вития человеком своего языка ad hoc *. То, что почти во всех языках глагол «быть» происходит от совершенно различных кор­ней и основ, обнаруживает его крайнюю современность до такой степени, что его усеченные формы кажутся чужеродными.

Таким образом, выходит, что из работ Хайдеггера мы не уз­наем ничего, если понимать фундаментальный термин «постиже­ние Бытия» всерьез или неформально; in modo recto ** как Бытие Сущего, которое создали греки, или in modo obliquo ***, т. е. называя так, как, по какой бы то ни было косвенной причине принято называть в нашем современном языке «Бытие». Разли­чие между этими двумя способами решающее: поскольку если мы понимаем бытие как формальное, терминологическое Бытие, тогда совершенно ложным оказывается утверждение, что чело­веку от рождения присуще «постижение Бытия», а если мы понимаем под бытием какую бы то ни было вещь, которую человек понял, в таком случае Хайдеггер вообще ничего не сказал.

Непостижимо, что в книге, озаглавленной «Бытие и Время», которая претендует на то, чтобы «сокрушить историю Филосо­фии», в книге, которую создал разъяренный вероломством Да- лилы Самсон, нет ни малейшей ясности относительно того, что означает «Бытие», напротив, нам все время мешает этот тер­мин, повторяющийся, подобно бесчисленным переливам флейты: Seinssinn, «смысл Бытия», Seinweise, «способ Бытия», Sein der Scienden, «Бытие сущего» (в этом случае мы также не знаем, является ли это сущее, чьим является Бытие, формально сущим или просто вещью, что придает выражению двойное значение), и т. д. Дело в том, что, несмотря на заглавие и на то, что чита­тель набивает себе шишки, постоянно сталкиваясь с этим тер­мином в тексте, Хайдеггер не ставит изначально вопрос о Бы­тии, а в очередной раз пытается создать классификацию типов Сущего и прибавляет к ним, используя простоту немецкого, новый, под названием Dasein, эквивалент латинского Existenz; наконец, он привлекает внимание — и это самое главное в его работе — к «способу существования» этого сущего, хотя забыва­ет выделить способы существования других видов Сущего.

Вот доказательство. Хайдеггер различает три типа «Бытия сущего». Бытие как служение для чего-нибудь, что представ­ляет собой способ бытия инструментов и принадлежностей (Zu-» handensein). Бытие молотка в том, чтобы наносить удары ⁷*. Бы­тие как «находиться здесь»—то, что мы находим здесь (Vorhan- densein) . И Бытие как быть здесь (JDa-sein),4To представляет со­бой Бытие человека; последним Хайдеггер с характерным для немецких мыслителей терминологическим произволом заменяет простой и естественный термин «жизнь»; они не доволь$твова-

* Для этого (лат.).

** Прямо (лат.).

*** Косвенно (лат.).

7* См. «Размышления о Дон Кихоте», 1914.

299

лись чувством одипочества, как любое человеческое существо, а превратились, отклонясь от нормы, в «одиноких», «отшельни­ков», «аутистов», превратно используя язык, предназначенный для разговора с ближними, принялись «говорить сами с собой», изобретая непереводимый язык, годный только для собственного употребления⁸*. Согласно Хайдеггеру — эта мысль уже была у Дильтея — философия, начиная с греческой, видела Бытие лишь как «находиться здесь» и Сущее как «то, что имеется».

Хайдеггер разделяет распространенное мнение относительно того, что греки понимали Бытие не иначе, как только «то, что имеется», как то, что человек находит вокруг себя. Но это су­ждение не кажется мне ни удачным, ни справедливым, посколь­ку именно движение мысли, которое они придумали и которое мы называем философствованием, состояло в том, чтобы пе при­нимать как Сущее просто «то, что имеется», а скорее отрицать Бытие-того-что-имеется и таким образом исследовать «то, что

Н ч J Í

действительно имеется»—* ovtmq ov — orjtoQ on* Удивительно в «том, что действительно имеется»—что оно не имеется про­сто, скорее необходимо открыть его сквозь то, что имеется. Поэ­тому в целом следует сказать, что для греков Сущее — это то, что «имеется-за». Поэтому было бы ошибкой a limioe* утверж­дать, что для греков и под их влиянием для всех их последова­телей вплоть до Канта Бытие Сущего состоит лишь в том, что Сущее «имеется» — Vorhandenheit. Это также неверно даже и по отношению к позитивизму, поскольку для него чувственные данные, стало быть «то, что имеется», означают не Сущее или Действительность, по необходимо определить, с какими другими данными оно сосуществует и какие предваряет или за какими следует, в общем, какова закономерность. Вешь—субстанция позитивизма — это закон или «общий факт», который необходи­мо обнаружить за простыми фактами. Это относится к вуль­гарному, тривиальному позитивизму, но в позитивизме Конта, который, как я уже сказал,— великая философия, присутствую­щее в восприятии является и реально только для человека. Стыдно, что никто не считает Копта первым мыслителем, кото­рый обосновал определенно Бытие, Реальное, на его чистом от­ношении к человеку, гораздо глубже и радикальнее, чем Кант. И это, именно это Копт понимал под «позитивностью».

Но ошибка не только в том, чтобы придавать Бытию, следуя греческой традиции, характер «того, что находится здесь», г. е. человек находит его перед собой, что оно присутствует или вахо-

⁸* Я не стану здесь вникать в су ид и ость языка, но хотел бы заметить, что обычно язык обладает одновременно обоими измерениями и всегда сочетает понимание самого себя, возможность понять других и надежду понять их. Отклонение, которое обнаруживает текст, представляет собой атрофию — большую или меньшую — этою второго измерения. Изложение

суждений об этом читатель найдет в моем «Комментарии к„Пнру“ Пла­тона» и в работе «Человек и люди»¹⁰.

• Решительно, тут же (лаг.).

300