3. Образование в условиях федерации и двух мировых войн (1901-1945 гг.)

С I января 1901 г. ранее разделенные колонии Австралии начали новую жизнь в качестве федерации. Австралия впервые получила национальное правительство со столицей в Канберре. Движение к такой федерации было крайне медленным, поскольку трудности в области экономики и культуры, а также соперничество между колониями препятствовали достижению единой цели. Однако достижение этой цели создало новые проблемы. Штаты сохранили старые названия колоний и форму парламентской власти. Разногласия внутри федерации сконцентрировались на разделении власти между федеративным и колониальным парламентскими органами управления. Тем не менее в штатах сохранилась система начального и среднего образования.

Со времени федерации и до конца Второй мировой войны в австралийских школах произошли значительные перемены, хотя депрессия 1930-х гг., а затем война несколько приостановили их развитие.

Прежде всего речь идет о развитии государственных средних и технических школ. Некоторые из них стали принимать выпускников начальных школ для последующего обучения. Произошло разделение и оформление понятий «начальное» и «среднее образование». Некоторые штаты учредили государственные средние школы, хотя в XIX в. они еще так не назывались. В начале XX в. значительно распространилось государственное среднее образование. Однако оно не везде прижилось, так как не все еще понимали, что индустриализация и капиталистическая демократия, к которым стремилась Австралия, нуждались в более разноплановой и квалифицированной рабочей силе. Сравнения проводились с экономически и индустриально развитыми странами с более продвинутыми системами образования - с Великобританией, Германией и Соединенными Штатами Америки.

28

Наряду с преобладающим экономическим мотивом существовал и социальный, выраженный представителями рабочего движения, а в ряде случаев и более консервативными силами, которые утверждали, что государственное среднее образование предоставит возможность учиться тем детям, которым прежде в этом было отказано. Между тем внедрение государственной системы встретило серьезное противодействие, особенно в Виктории, где частные школы укрепились очень прочно. Частные школы осуждали технические средние школы, обвиняя их в подготовке «революции и иррациональном погружении в социализм». Процесс расширения среднего образования в разных штатах развивался своими темпами вопреки требованиям частных школ решить проблему через систему специальных стипендий. Чтобы принять этот довод, сторонникам государственного образования пришлось признать тот факт, что бедным детям приходится зарабатывать своим умом то, что дети богатых родителей могут просто купить.

Руководствуясь классовыми интересами, мнением либералов о ценности образования, социальным реформизмом, государственные средние школы начиная с 1930-х гг. хотя и с перебоями, неуклонно расширяли сферу своей деятельности. Вместе с тем сам факт существования государственных школ вызвал изменения в системе частных школ. Их низкие цены за обучение, требования правительств штатов, чтобы частные школы приняли рекомендации об администрации и о формировании состава, от которых государственные школы были освобождены, — все это свидетельствовало о приближении конца почти всех сложившихся форм частного образования. Тем школам, которые сумели выжить в этих условиях, помогали церкви. Таким образом, к 1920-м гг. систему среднего образования составляли корпоративные частные школы (включая привилегированные «паблик скулз»), государственные и католические школы. Католические школы направляли учеников из определенных социальных слоев в средние школы, хотя в каждом штате лишь немногие из этих школ достигали статуса привилегированных. Этому статусу обычно соответствовали одна-две школы. Другие школы были переполнены ирландцами, которые не всегда попадали в число учащихся средних школ.

Частные школы одержали одну важную победу: государственные школы рассматривали их как модель. Государственные управления создали несколько школ со строгим отбором (нередко успешным). Эти школы соперничали с корпоративными частными школами. Нередко они были единственно привлекательными школами либо мужскими,

29

либо женскими и гордились своими дипломами. Даже менее селективные государственные школы подражали частным школам: имели свои гимны, выпускали школьные газеты, плакаты на латыни, вводили школьную форму и академические мантии для преподавателей. Но более важным было то, что государственная школьная система, которая предлагала более широкие курсы обучения и обеспечивала поступление в любые технические школы и специальные технические потоки внутри средней школы, в принципе ориентировалась на университет, а тем самым — на академический учебный план частных школ.

В первой половине XX в. открылись двери университетов для части выпускников государственных средних школ, для которых прежде эти двери были закрыты. Многие историки рассматривали этот шаг как воплощение надежд среднего класса. Но эти перемены не были достаточно радикальными. До 1945 г. ни учителя, ни департамент образования не смогли установить контроль за поступлением в университет.

Когда стали учреждать государственные средние школы, начальная школа так же начала перестраиваться. Эта перестройка имела сходство с экспансией государственных средних школ, так как отвечала требованиям общества к учащимся как к будущей индустриальной рабочей силе. В начале XX в. Австралия не была высокоразвитой индустриальной страной, но это не стало препятствием для связи школы с производством, чтобы пережить трудности социальных потрясений, неутешительных прогнозов и запоздалой адаптации к реальности.

Перестройка системы образования, а именно расширение сети средних школ, отражала деятельность социальных реформаторов, которые рассматривали школу как возможность для учащихся из рабочей среды улучшить свои жизненные перспективы. И хотя школы и отражали экономическую, политическую и социальную ситуацию в обществе, они не являлись ее зеркальным отражением. Школы должны были выполнять задачи, которые ставились правящими слоями, но при этом имели и свои собственные реалии. У учителей и администраторов были личные взгляды на то, что должна делать школа, свои интересы и идеалы; они обсуждали проблемы образования и искали пути их разрешения; они знали потребности и возможности школы, которые были скрыты от несведущих людей.

Основные изменения в учебных планах соответствовали взглядам общества на то, что дети должны знать, чему верить и что уметь делать. Такая позиция кажется очень политизированной, но не исключает учета профессиональных и личных мнений учителей и администраторов.

30

В первые два десятилетия XX в. государственные начальные школы начали совершенствовать учебные планы и их методологию. Тогда существовала возможность реализовать многое из этих перемен и создать альтернативу устоявшейся практике, которая до сих пор оставалось лишь риторической. Были некоторые сомнения относительно того, что направление образования достаточно кардинально изменится. Но перемены в мышлении все же произошли, что уже привело к некоторым изменениям в практике. Многие предметы стали преподавать в более доступной форме. Например, история и география преподносились более выразительно и творчески, и вместо того чтобы использовать скучные учебники, занятия проводились более целенаправленно и жизненно. Такие предметы, как рисование, физическое воспитание, граждановедение, музыка, ручной труд и естественные науки, впервые появились в учебном плане, их преподавание стало более творческим. Был введен медицинский осмотр, оборудованы игровые площадки, отменена оплата труда по результатам, резко упала популярность телесных наказаний, самые смелые призывали к их отмене. Уменьшились размеры классных комнат и число учеников в них. Схема «учитель - ученик» применялась реже, чаще происходило взаимодействие «учитель - группа».

В ХЕХ в. образ «скульптора» часто использовали, чтобы описать работу учителя: формирование человека в соответствии с моделью, которую он выбрал. Представители «нового воспитания», как называли себя сторонники новых идей и практики, предпочитали использовать модель «детского сада», ставший известным благодаря Фридриху Фре-белю. «Подобно тому, как семя является потенциальным растением, так и каждый ребенок таит в себе возможности умственного и духовного развития», — говорил он. Учитель должен работать подобно садовнику, предоставляя ребенку возможность развиваться свободно, не навязывая ему своих желаний и действий, задерживающих и искажающих его естественное развитие. Индивидуальность, свобода, творчество, развитие всех сил ребенка, а не просто заданный извне уровень интеллекта - ребенок в центре учебного процесса - эти идеи, возникшие в 1930— 1940 гг., были и остаются лозунгом начального образования на протяжении всего XX в. Даже интеллектуальное тестирование на определение коэффициента умственных способностей, которое служило более узким целям, рассматривалось как способ выявления и развития индивидуальных способностей у детей.

«Новое воспитание» оказалось весьма противоречивым смешением идей, взятых из опыта Великобритании, других стран Европы и США.

31

Вопреки всем своим противоречиям и недостаткам она стала выражением более гуманных и великодушных намерений в воспитании детей. Внедрение таких кардинальных изменений в учебный план явилось составной частью социальной инженерии, поэтому Первая мировая война, депрессия и Вторая мировая война не повлияли на школьную программу.

История педагогики Австралии свидетельствует о значительном расширении деятельности начальной школы во второй половине XX в., о ее борьбе за новые идеи, провозглашенные в его начале. Это касается и средних школ, которые также стремились к новым открытиям, восхищаясь не только собственной значительностью, но идеями и деятельностью, которые являлись преобладающими в начальной школе на протяжении последних десятилетий. Решающей частью этой борьбы было расширение полномочий школы.

Постепенно школа стала рассматриваться как средство предупреждения «болезней» общества: здесь давали знания об идеалах поликультурного общества, расовых предубеждениях, которые проявляются в школах, терпимости и патриотизме, сведения о здоровом образе жизни, лекарствах, наркотиках, половом воспитании, предупреждение СПИДа, дорожно-транспортных происшествий и т.д.

С расширением школьных полномочий увеличилась нагрузка учителей, и она продолжает увеличиваться вплоть до наших дней. Как учителя, так и реформаторы школы становятся мишенью критики повсюду, во всех колониях, мишенью для придирок, издевок и насмешек. Ответственность, возложенная на школу, продолжает расти, по мере того как XX в. приближается к концу. Идеи, высказанные в начале столетия, все еще привлекают учителей. Но критика учителей, особенно тех, кто не поддерживает реформы, осталась той же, что и раньше. Новые предметы и более либеральные методы преподавания оцениваются как бессодержательные «причуды и выкрутасы», как продукт бездумного энтузиазма, который, очевидно, приведет к падению уровня образования. Призывы вернуться назад к истокам, к традиционному обучению отзываются эхом на протяжении всей истории австралийского образования. Они громко зазвучали в начале XX в. Они часто совпадали с периодами экономической депрессии: так было, когда страна пыталась выбраться из болота депрессии 1890-х гг.; то же случилось в 1930-е гг.; те же призывы слышны и сейчас.

Такого рода заклинания всегда были «изобретением» тех, кто склонен был сваливать на школу и только на нее всю вину за экономический

32

застои, падение производства, хотя именно эти «крикуны» принимали участие в том и другом, тех, кто усматривал политический смысл в поддержке докучливых мнений, действий, классовых интересов, порождавших неоправданные социальные ожидания. Эти призывы взывали к памяти о старых добрых временах, когда хорошо образованные учителя учили дисциплинированности и послушанию детей с помощью простой и действенной программы. Проблема состоит в том, чтобы вернуть эти добрые времена. Конечно же, консерваторы, которые в начале XX в. жаловались на снижение образовательных стандартов, вызванное новыми учебными предметами, весьма удивились бы, узнав, что в конце века думают, что именно они-то и жили в золотую эру.