной технико-экономической, объединяющей в себе экономические науки и различного рода технологии. Кроме того, теория организации, по убеждению «последних могикан» паучио/о менеджмента в России, не может не учитывать законы психофизиологии труда, а также данные правовых дисциплин — хозяйствен но/о и трудового права2.
Такова цепь мпо.ныпгпческих рассуждений. Как видим, теория организации по-прежнему трактуется широко, как наука, включающая в себя и вопросы НОТ, и вопросы собственно организации производства, и вопросы управления. Выделение этих трех направлений в самостоятельные отрасли научного знания произойдет позднее. В этой цепи вызывает сомнение правомерность отрицания собственных закономерностей теории организации и управления, ибо в таком случае подлежит сомнению и сама необходимость выделения отдельной науки.
Эпилог 367
Вместе с тем «организационно-производственная» трактовка имела и свою сильную сторону. Она внятно и четко указала па зависимость организационно-управленческой сферы от объективных экономических законов, пренебрегать которыми научный менеджмент, если он желает быть эффективным, проси/о не вправе. Отсюда органично вытекала необходимость в изучении механизма действия этих законов и учете полученных теорией сведений в практике хозяйственного управления. Однако утверждавшая свое безраздельное господство административная система не воспользовалась этой идеей (да и вольно было бы ожидать от нее шага, означавшего самоуничтожение). Наоборот, насильственным изменениям подвергалась среда, в которой только и могут действовать естественные законы экономической жизни. Такой средой «обитания» экономических зако-поп является, как известно, рынок. Восстановленный в эпоху новой экономической политики, пусть и нс в полном объеме, он теперь вместе с самим ПЭПом стреми тс. 1ын> чничтожался. С ликвидацией реальных рыночных отношений переставали действовать и законы спроса и предложения, ценообразования, вырождался, следовательно, и на них основанный хозрасчет, который псе более отрывался от рынка и трактовался как метод «планового, централизованного хозяйствования», как «основной рычаг планирования», как «способ реализация плановых установок» '. Вес более широкое хождение в литературе получал выдвинутый Н. Вознесенским тезис о том. что в советской экономике «нет стихийных законов распития» и «движение определяется самими людьми (рабочим классом под ру-коподством партии)* V
Попятно, что подобный подход фактически узаконивал субъективизм и полный произвол а деле организации и управления народным хозяйством, подводя при этом некое -^теоретическое обоснование» существованию административной системы. Последняя же неуклонно и перманентно усиливала директивно-плановое начало, переходя к прямому распределению материально-технических и финансовых ресурсов между предприятиями, к централизованному решению вопросов нормирования, ценообразования, кредитования. «Хозяйство, -писал в этой связи Б. Брупкус, — стало окончательно строиться не индуктивно, нащупывая на рынке потребности населения и измеряя в свободно колсблюппг. ся ценах их интенсивность, а априорно, исходя из статистически обоснованных планов» '- Единственная брешь, остававшаяся в советской плановой экономике вплоть до 1930 г., - коммерческий кредит, позволявший предприятиям продавать друг другу товары в кредит и выписывать векселя, — была «задраена* реформой кредитной системы от 31 января 1930 г., упразднившей последние атрибуты рыночной экономики и ознаменовавшей «полную и окончательную» победу административно-командной системы.
В трудные годы Великой Отечественной войны и первых послевоенных пятиле ток происходило дальнейшее укреп.к-!пн пш планово-административного
централизма. Управленческая мысль в этот непростой период жизни страны продолжала работу в области оперативного управления, планирования и учета производства. Событием этого времени явилось опубликование первого учебника по организации и планированию промышленного предприятия, написанного известным экономистом-управленцем С. Камепицером6.
368 Эпилог
К копну 1950-х — началу 1960-х годов ситуация в области организационно-управленческих исследований заметно меняется к лучшему. Кризис научного управления 1930-1950-х годов сменился оживлением, а затем и подъемом в 1960-е годы. Причины резкого возрастания внимания к вопросам управления связаны преж()е всего с количественным н качественным усложнением народного хозяйства, основу которого составляла многоотраслевая индустрия. Высокой планки достигла отечественная наука, достижения которой были признаны во псем мире. Изменилась и социально-политическая атмосфера: период жесточайших сталинских репрессий сменился хрущевской «оттепелью», возрождавшей условия для научных поисков и дискуссии. Рост масштабов производства, числа хозяйственных связей, многовариантность решения экономических задач объективно вызывали усложнение процесса управления и требовали новых подходов к организации управленческих систем, а наметившаяся демократизация раскрепощала интеллектуальную деятельность ученых, сделавших абсолютно верный вывод о том, что потенциальные возможности традиционных форм управления исчерпаны.
Нельзя не учитывать и всевозрастающее влияние на сферу управления научно-технической революции, набравшей силу к началу 1980-х годов, принесшей с собой новые теоретические и технические средства для решения организационных задач. С появлением электронно-вычислительной техники и развитием экономико-математических методов начала создаваться принципиально новая материальная база для выработки оптимальных хозяйственных решений н создания ароматизированных систем управления. Дальнейшие получение н обработка управленческой информации вне ее механизации на базе современной вычислительной техники становились просто невозможными.
Таким образом, в конце 1950-х — начале 1960-х годов начинается новый «управленческий бум*. Оживляются и быстро совершенствуются подходы 1920-х годов — организационно-кибернетический, технический, праксеологический, функциональный и пр. Причем, и это чрезвычайно важно отметить, многие из перечисленных подходов отпочковываются в самостоятельные науки. Так возникла, например, кибернетика, выясняющая общие законы управления на различных уровнях иерархии н в различных сферах — от технических объектов до обще-с шенно-экономических систем и живых организмов. Для представителей этой науки управление есть «выбор желательного хода процесса, контроль хода процесса н воздействие на систему, обеспечивающее желательный ход»7. Такие законы кибернетики, как обратная связь, системность, целенаправленность, антнэнт-роппйность, управляющий параметр, внесли неоценимый вклад и формирование науки управления народным хозяйством. На базе кибернетики развиваются новые пауки (теория систем, теория операций и др.), обогащающие знания об управлении. Возникли и другие новые науки, такие как праксеология, теория организации н др. Широкое проникновение в науку математических методов привело к появлению принципиально новой теории — оптимального планирования народного хозяйства, большой вклад в становление которой внесли Л. Канторович, Л. Лурье, В. Новожилов, В. Немчинов н др.
Эпилог 369
В то же время рядом ученых был поставлен вопрос и о необходимости формирования самостоятельной науки управления экономикой, отличной не только от кибернетики, политэкономии, праксеологии и т, п., но и от смежных наук, типа НОТ и научной организации производстван.
Но если нужна такая наука, то изучение какой части управления она должна взять на себя, не деформируя при этом предметы исследования других наук, каков в таком случае ее собственный предмет и каково содержание? Вот главный методологической вопрос, ответ на который напряженно искала отечественная управленческая мысль 1960-х годов. Надо сказать, что мнения сторонников ноной науки значительно отличались друг от друга.
Одни ученые выдвигали организационно-кибернетическую трактовку содержания теории управления, но существу подменяя последнюю кибернетикой и теорией организации. Они рассматривали управление как воздействие на объект, выбранное из множества возможных воздействий на основании имеющейся для .пого информации, улучшающее функционирование или развитие данного объекта ". По мнению В. Боголенова, структура теории управления должна включать в себя следующие разделы:
Общую теорию управления, в т. ч. теорию автоматизации управления;
Теорию информации (которая должна рассматривать как существо инфор мации, так и всю работу над ней — и при анализе обстановки, и при подго товке решений, и при руководстве их осуществлением);
Теорию исследования действий, или операцию (методологию подготовки решений), как общую, так и применительно к частным областям испольлопи- ния;
Теорию алгоритмов (пли, что имеет несколько иное значение, теорию логи ко-математического моделирования), относящуюся отчасти к подготовке, отчасти к реализации решении;
Теорию технических средств управления, включая и вычислительные ма шины "'.
Подобная трактовка содержания науки управления не получила всеобщего признания. Несмотря на неоспоримую важность кибернетики, она не есть наука управления экономикой, ибо не изучает социально-экономические аспекты управления. Кибернетику, как уже отмечалось, интересуют лишь общие закономерности управленческих процессов, осуществляемых как в неживой природе (технических системах), так и в биологических и социальных системах безотносительно к их содержанию. Поскольку управление в данной системе есть одна из ее черт, сторон, постольку оно может быть понято лишь на основе и в процессе познания всей системы в целом, вскрывающего объективные законы ее функционирования и ра.тптня. Технико-кибернетический подход исключительно важен, но недостаточен. Становилось все более очевидным, что успех в деле оснащения органон управления таким мощным инструментарием, как АСУ, залзисит не только от уровня развития математики, физики, механики, но и погромной степени — от уровня социально-экономических исследований.
370 Эпигон
Наряду с организационно-техническими концепциями теории управления в 1960-е годы завоевали популярность и правовые трактовки. Их сторонники понимали под управлением сх:уществление «властно-организационных» функций, обеспечивающих достижение людьми поставленных целей в процессе их совместной деятельности. Управление, по их мнению, есть процесс функционирования власти. В соответствии с такой интерпретацией наука управления экономикой признавалась частью юридической науки, призванной изучать содержание государственного управления, рациональную организацию аппарата управления, формы и методы его работы ". Получили распространение и социально-психологические трактовки содержания теории упправления. Еще более бурное развитие имели экономические концепции управления, о которых речь пойдет несколько ниже.
Надо сказать, что наличие разнообразных концепций свидетельствовало не только о различном понимании сущности и предмета управления, но и адекватно отражало его объективную, реально существующую многомерность и сложность. Каждая из трактовок характеризовала ту или иную сторону управления, его отдельные элементы или их сочетания и тем самым давала ценный материал для теории управления. Каждый из подходов к анализу управленческой проблематики обогащал представления об управлении как многоступенчатом ян-кчмш, Однако каждая из концепций, взятая изолированно, не могла преодолеть ограниченности соответствующего подхода — организационно-технического, социального, экономического, не могла дать полной, всеобъемлющей характеристики управления.
Хозяйственная практика неумолимо требовала использования достижений всех подходов, только в совокупности отражающих действительную сложность конкретных управленческих процессов. Вполне закономерно поэтому появление в теории во второй половине 1960-х-начале 1970-х годов стойкой тенденции к интеграции различных подходов. Иными словами, возникновение, а точнее, возрождение идеи комплексного подхода к анализу проблем управления произ-<;<>(}<-пнюм и ее глубокое теоретическое обоснование на рубеже 1960*1970 х /о()(ш следует рассматривать как властное требование самой жизни и закономерный результат всем предшествующего развития науки управления. Большой вклад В обоснование ЭТОЙ идеи внесли Л. Гшшшани, А. Годунов, С. Дейнеко, С, Каменнцср, О. Козлова, Д. Крук. Ю. Лавриков, Ю. Любович, А. Омаров, Г. Попов, И. Сигов.
Благодаря работам этих авторов стало ясно, что нельзя возводить теорию управления экономикой в ранг наук, лежащих вне хозяйственных проблем, нельзя уподоблять ее «всеобщей организационной науке» А. Богданова пли кибернетике А. Берга, имеющих своим предметом организацию «вообще». Нельзя также просто сводить ее к какой-либо существующей науке (политэкономии, праву, психологии). Нельзя, наконец, строить теорию управления, складывая механически элементы, аспекты, черты, просто заимствованные из смежных с нею наук, поскольку за их пределами лежит задача синтеза различных подходов к анализу управления. Идея комплексной теории управления органически связана с пониманием многомерною, комплексного характера реальной управленческой деятельности, ре-
Эпилог ЗЛ
ального менеджмента. Теория управления и призвана изучать «живую» управленческую деятельность, интегрирующую в себе технические. .-»иопомнческпе и социальные стороны, выявляиь присущие еп цели, .закономерности, принципы.
Комплексная трактовка - крупное теоретт.о методологическое достижение
управленческой мысли 1Ч60-1970-х /о<)оч. <-В противовес господствовавшим ранее различным вариантам :-)кот>мическпх, правовых, кибернетических и т. п. характеристик управления, в противовес имевшим место отрицаниям самостоятельного значения проблем управления появился и успению развивается к лекеиып подход к анализу ггога южного социального явления» '*-. Это верно, хотя точнее было бы сказать не «в противовес*, а * наряду*, ибо комплексны!! подход отнюдь не противоречит экономическому, кибернетическому и другим подходам, а, напротив, предполагает их известную зрелость, базируется па них н без них сушепиовать попросту не может.
Комплексная наука управления стремится к синтезу подходи», к интеграции самых различных аспектов. Как правильно отмечает Г. Попов, «в одних случаях :ш управлением по преимуществу стоят экономическое отношения, 11 других — психологические отношения и т. д. Но гораздо чаще в конкретных явлениях сочгм ются (на основе ведущей в конечном счете роли производственных отношении > н пли иные комбинации разных аспектов или даже комплекс всех их» '\ И если, например, юридическая наука определяет ответственность должностных лиц, меру наказания за нарушение договоров, если психологическая наука разрабатывает проблему «психологической совместимости», очень важную с точки зрения управления коллективами люден, то н;п ку управления больше интересуют вопросы соотношения экономических., правовых и психологических методов управленческих, воздействий, сочетания централизма и свободы, создания рациональных сфуктур п распределения функций управления и многие другие проблемы, учитывающие синтез различных аспектов.
Большой вклад в разработку организационно-управленческих вопросов внесли Первая (1968 г.) и Вторая (1972 г.) Всесоюзные научно-технические конференции но проблемам научной организации управ татя промышленностью. В обширном докладе Ю. Любовнча, представленном на первой конференции, с позиции комплексного подхода анализировались проблемы определения управления, предмета пауки управления, ее содержания и основных разделов н. Участники В троп конференции были единодушны в том, что в изучении процессов управления производством заметное место должна занять комплексная теория управления, ш срывающая и формулирующая свои собственные законы, не входящие в прсд-• "и одной из существующих наук. Знаменательно и то. что само управление не о/раиччшшлось рамками какого-либо аспекта, а определялось как комплекс пае явление, представляющее собой еоинспшо социально-политических процес соп п организационно технических фактором н. Такое определение следует рассматривать как опредс п ними итог всего прсдшествхющего пути, пройденного отечественной теорией управления экономикой.
Специфика комплексной науки управления состоит п том, что она не «отслаивает» те или иные аспекты управления, а изучает закономерности организации
372 Эпилог
и функционирования системы управления как единого целого, закономерности сложной, многомерной управленческой деятельности. Взаимодействуя с другими науками, она осуществляет свой собственный интегральный подход к исследованию реальной управленческой практики.
Однако, признавая необходимость и важность разных аспектов управления, ученые 1960-х годов псе более сходились во мнении, в соответствии с которым ведущая роль в совокупности этих аспектов принадлежит все же экопомкчс скому, поскольку объектом управленческой деятельности является народное хо.шисикш и ем структурные подразделения. Остановимся па этом тезисе подробнее.
Исследования хозяйственного управления, как уже отмечалось, резко активизировались в конце 1<Ш-х начале 1960-х годов. Дискуссии экономистов этого периода ознаменовали собой начало концептуально и подготовки знаменитой так называемой косыгинской реформы. Хрущевская «оттепель» объективно подводила к необходимости «отогревания» хозяйственного механизма, «замороженного» административной системой в 1930-1950-е годы. В ходе развернувшейся полемики рядом экономистов (В. Немчиновым, Е. Либерманом, А. Бирманом, Н. Петраковым. Я. Кронродом, Б. Ракитским и др.) были высказаны соображения, связанные с целесообразностью широкого использования рыночных отношений и последовательного перехода к экономическим методам управления. Резкой критике подверглась система формального «планового хозрасчета» со свойственными 011 многочисленными, утверждаемыми сверху показателями, сковывавшими деятельность предприятий.
Особенно интересной и острой была статья академика В. Немчинова |П. Автор смело и точно обнажал изъяны административной системы руководства хозяйством и предлагал вместо нее более сложный и действенный экономический механизм, объективно актуализирующий роль потребителя в хозяйственно-управленческих процессах. Слагаемыми этого механизма становились хозяйственные договоры, оптовая торговля средствами производства, планы-заказы (вместо планов-заданий), экономические нормативы длительного действия и другие компоненты. Многие из высказанных В, Немчиновым и другими экономистами (Е. Либерманом, Л. Бирманом и др.) мыслей и были заложены в основу хозяйственной реформы 1960-х годов.
Хозяйственная реформа 1960-х годов мыслилась как комплексное мероприятие. Можно выделить три основных ее элемента;
восстановление на новой основе отраслевой структуры управления;
резкое расширение хозяйственной самостоятельности и инициативы пред приятий на основе активизации рыночных отношений и сокращения числа централизованно утверждаемых показателей;
внедрение экономических методов управления, прежде всего полного хо зяйственного расчета, усиление экономической заинтересованности трудо вых коллективов и отдельных работников и эффективном труде и повы шение их ответственности за его результаты.
Эпилог 373
11деоло[ и реформы в жарких дискуссиях с ортодоксальными марксистами отстаивали преимущества экономических методов управления перед административными. Так, глубокие и очень современно звучащие суждения высказывал Я. Крон-род. Правильно отмечая, что административно-командная система управления зиждется на внеэкономическом принуждении, а экономическая — на рыночных рычагах и стимулах, ученый дал чрезвычайно четкие характеристики обеим снсте->.|ам. «Административное руководство, — писал Я. Кронрод, — чисто не считается с наличием противоречий между общественными и коллективными, коллективными и личными интересами, обязывает предприятие вопреки его интересам заниматься деятельностью, нужной обществу, а работника — деятельностью, необходимой предприятию, безотносительно к тому, насколько это соответствует его личным интересам. Во многих случаях эти задания или совсем не выполняются, или их Реализация дает очень мало эффекта, ибо вместо экономического побуждения действуют только административные рычаги. Иное дело — экономические методы руководства. Они призваны полностью использовать интересы и стимулы, учитывать и разрешать коллизию интересов при помощи системы таких экономических рычагов, как цена, прибыль, материальное поощрение и т. п.» ';. Аналогичные идеи ра.шннались В. Белкиными В. Ивантером, указывавшими, что экономические методы, в отличие от административных указаний, создают возможность так называемого саморегулирования (названного оппонентами «пресловутым»), совершенствования хозяйства, исправления ошибочных решений '*.
I Еоследовятедьные сторонники реформы призывали к более полновесному использованию конкурентно-рыночных отношений в хозяйственном управлении п связывали наличие в последнем серьезных недостатков с игнорированием действия закона стоимости. Показательны в этом плане работы Г. Лисичкина, Н. Петракова, Б. Ракитского и др., в которых обосновывался тезис о том, что закон стоимости — важный регулятор общественного производства и при социализме. Объясняя хронические диспропорции в народном хозяйстве, Г. Лисичкин указал на две основные причины их живучести. Во-первых, невозможность своевременного переливания средств из одной отрасли в другую, нз одного предприятия в другое, во-вторых, отсутствие объективного критерия, позволяющего автоматически открывать то тут, то там клапан, чтобы выпускать излишние средства, направляя их туда, где их можно эффективнее использовать. Невозможность автоматического переливания средств производства из одних отраслей, спрос на продукцию которых вдруг снизился, в другие, где разрыв между спросом п предложением неожиданно углубился, дорого, по мнению автора, обходится народному хозяйству. Выход виделся ему в необходимости использования некоего автоматического регулятора, коим и должен являться закон стоимости, выступающий в форме цены производства. Это означало, по словам Г. Лисичкина, признание наибольшей, максимальной прибыли в качестве важнейшего критерия и показателя эффективности производства, хотя при социализме, осторожно оговаривается автор, стремление к максимальной норме прибыли не имеет того всеобщего характера, как при капитализме 1У. Правда, эта оговорка мало помогла автору, которого «ревнители развитого
374 Эпилог
социализма» объявили разве что не «врагом народа», повторяющим зады теоретиков «рыночного социализма».
Родственные идеи развивались Н. Петраковым и Б. Ракптским. Ими была высказана мысль о необходимости экономической конкуренции - «состязательности социалистических товаропроизводителей*, также подвергшаяся тогда сильном критике. Но, как защищался Б. Ракитский, если мы признаем социалистическое токарное производство, то «неизбежно надо признать и объективную необходимость конкуренции между социалистическими товаропроизводителями*. По мнению автора, внутриотраслевая конкуренция была бы радикальным средством обеспечения высокого качества продукции, развития предприимчивости и инициативы предприятии, использования наиболее выгодных условий сбыта продукции с учетом спроса и предложения на рынке. Причем Б. Ракитский достаточно четко показал, что речь идет не о всякой, а только об экономически здоровой конкуренции, основанной на оптовой торговле средствами производства, договорных ценах, устанавливаемых в зависимости от спроса п предложения. «Цены, — писал Б. Ра-китскпй, - должны колебаться в обе стороны. А когда и насколько и в какую сторону - :тго должны решить между собой покупатель и поставщик»-0. Отстаивая широкую хозяйствен ную самостоятельность предприятия, автор в другой своей работе отмечал, что негибкое ценообразование и фондирование, осуществляемое центральными органами, пресекают развитие такой экономической состязательности, глушат импульсы научно-технического прогресса -'.
Сторонники активного использования рыночных отношении п экономических мс!И(к)ч<{ инрак. [спия рашоаа ш .ш дальнейшее расширение самостоятельности предприятий, за более полный учет в хозяйствовании коллективных и личных интересов, за перестройку форм оплаты но труду в направлении децентрализации регулирования фонда оплаты, за максимальное сокращение утверждаемых показателей плана. В соответствии с их представлениями утверждать «сверху» возможно лишь объем поступлений в государственный бюджет, ибо главным в деятельности предприятий должно стать удовлетворение обществен!п.г, потребностей и стремление добиваться при этом чистой прибыли. «Плановый показатель, писал Н. Петраков, - есть не что иное, как требование, предъявляемое предприятию со стороны общества... Н наибольшей мере эти качества аккумулируют показатели, характеризующие взаимоотношения предприятий с бюджетом. В конечном счете для общества важно, какой вклад в казну делает то пли иное предприятие. Поэтому объем платежей в бюджет и должен со временем стать центральным плановым нормативом, устанавливаемым для предприятия». Согласно этой концепции, предприятие должно само определить все остальные показатели своей деятельности, а план, составляемый на предприятии, «обязан базироваться на договорных обязательствах предприятия перед другими хозяйственными организациями, а также на тех «претензиях», которые предъявляет предприятию бюджет и форме различных долгосрочных налоговых нормативов» --.
Общепризнанно, что реформа 1960-х годов заметно оживила темпы экономического роста в восьмой пятилетке, однако эффект проводимых мероприятий оказался весьма кратковременным. К сожалению, кремлевские реформаторы не про
Эпилог 375
явили той настойчивости н последовательности, какие были характерны для китайских руководителей. А. Косыгину не суждено было войти в историю в том клчестве, в каком вошел в нее великий реформатор Дэн Сяопин.
В самом деле, уже к концу 1960-х годов явственно обозначился принципиальный отход от основных идей реформы. Ее сторонники так и не сумели органично дополнить курс на рыночное хозяйствование преобразованиями п области форм собственности на средства производства и форм централизованного управления экономикой. Как справедливо отмечал О. Лацис, интересы предприятия по-прежнему, в общем-то, игнорировались, несмотря на ралгопоры о «повышении заинтересованности». Ставка, как и прежде, делалась не на то, чтобы по-новому формировать интересы предприятии, л п,1 то, чтобы более надежно принуждать их действовать вопреки споим интересам и. По-прежнему считалось, что единственным адекнлшым выразителем общенародных интересов является вырабатывае мып центром народнохозяйственный план, который предприятия, «не рассуждая», обязаны выполнять н в зависимости от выполнения которого оценивалась н стн-мулироиалась их деятельность. В этой схеме управленческих отношений «начисто» отсутствовал потребитель, запросы которого находились на обочине механизма реформ. Исключив же из сферы управления потребителя, реформа создавала благоприятные условия для атрофии принципа материальной заинтересованности производителей в конечных результатах труда.
Концептуальная недоработлнность реформы в конечном счете привела к тому, что ее идеологи вскоре были вынуждены очистить поле боя под дружным напором ноеледоиателъных представителен социалистического учения, «не поиумлипшхся псликпми принципами».
В науке возобладали представления, генеалогически родстиепные воззрениям ученых 1930-1950-х годов, предостережения об опасности ослабления централизма и подрыва устоев социализма. Естественно, что подобные, бурно прогрессировавшие в 1970-е годы трактовки «вытравливали» сам дух реформы 1960-х годом, закладывали основы для быстрого восстановления традиционной административной системы управления. «Именно благодаря административному руководству в масштабах всего народного хозяйства, - писали, например, Д. Валовой и Г. Лапшина, - удается наиболее рационально сочетать личные, коллективные и обще-гпкчшые интересы, преодолевать существующие между ними неантагонистп'к-пли1 противоречия»21. Реформаторские взгляды н намерения «товарников» были подвергнуты резкой критике в работах А. Бачурина, А. Еремина, Н. Моисеенко, М. Попова и многих других аи горой -\ Суть развиваемого ими научного направ-|> пня сводилась к необходимости постоянного наращивания плановою централизованного начала в управлении .нашпмнкои. Именно это направление стало, по существу, парадигмой в науке управления 1970-х - первой половины 1980-х годов. Отстаивая тезис о несовместимости рынка и социализма, сторонники этой парадигмы все недостатки хозяиггн» мной практики связывали с неразвитостью «непосредственно общественных отношении», с недостаточно твердо проводимым в жизнь централизмом. Таким образом, н вторая (после НЭПа) попытка демонтажа административной системы управления потерпела фиаско.
376 Эпилог
Возврат к последней повлек за собой печально известные практические ног (ед (•гния. Нарастание нейтралистских тенденций, умножение многочисленных спускаемых сверху показателей, до мельчайших деталей регламентировавших деян-.п.-и ость предприятий, дали мощный импульс для упрочения «затратного» подхода в экономике. Пресловутый «валовый» узел не только не был разрублен, но был еще более затянут введением различных объемных показателей. Все более выявлялась недостаточная заинтересованность трудовых коллективов в эффективном использовании ресурсов и достижении высоких конечных результатов производства. Все острее обнажались недостатки в практике экономического стимулирования. «Принцип» гарантирования центром основной части получаемых работниками доходов, практически не зависевших от результатов труда, не стимулировал повышение его производительности. Резко отрицательным фактором экономического роста стал диктат производителя над потребителем, вынужденным покупать буквально все, «что дают». Такой монополизм самым плачевным образом сказывался на качестве выпускаемо)! продукции, на темпах научно-технического прогресса.
Таким образом, действовавшая система управления становилась тормозом 1><1.ш1иппя общества. Возросшие масштабы экономики все более обнажали слабость центра, сосредоточившего подавляющее большинство хозяйственных решений на высшем уровне организационно-управленческой иерархии, тогда как здесь должны быть сконцентрированы лишь главные, стратегические решения, определяющие основные параметры социально-экономического развития.
С начала 1980-х годов в теории управления постепенно нарастало понимание необходимости новой крутой ломки сложившейся системы, повой, уже третьей по счету попытки ее демонтажа. В работах экономистов той норы по существу закладывались теоретические основы для осуществления такой попытки *', в них обосновывалась необходимость радикальных сдвигов в соотношении централизованного управления и хозяйственной свободы производственных звеньев, в установлении новой меры сочетания плановости и рыночных методов, предусматривающей существенное расширение самостоятельности основного звена экономики и резкое повышение уровня его ответственности за конечные итоги производ-стнгнной деятельности. Иными словами, в этих работах формулировалась знаменитая концепция «коренной перестройки» системы управления экономикой.
О шако новая система мыслилась в рамках существующего строя, которому она должна была придать большую устойчивость и динамизм, упрочить его основы, укрепить порядок и организованность.
Но все усилия по «коренной перестройке» управления, сохраняющие и централизованный план, которому хотелось придать лишь «шшый облик», и государственную форму собственности почти в прежнем объеме, и большинство других основополагающих социалистических ценностей не оздоровляли экономику страны. Стало ясно, что и третья попытка обречена на неудачу. И тогда, в 1986-1989 годах, в литературе был поставлен вопрос: а возможна ли в принципе новая система управления в рамках существующей модели социализма, внутренняя логика развития которой неизбежно ведет общество в тупик? В этот период страна
Эпилог 377
.считывается публикациями Л. Абалкина, П. Бушгча, И. Клямкипа, О. Лациса, Л. Пн-яшевон, Г. Попона, В. Селюнина, Л. Стреляного, А. Ципко, С. Шаталина, Н. Шмеле-на и др., открыто и остро поставивших вышеуказанный вопрос, В подавляющем болыпинстпе работ этих авторов пока еще не подвергается сомнению доброкачественность социалистической идеи, но уже говорится о кризисе ее существующего варианта, о несовместимости рыночной системы управления и плана, о необходимости «исторического перевоплощения» прежде всего самой социалистической идеи. Резкой критике и этих работах подвергается практика «реального» социализма с его авторитарной системой управления, пороки которой органичны и необратимы. Особенно глубоко показал это Г. Попов. Его небольшая рецензия им роман А. Бека «Новое назначение» -7 оказала огромное влияние па общественную мысль страны. В ней было убедительно показано, что административное руководство экономикой страны из центра, основанное на «подсистеме страха», является непродуктивным. Эта система убила «складывавшиеся веками отвечающие природе человека стимулы к труду», уничтожила рынок и конкуренцию -важнейшее условие, «без соблюдения которого пи одна экономическая система не может быть жизнеспособно!!...» -"
Учитывая это, авторы дружно призывали к новой модели: «хозрасчетного» (Н. Шмелев), «купеческого» (А. Стреляный), «рыночного» (Л. Абалкин), • I> манного» (А.Яковлев) и т.д. социализма. Иначе говоря, авторы говорили о новом варианте социализма — «с человеческим лицом».
Но к концу 1980-х годов нависла серьезная опасность и над социализмом «с человеческим лицом», которая ощущалась в перманентных митингах и демонстрациях. Партийно-государственная власть во главе с М. Горбачевым предпринимала уже более радикальные попытки спасти строи посредством модернизации некоторых его основ. Так, была признана необходимость многообразия форм собственности и плюрализма типов хозяйства, разгосударствления, отказа от государственной и идеологической монополии КПСС и др. Но под давлением прогрессировавших политических и народных движений нарастали тенденции разложения системы, усиливалась борьба между поддерживавшими ее и противоборствующими силами.
События августа 1991 г. пнссди ясность в ситуацию противостояния и по сути ознаменовали собой завершение социалистического этапа общественного развития. Одновременно ->то означало окончание и очередного этапа эволюции отечественной управленческой мысли. С этого момента она вступает в современный .пап своего развития, связанный с проведением радикальных рыночных реформ п построением принципиально новой системы хозяйственного управления.
Какие идеи были положены в основу радикальных преобразований, насколько продуктивными они оказались? Попробуем кратко сформулировать свой вариант ответа на поставленные вопросы. Приступая к осуществлению преобразований, реформаторы новой волны (Е. Гайдар, Е. Ясин, А. Чубайс и др.), конечно, понимали неизбежность трудностей, связанных с трансформацией социально-эко-м I игческого строя России и созданием нового механизма хозяйствования. Было бы логично предположить, что, понимая предстоящие сложности, реформаторы
378 Эпилог
прежде всего займутся разработкой четкой, сбалансированной программы обустройства постсоветское! России, позволяющей минимизировать трудности переходного периода и достаточно быстро преодолеть их без падения (во всяком <. 1\ чае, серьезного) жизненного уровня населения.
К сожалению, реформаторская элита «ввязалась в бой», не имея позитивной программы действий, руководствуясь лишь рекомендациями западных экономистов определенного идейного течения, придерживающегося принципов монетаризма, Как справедливо замечает по этому поводу В. Торкановский, демократы-реформаторы, «не имея конструктивной программы, основанной на научных прогнозах, повсеместно искореняя плановое начало в народном хозяйстве, серьезно ослабив социальную защиту бедных слоев населения, не смогли положить конец политике разрушения страны, расхищению ее богатств нуворишами, распад единого государства, сопровождавшийся разрывом традиционных, существо-нанших столетия между отдельными регионами экономических связей, осуществленный элитарными группами национал-сепаратистов, углубил негативные процессы и поверг страну в жесточайший социально-экономический кризис. Все это произошло в великой стране, которая по уровню развития науки, образования, литературы и искусства продолжает занимать одно и .ч ведущих мест и мире»2'1.
О концептуальной неподготовленности реформы и посткоммунистичсской России говорит и другой видный экономист, академик Д. С. Львов: «Удивительно то, -несколько даже сконфуженно пишет он, - как легко ученые мужи дали себя обвести вокруг пальца людям, из которых никто не был известен своими достижениями в науке... Наука теперь пожинает плоды своего многолетнего пресмыкательства перед властью. Власть, которая объявила себя наукой, в пауке не нуждается и вовсе не намерена давать деньги на критику своей деятельное! I Легкость, с которой нынешним реформаторам удалось навязать свою модель рыночных преобразований, академик справедливо объясняет тем, что в доперестроечное1 нремя, II условиях диктатуры планово-централизованной системы хозяйствования, не проводились, да и не могли проводиться исследования альтернативных путей социально-экономического развития страны. Это верно. Но, к сожалению, в поле зрения реформаторов, как уже отмечалось, оказалось лишь одно из направлений западной экономической мысли — монетаризм, под гипнотическим обаянием рецептов которого они прошли мимо как творческого наследия русских экономистов-эмигрантов, например А. Билимовнча, так и других активно развивающихся течений западной мысли, таких, например, как кеннсианство, институцшшалпзм, эволюционизм п др.3|
Рецепты эти, однако, оказали противоречивое воздеппвие на развитие России, которая и значительной степени отличается от Чили пли Польши. В самом деле, реформаторы остановили свое внимание на том варианте экономических преобразований, который получил название «шоковой терапии» и который, по замыслу руководителе!) страны п их западных советников, должен был в кратчайшее время привести Россию к капитализму с его конкурентно-рыночным механизмом хозяйствования. Для осуществления замысла предусматривалось введение спо-
Эпилог 379
бпдных (мировых) цеп, создание твердой валюты, снятие предприятий с бюджетного финансирования, банкротство нерентабельных предприятий с последующей их скупкой за бесценок иностранным и отечественным капиталом и, наконец, проведение «обвально]]» приватизации, призванной стать средством, облегчающим распродажу и скупку разоряющихся государственных предприятий 12. Таким образом, реформаторы пытались повторить историческое развитие рынка путем немедленного разгосударствления и формирования массового рыночного производителя, массового рыночного потребителя и разветвленной банковской системы, а также путем утверждения примата денег в рыночном обороте :о.
Возможно, пожелания российской элиты на всех парах устремиться в рыночное хозяйство, которое, как известно, обнимает сегодня весь цивилизованный мир, были благими. Но ведь нередко именно такого сорта намерениями оказывается вымощена дорога в ад. Утопизм пожеланий и намерений российских политиков, ринувшихся с открытым забралом в капитализм, заключается прежде всего в их, как теперь сегодня окончательно выяснилось, наивных представлениях, будто Россия, механически заимствовав западные образцы, усиленно рекламируемые и навязываемые МВФ, сможет безболезненно и в кратчайшие сроки стать по уровню благосостояния населения в один ряд с развитыми странами. Как торжественно провозгласила и без устали повторяла представительница радикалов Г. Старовойтова, она готова была заключить пари с любым западным лидером, что в случае принятия радикальной программы Россия уже в 2000 г. будет экономическим лидером мнра:".
Утопическое восприятие западных идеи и возможностей их применения в условиях России проявилось прежде всего в полном отказе от какой-либо критики в их адрес. После резко негативных, чаще всего просто бранных оценок западного опыта, практиковавшихся в советское время, новая власть взяла курс с «точностью до наоборот». Теперь уже на западном «солнце» вообще «исчезли» какие-либо пятна, западные социальные системы и экономические механизмы объявлялись совершенными. А поскольку они являются образцовыми, то и ним следует «работать и жить, как на Западе».
Таким образом, вырвавшись из плена одной утопии — коммунистической, идеа-лизировавшей административно-плановое начало и приведшей народ к неисчислимым страданиям и жертвам, Россия оказалась в «медвежьих объятиях» другой утопии, идеализирующей конкурентно-рыночные отношения, и с успехом ведущую нашу страну к истощению ее ресурсов. Можно, видимо, сказать, что главным результатом внедрения в России западной модели реформ (модели МВФ) является становление самого «дикого», хищнического, да и просто «бандитского» капитализма, который в западных странах перестал существовать более столетия тому назад. Конечно, несправедливо закрывать глаза на все то положительное, что было сделано в 1990-е годы. В частности, усилиями реформаторов был разрушен искусственный большевистский государственный строй, социалистическая казарма. Прилавки наполнились разнообразными товарами, исчезли такие уродливые явления «развитого» социализма, как дефицит, очереди за колбасой и остальными продуктами. В этом смысле Россия стала страной
380 Эпилог
капитализма. Но, повторим, капитализма нецивилизованного, грабительского. А он, увы, есть зло, причем не меньшее, чем социализм.
В самом деле. Долгие десятилетия русский народ прожил в условиях грубого насилия над людьми, попрания их человеческих прав и достоинства. Но иначе и не могло быть, ибо последовательное проведение тотального социализма н условиях национализации всех хозяйственных отраслей, когда каждый зависит от государства в получении работы, в размерах заработной платы, в каждом куске хлеба, каждой паре обуви и каждом метре жилой площади, предполагает отсутствие и политических, и личных свобод.
Однако на смену авторитарной системе русскому народу предложена идея капитализма, не ограниченного государственной властью, в котором отсутствует справедливое урегулирование отношений между трудом н капиталом, грозящее новыми повторениями социальных конфликтов и бурь. Такой строй представляет давно пройденную фазу и развитии капитализма.
Сегодня все большее число ученых России и Запада осознает, что для освобожденной России наиболее целесообразна смешанная хозяйственная система, способная к постоянному обновлению и совершенствованию.
Глубокое падение производства в постсоветской России, резкое снижение качества жизни ее населения является прежде всего результатом слабости государства, его самоустранения из социально-экономической жизни. Было бы некорректно весь многофакторный анализ причин тяжелейшей экономической ситуации, сложившейся в стране, свести к пассивности государства. Вероятно, следует согласиться с Я. Корпап, усмотревшем н падении производства некую закономерность, особую, неизбежную для переходного от тоталитарного хозяйства к рыночной экономике «трансформационную рецессию», свойственную всем пост-социадистпческим странам, а не только России, и объясняющуюся многими факторами. К числу главных он относит переход от дефицитной плановой экономики к экономике, в которой спрос диктует рыночные условия и ограничивает объемы производства; глубокие изменения в структуре народного хозяйства, свертывание одних видов производства и возвышение других; нарушение общеэкономической координации; неразвитость финансовой системы. Все эти трансформационные проблемы приводят, по мнению Я. Корнай, к резкому и взаимосвязанному сокращению личного потребления, капиталовложений и внешней торговли :г>. Известный венгерский экономист, 6е:ууслав»о, прав. На все перечисленные им проблемы как раз усиливают необходимость государственного участия в хозяйственной жизни страны в период трансформации, их обострение доказывает пагубность ослабления государственного контроля над экономическими процессами. Действительно, оставив штурвал российской экономики, полностью передоверив ее движение «рыночным ветрам*, современные реформаторы тем самым способствовали возникновению феномена, имя которому — неуправляемость народного хозяйства, включая даже собственно государственный сектор. Приспособление структуры экономики к новым рыночным условиям было и основном пассивным и не сопровождалось извещенной селективной поддержкой государства. Кроме того, государство оказалось неспособным обеспечить долж-
Эпилог 381
ную правовую, исполнительскую, финансовую, платежную, налоговую дисциплину. Не в последнюю очередь должны быть отмечены и низкий профессиональный уровень, недостаточная компетентность аппарата управления, хотя и превышающая, особенно в области теоретической подготовки, уровень «ленинских кухарок», но явно «не дотягивающая»- до мировых стандартов. И, в полном согласии с рекомендациями МВФ, не обременяя себя экспертизой па предмет их пригодности для России, отказавшись от попытки удержать в едином умственном изоре всю взаимосвязанную цепь государственных функций по регулированию экономических процессов, реформаторы сосредоточили свое внимание лишь па одной из них, конечно, важной, но являющейся лишь звеном цепи, — на укреплении национальной валюты, па финансовой стабилизации, не брезгуя при этом какими недозволенными методами, как невыплата заработанных денег, невыполнение финансовых обязательств государства перед бюджетной сферой, словом, методами, отбросившими примерно 50 миллионов россиян далеко за черту бедности.
Мы уже отмечали, что вера российских реформаторов к чудесные целительные снойства неоклассических рецептов повергает в изумление даже западных ученых. Так, А. Ноуи отметил, что еще слишком рано праздновать триумф либерализма: «Ьыть может, - подчеркнул он, — будущие поколения будут удивляться, что именно в России в труднейший для страны переходный период была принята "чикагская" доктрина, тогда как на Западе уже начался отход от этой идеологии, л том числе и в самой Америке»:'г\
Действительно, сегодня уже невооруженным глазом заметно, что эта идеология утрачивает влияние в западных странах. Почему? Во-первых, более или менее продолжительное господство «чистого» либерализма расшатывает морально-этические принципы поведения людей, озабоченных .-тип. одним стремлением, одной, но «пламенной страстью» — максимизацией доходов. Причем отнюдь не только предпринимателей, но адвокатов и учителей, полицейских и врачей и т. д. Однако, справедливо замечает А. Ноув, «клятва Гиппократа н максимизация прибыли понятия несовместимые. Высокая смертность, эпидемии — это зло, и борьба с таким злом требует нерыночного или внерыночного подхода»:'7. Естественно, государство просто обязано своевременно уловить сигналы, предупреждающие об опасности деморализации общества.
Во-вторых, безраздельное господство свободного рынка неизбежно приводит к обострению опасной для здоровья нации проблемы безработицы. В-третьих, оказывается «беспризорной* проблема инвестиций в «высокие технологии», в научные исследования, в экологию, в инфраструктуру, как правило, непосильных для частного бизнеса и требующих вмешательства государства.
Тем более необходимо государственное присутствие в экономике при переходе к рынку. Резкое падение инвестиций поставило российское машиностроение, другие наукоемкие производства в катастрофическое положение. Частный же капитал идет в эти отрасли крайне неохотно. «Если следовать рецептам "чистой" шоковой терапии, - восклицает А. Ноув, - их (эти производства. — Ант.) следует закрыть. Но тогда как можно ожидать, что модернизация и структурная
382 Эпилог
перестройка российской промышленности, сельского хозяйства, транспорта могут иообще осуществиться?»38
Как уже отмечалось ньнпе, коми.нчхиып подход к преобразованиям должен иклю-чать к себя и социальные аспекты хозяйствования. Реформаторы же взялись за дс.ю Гкм умета этого важнейшего фактора. В результате люди оказались к бушующем океане новых социальных услошш, плавать в котором их «не готовила ни сложившаяся система воспитания, ни весь прошлый уклад жизни»:(1'. Доходы людей, их уровень и качество жизни теперь поставлены в зависимость от факторов, которые пни и своем подавляющем большинстве способны контролировать в существенно меньшей, чем прежде, степени. Все это неизбежно порождает отталкивание людей от реформ, причем число недовольных происходящими «обвальными» преобразованиями имеет тенденцию к увеличению, а следовательно, возрастает опасность новых социальных катаклизмов.
Поэтому, как совершенно справедливо отмечает Д. Львов, основной принцип преобразований должен состоять в том, «что качества дореформенной системы, которые разные группы населения считают важными и ценными элементами образа жизни, не должны подвергаться быстрому разрушению. При обвальном, шоковом характере перемен улучшения, получаемые одними группами населения, далеко не покрывают потерь, выпадающих на долю других групп, социальная жизнь кото-рык с ухудшением материальных условий и потерей социального статуса своди г-си к выживанию. Они становятся жертвой, а их лишения ценой, которой общество плати ( за осуществляемые перемены. Эти группы автоматически становятся питательной средой для тоталитарных движений» ш. И если борьба за сушество-!импе на глазах уничтожает наш творческий шленцпал, если наука, образование, культура неуклонно угасают, а интеллектуальная элита переселяется за границу, о каких надеждах на будущую цивилизованную Россию можно говорить?
К осознанию пагубности курса реформаторов первой волны и необходимости его ггрье.мшп коррекции сегодня приходит все большее число экономистов и госу-.1.11 к- гченных деятелей. По существу, она, эта коррекция, уже началась. Но рассмотрение современной эволюции отечественной организационно-у правленческой мысли выходит за пределы учебного пособия, посвященного ее истории.
Список литературы стр. 382-384