§ 10. Государственный строй Сефевидской державы в XVII в.

Государственный аппарат, заложенный при первых Сефевидах и ре­формированный при шахе Аббасе I, окончательно сложился при шахе Султан Хусейне (правил в 1694—1722 гг.) Значительное разбухание цен­трального государственного аппарата (особенно финансового ведомства) было общей особенностью феодализма в Иране и во многих других стра­нах Востока. В течение всего средневековья в этих странах шла борьба сторонников централизованного феодального государства и сторонников феодальной раздробленности — гражданской бюрократии и духовенства, с одной стороны, и местной провинциальной оседлой знати — с, другой, опиравшихся на разные категории феодальной земельной собственности (первые на земли государственные, вторые на земли мульковые и лен­ные разных типов).

Как было сказано выше, на рубеже XVI и XVII вв. политическое ру­ководство в Сефевидском государстве от военно-кочевой (кызылбаш-ской) знати перешло к персидской гражданской бюрократии, опиравшей­ся на духовенство и крупное купечество. Причины этого переворота пока еще не вскрыты исследователями, что объясняется слабой изученностью истории экономики Ирана. Следствием же этого переворота, как сказа­но выше, было расширение фонда земель диванских, хассэ и вакфных и усиление централистской тенденции во внутренней политике. Эта цен-

1 Ф. Э н г е л ь с. Внешняя политика русского царизма. К. Маркс и Ф. Эн­гельс. Соч., т. XVI, ч. II, стр. 22.

19*

291

тралистская тенденция, однако, не могла быть вполне последовательной и не могла привести к полной ликвидации феодальной раздробленности, потому что не находила достаточной опоры в экономическом развитии страны и потому что военно-кочевая и провинциальная знать все еще сохраняли известное влияние и в центре, и на местах и имели достаточно сил для сопротивления.

Можно сказать с уверенностью, что никогда в Иране государствен­ный бюрократический аппарат не был таким громоздким, разбухшим, разветвленным и сложным, как в XVII в. Он подробно описан в «Таз-кират ал-мулук». Значительные разъяснения относительно отдельных должностей и ведомств даны персидскими историками, каковы Искендер Мунши, Мухаммед Тахир Вахид и др., и европейскими путешественни­ками, особенно Шарденом, Кемпфером и Рафаэлем дю Ман. И все-таки остается еще немало неясного, — настолько сложен был этот бю­рократический аппарат.

Власть шаха (или, точнее, шаханшаха), разумеется, считалась не­ограниченной. Совещательные права имел высочайший меджлис (медж-лис-и а'ла), оказывавший большое влияние на дела государства. При шахе Аббасе I в состав высочайшего меджлиса входило семь «столпов державы» (аркан-и доулет): великий везир, меджлис-невис, диван-беги, курчи-башы, куллар-агасы, туфенгчи-агасы и эшык-агасы-башы. Глав­нокомандующий войсками всего Ирана (сипахсалар-и кулл-и Иран) при­глашался в высочайший меджлис только при обсуждении дел, касавших­ся войска, охраны границ или угрозы войны. В конце XVII в. в состав высочайшего меджлиса были введены еще три сановника: мустоуфи ал-мамалик, назир-и буютат и мир-шикар-башы.

Великий везир, иначе везир высокого дивана (везир-и диван-и али) пли везир дивана империи (везир-и диван-ал-мамалик), именовался также «доверие державы» (и'тимад-ад-доулэ) и «правым везиром» (везир-и раст). Он был первым лицом после шаха, главою гражданской адми­нистрации и хранителем большой царской печати, называемой «мухр-и михр асар» («отмеченная милостью печать»). Без утверждения великого везира не мог иметь силы ни один акт, касавшийся податей, дворцовых ведомств, назначения высших и средних чиновников, пожалований тиу-лов, союргалов и т. д.; он же контролировал исполнение бюджета и ве­дал внешними сношениями. В отличие от Турции, где великий везир был одновременно и главнокомандующим, в Сефевидском государстве долж­ность великого везира была чисто гражданской. Как ни велика была власть великого везира, его, как и остальных сановников, в любой мо­мент мог сместить и казнить шах.

Меджлис-невис (иначе ваки'э невис) был помощником великого ве­зира, а в случае его отсутствия — его заместителем в верховном медж­лисе. Он именовался еще «левым везиром» (везир-и чеп). Он вел также протоколы верховного совета, заведывал государственным архивом и был придворным историографом.

Диван-беги был верховным гражданским судьей. Со времен монголь­ского владычества в Иране суд уже не целиком находился в руках ду­ховенства. В XVII в. диван-беги, вместе с великим садром — главою ду­ховенства, выносил приговоры по политическим преступлениям (загово­ры против шаха, государственная измена и т. д.), а также по уголовным преступлениям четырех категорий: убийство, изнасилование, членовреди­тельство и ослепление. Кроме того, диван-беги два дня в неделю посвя­щал разбору дел на основании урфа (иначе адат — «обычай», законода­тельство, выходившее за пределы мусульманского права, в частности обычное право кочевников). Диван-беги также контролировал исполне­ние решений мусульманских духовных (шариатских) судов (ведавших

292

делами гражданскими и остальными уголовными) и духовных судов ино­верцев (судов христианских епископов и еврейских раввинов). Наконец, диван-беги был высшей апелляционной инстанцией.

Мустоуфи ал-мамалик («казначей империи») был заместителем ве­ликого везира по дивану ал-мамалик. В его ведении находились весь на­логовый аппарат, составление приходной и расходной частей бюджета, утверждение податных списков.

Курчи-башы был начальником гвардейского корпуса курчиев и фео­дального ополчения кызылбашей. Куллар-агасы (азерб.; букв, «началь­ник рабов»), почти всегда грузин, был начальником гвардейского кон­ного корпуса гулямов, состоявшего в большинстве своем из грузин, юри­дически считавшихся личными рабами шаха.¹ Туфенгчи-агасы был на­чальником гвардейского корпуса туфенгчиев.

Сипахсалар-и кулл-и Иран был главнокомандующим всех видов войск. То обстоятельство, что он заседал в верховном совете только при обсуждении военных вопросов, было одним из последствий перехода ру­ководящей роли к гражданской бюрократии.

Эшык-агасы-башы (азерб.; букв, «голова начальников порога [двор­ца]») был главным церемониймейстером шахского двора. Назир-и бую-тат был начальником всех хозяйственных учреждений шахского двора, в том числе и придворных ремесленных мастерских. Мир-шикар-башы был начальником шахской охоты; в его ведении находились ловчие, со-кольничьи и др. Его значение определялось тем, что большие облавные охоты, в которых участвовали, помимо шаха и двора, десятки тысяч вои­нов, ополченцев и крестьян-загонщиков зверей, охватывавшие большое пространство, играли роль военных маневров и заменяли последние.

Из множества других должностей центрального аппарата следует выделить, по их значению, следующие: топчи-башы — начальник артил­леристов; даруга-и дафтар-ханэй-и хумаюн — начальник шахской кан­целярии; мустоуфий-и диван-и хассэ — главный казначей (или началь­ник) дивана собственных доменов шаха; мустоуфий-и моукуфат — глав­ный казначей вакфных имуществ.

Во главе мусульманского шиитского духовенства, точнее сословия богословов, стояли два великих садра (или садра садров — «садр-ас-су-дур»), один для областей дивана, другой для областей хассэ (см. ниже). В ведении великих садров находились духовные суды и вакфные иму­щества; им подчинялись богословы высшие (муджтехиды) и низшие (улема), а также областные шейх-ал-исламы и садры (заведывавшие вакфами областей) и местные казии (духовные судьи). В конце XVII в. была учреждена, специально для влиятельного муджтехида Мухаммед-Бакира Меджлиси, известного фанатика и реакционера, должность мул-ла-башы — верховного главы всего шиитского духовенства. Обычно шах, перед изданием указа, запрашивал муджтехидов относительно закон­ности данного акта с точки зрения мусульманского права. Муджтехиды составляли краткое богословско-юридическое заключение (фетву), на ко­тором затем и основался шахский указ.

Огромен был штат шахского двора. Кроме упомянутых уже назир-и буютат, эшык-агасы-башы и мир-шикар-башы отметим следующие при­дворные должности: михмандар-башы, заведывавший приемом послов и знатных гостей; два мир-ахур- башы, т. е. начальника конюших, из кото­рых один, «передний», заведовал придворными конюшнями, а другой, «степной», — шахскими конскими заводами; кушчи-агасы — начальник сокольничьих; суфраджы-башы — начальник стольников; халваджы-

1 Следует помнить, что юридически положение шахских рабов было далеко не то, что положение рабов частных лиц.

293

башы — начальник придворных кондитеров; шарабджы-башы — началь­ник виночерпиев; мунаджжим-башы — начальник придворных астроло­гов; амбардар-башы — начальник дворцовых складов, хаджэй-и сарай — главный евнух шахского гарема и др. Многие из этих должностей были только почетными синекурами.

У каждого из названных гражданских, военных, духовных и при­дворных сановников были свои канцелярии и штаты чиновников. Воз­награждение сановников складывалось из доходов от союргальных и ти­тульных земель, из «жалованья» (маваджиб) и из процентных отчисле­ний от множества «подарков» (пишкеш), поступавших к шаху от вас­салов и изо всех областей в обязательном порядке, в деньгах и натурой.

Вся территория государства делилась на две неравных части — об­ласти дивана и области хассэ.¹ В областях дивана преобладали госу­дарственные (ливанские) земли,² и там не было вовсе собственных име­ний шаха. В области хассэ, напротив, преобладали земли шахской фамилии и не было государственных земель; мульковые и вакфные зем­ли могли быть в областях обеих категорий. Области дивана находились в ведении упомянутого уже дивана ал-мамалик, области хассэ — в веде­нии особого диван-и хассэ. Эти диваны соответственно взимали подати (ренту-налог и налоги) с земель всех категорий (кроме земель, имев­ших право налогового иммунитета, каковы союргалы, вакфы и т. д.), на­ходившихся в областях дивана или хассэ.

Из податных поступлений, обязательных «подарков», ввозных, вы­возных и транзитных пошлин и добычи рудников складывались доходы обоих диванов, иначе говоря, приходная часть бюджета государства. Ежегодный приход Сефевидского государства Олеарий (1639 г.) опреде­ляет в 8 млн. рейхсталеров, т. е. 640 тыс. туманов (6 400 млн. динаров), Шарден (1677 г.) в 32 млн. ливров или 700 тыс. туманов (7 млрд. дина­ров), «Тазкират ал-мулук» (1725 г.) указывает цифру 7 856 235 808 ди­наров (т. е. свыше 785 623 туманов); последняя сумма складывалась из поступлений с областей дивана — 6 086 523 403 динаров и из поступле­ний с областей хассэ—1769 712 405 динаров. Таким образом, на про­тяжении приблизительно 85 лет (1638—1725 гг.) ежегодный доход Сефе-ьидского государства колебался между 640 тыс. и 785 тыс. туманов. По­следняя и вместе с тем наибольшая из приведенных цифр была в 10 раз меньше ежегодного дохода Франции и в 2¹/₂ раза меньше ежегодного до­хода Англии на рубеже XVII и XVIII в., несмотря на то, что Сефевид-ское государство и по территории и, вероятно, по количеству населения, было больше Франции, не говоря уже об Англии. Это сопоставление по­казывает, насколько Иран в XVII в. в экономическом развитии отставал от Франции и Англии.

Во главе управления областей дивана (преимущественно это были пограничные области) стояли беглербеги, соединявшие в своих руках власть административную и военную — командование местными фео­дальными ополчениями. Областей, управляемых беглербегами, к концу XVII в. было тринадцать: Ширван, Карабаг и Ганджа, Азербайджан (Южный, т. е. Иранский), Чухур Са'д (область Еревана, т. е. Восточная Армения), Казвин, Каламров (Хамадан), Кух Гилуйэ (Фарс), Керман, Гурган и Астерабад, Мешхед, Херат, Мерв-и Шахджан, Кандахар.

В XVI в. беглербегства наследственно принадлежали главам кы-зылбашских кочевых племен: Карабаг и Астерабад принадлежали гла-

1. Это разделение аналогично разделению России на «земщину» и «опричнину» при Иване Грозном. Слово «опричнина» и есть, в сущности, хороший русский пере­вод слова «хассэ».

2. Следует помнить, что формально тиулы, союргалы и земли кочевых племен (юрты) причислялись к государственным (ливанским) землям.

2G4

вам двух колен племени каджар, Фарс —главе племени зулкадар, Кер-ман — главе племени афшар и т. д. В XVII шахское правительство пы­талось ликвидировать наследственность в управлении беглербегствами, но это удалось только отчасти, в некоторых областях. В XVI в. власть беглербегов была очень сильна, и иногда они мало считались с централь­ной властью в лице шаха. Чтобы ограничить власть беглербегов, цен­тральная власть при шахе Аббасе I окружила беглербегов чиновника­ми, назначенными из центра и подчиненными центру. При каждом бег-лербеге находились джанишин — заместитель беглербега, следивший за его действиями и доносивший о них в центральный диван, областной ве-зир, ведавший местными финансами, и др.

От беглербегов зависели хакимы округов области, это чаще всего были местные наследственные феодальные владетели из кочевой или оседлой знати. Из их феодальных ополчений составлялось феодальное ополчение области. Ополчения всех беглербегских областей, согласно «Тазкират ал-мулук», насчитывали 51 379 воинов. Беглербеги и хакимы имели свои местные бюджеты. Часть местных податных поступлений беглербеги и хакимы присваивали себе. Их лихоимство и произвол во­шли в поговорку. По словам Рафаэля дю Ман, персы, говоря о беглербе-гах и хакимах, не спрашивали, кто управляет такой-то областью, а спрашивали, кто объедает такую-то область.

Области хассэ, располагавшиеся преимущественно внутри государ­ства (как, например, Ардебиль, Гилян, Мазеидеран, Исфахан) управля­лись особыми везирами и амилями с чисто гражданской властью, на­значенными шахским правительством. По отношению к райятам их управление было> не лучше управления беглербегов. Доходы с областей хассэ шли на содержание шахского двора, его штата и его ведомств.

Выше беглербегов по положению стояли валии. Так шахское прави­тельство именовало своих самых сильных вассалов, наследственных госу­дарей стран и областей, лежавших на окраинах Сефевидской державы. По достоинству валии (их было пять) располагались в таком! порядке: ва­лий Арабистана,¹ валий Луристана, валий (царь) Картлии, валий (царь)_г Кахетии,² валий Курдистана (Иранского). Валии имели свои собствен-' аые органы управления, своих вассалов, свои бюджеты, свое законода­тельство, свою особую податную систему, свои феодальные ополчения. Шахское правительство мало вмешивалось во внутренние дела их тер­риторий. Их зависимость от шахского правительства выражалась, глав­ным образом, в том, что они посылали к шахскому двору, вместо дани, «шахские караваны» с обязательными «подарками» (цари Картлии и 'Кахетии — вино и рабов обоего пола, валий Курдистана — масло и про­чую продукцию скотоводства) и, в случае войны, поставляли в феодаль­ное ополчение центрального правительства определенное число воинов {валий Курдистана — 1 400 воинов). Наследственные владетели Систа-на и области бахтияров (иранское кочевое племя), хотя и не имели титула валиев, но, по сути дела, имели одинаковые с валиями права.

Что касается религиозной политики Сефевидов, то в течение всего XVI в. (кроме краткого правления шаха Исмаила II с 1576 по 1577 гг.) •и в XVII в. при шахе Аббасе I шахское правительство преследовало му­сульман — суннитов (их было много в Ширване, Курдистане, Афгани­стане, среди туркмен в Гургане и т. д.) и навязывало им шиитское испо-

¹ Валии Арабистана (т. е. Хузистана) происходили из потомков Муша'ша', «вождя народного движения в Хузистане в XV в. (см. в главе VI), со временем •превратившихся в феодалов.

² Валии Картлии и Кахетии были наследственными царями двух частей Восточ­ ной Грузии; под давлением шаха Аббаса они притворно приняли ислам шиитского Фолка, но не пытались навязать его христианскому населению Грузии.

295

ведание (имамитский толк). Эти гонения вызывались, главным обра­зом, политическими соображениями: суннитов подозревали в сочувст­вии узбекским ханствам или Турции. Когда войны с этим суннитским государством прекратились (с 1639 г.), прекратились и гонения на сун­нитов. К иноверцам (христианам, иудеям, зороастрийцам, индусам) шахское правительство и в XVI и в XVII в. относилось с большей тер­пимостью, нежели к суннитам и другим мусульманским «еретикам».

Путешественники отмечали, что в 40—90-х годах все религиозные культы в стране были терпимы. Следует помнить, что в то же самое время в большинстве стран Западной Европы не было даже относитель­ной свободы культов, и разрешалось исповедание одного только государ­ственного культа.¹ Не удивительно, что француз Шарден, представитель протестантов-гугенотов, которых во Франции при Людовике XIV жесто­ко преследовали, удивлялся сравнительно широкой веротерпимости в Иране. Шарден писал: «Если исключить духовных лиц, которые здесь таковы же, как и в других странах, быть может и еще более нетерпи­мы. ., то вы найдете персов очень гуманными и очень справедливыми; относительно религии, вплоть до того, что они позволяют людям, приняв­шим их религию, покидать ее и снова принимать свою прежнюю ре­лигию».

В самом конце XVII в., когда при шахе Султан-Хусейне усилилось-влияние фанатического шиитского духовенства, в частности упомянуто­го уже мракобеса Мухаммед-Бакира Меджлиси, шахское правительство вернулось к политике гонений на суннитов и стало притеснять христиан.. иудеев а зороастрийцев.