Глава III. Культура

стили молодежи, бросая вызов доминирующим идеям, в некотором смысле несут угрозу существующему строю.

В своей теории «постюности» К. Кенстоун и Й. Цин-некер (ФРГ) присоединяют к традиционным фазам раз­вития молодых поколений: детство — юность — зрелость стадию постюность. Согласно К.Кенстоуну, на фазе по­стюности молодые люди соответствуют многим психоло­гическим критериям развития, но не соответствуют соци­альным, поскольку они еще не интегрированы в институциональную структуру общества. Это стадия экс­периментирования, когда молодые люди освобождены от социальной и материальной ответственности и могут раз­вивать свои способности, пробовать возможности и наме­чать свои жизненные перспективы.

Подтверждая эту мысль, Й. Циннекер пишет: «Мы се­годня являемся историческими свидетелями того, как со­временная система возрастного членения, возникшая при индустриальном капитализме, конституируется вновь. Средняя или нормальная биография расчленяется, клас­сическая фаза юности обретает социальную «надстройку». Между юностью и взрослостью возникает новая, обще­ственно регулируемая возрастная ступень. Это означает, что все большее число молодых людей в качестве учащихся не выходят из юности взрослыми, а переходят в последу­ющую фазу молодости. Они самостоятельны в социаль­ном, моральном, интеллектуальном, политическом, эро­тически-сексуальном, короче говоря, в социокультурном плане, но не стоят экономически на своих ногах, не адап­тированы политически, как это предусматривает истори­ческая модель жизни поколений. Жизнь в качестве пост­молодежи определяет третье десятилетие жизни»¹.

Ведущим направлением общественных изменений в развитых капиталистических странах в последние десяти­летия является переход от индустриального общества ин­тенсивного труда к обществу потребительского обслужи­вания (сервиса).

¹ Zinnecker J. Jugendliche Subkulturen: Ansichten einer kunftigen Jugendforschung// Ztschr. fur Padagogik, 1981. Jg. 27. S. 100

Социология

148

Конечно, социально-экономические сдвиги затрагива­ют основы жизни всех возрастных групп, но получают спе­цифическое выражение именно в молодежной субкульту­ре. И рассмотрение этого факта касается всех сторон жизни: характера труда, растущего рынка потребления и услуг, но­вого типа принуждения к производительному труду, кон­куренции труда, свободы как смыслообразующей линии в биографии молодой личности, политической системы общества и многого другого. Ведь молодежь в своей по­вседневной жизни переживает социально-экономические и политические потрясения более остро, чем старшие по­коления.

Так, именно она живо и болезненно реагирует на яв­ное обесценивание своей рабочей силы (наблюдаемое в последнее десятилетие), воспринимая его как судьбу сво­его поколения. Происходящее экономическое обесцени­вание этой фазы человеческой жизни превращается в свою противоположность: вызывает одновременно психосоци­альное и социокультурное повышение значимости состо­яния юности.

Признание молодости в качестве ценности историчес­ки следует за переоценкой «детства» как несомненного блага после того, когда детский труд потерял еще в XIX в. свою экономическую эффективность.

Фаза юности не ощущает на себе, как прежде, жесткий социальный контроль. Изменение парадигмы контроля за­метно на примере ослабления традиционного воздействия социальной среды на сознание и поведение молодежи.

Исторический «выигрыш» обретают сейчас педагоги­ческие и образовательные направления социализации молодежи (школы, институты, «продленка», «непрерыв­ное» образование), с одной стороны, и средства информа­ции, коммуникации — с другой стороны. Семья получает посредническую роль контролирующей инстанции, удер­живающей в равновесии весы убытков и прибыли. Жиз­ненная фаза юности узнается по статусному продвиже­нию. Эти пассажи (продвижения) институционально инсценируются и контролируются. Ведь каждый институт имеет свои правила «прохождения», свой «пассаж».

149