Для Ортеги-философа — пожалуй, особенно в период его вы­нужденной эмиграции — этот мир интерпретаций выступает на первый план. В 1940 г. в работе «Идеи и верования» он уже утверждал, что идеи появляются у человека тогда, когда он в силу тех или иных причин теряет верования: идеи — это ум­ственные конструкции, возникающие на месте исчезнувших ве­рований.

Концепция жизни определила для Ортеги и решение других проблем, в том числе и его теорию культуры. Он активно вы­ступал против «культурализма», т. е. против видения культуры как системы идей, существующих вне человека. Он рассматривал культуру как средство, инструмент, помогающий человеку в жизни. Человек часто сравнивается Ортегой с терпящим ко­раблекрушение: для того чтобы спастись, он должен за что- нибудь ухватиться, и он хватается за культуру, ее принципы, ценности, идеи. «Совокупность, система убеждений есть культура в истинном смысле слова»⁶². С этой точки зрения идеи культуры отличаются от идей науки: последние человек знает, в первые он верит, он ими живет. «Культура — это система живых идеи, которыми обладает каждое время. Или лучше: это система идей, которыми время живет»⁶³. Отделяет культуру от науки, согласно Ортеге, и природа их истин: истины пауки анонимны, они су­ществуют объективно, самостоятельно по отношению к человеку; истины культуры имеют смысл, лишь став частью его жизне­деятельности, его жйзнетворчества.

• * *

Разрабатывая идею особой формы бытия — бытия человека, Ортега разделял многие подходы экзистенциально-феноменоло­гической философии, но в одном вопросе пытался занять и от­стоять особую позицию. Для него изначальное понятие — жизнь человека, и он пытался противопоставить ее как понятию «бытие- в-мире» Хайдеггера, так и понятию «создание о...» Гуссерля, подчеркивая, что и в том и в другом случае речь идет о бытии сознания, а не жизни человека в ее целом.

Особенно характерно в этом смысле его двойственное, неод­нозначное отношение к феноменологии. Высоко оценивая идеи Гуссерля главным образом за новый подход к пониманию созна­ния, считая, что феноменология «впервые уточняет, что такое сознание и его составные части»⁶⁴, принимая многие положения Гуссерля, связанные с разработкой идеи интенциональности, он тем не менее отмечал, и во многом справедливо, что реальность мира, к которому обращено это сознание, либо исчезает из ана­лиза, либо конструируется самим сознанием. А для Ортеги это авачило, что, подобно классическому идеализму, феноменология вместо того, чтобы искать реальность, создает ее. Гуссерлевское

62 Ortega у Gasset j. Obras completas. Т. IV. P. 341.

^ю Ibid.

64 Ortega у, Oasst j, Prólogo para alemanes. P* 66.

378

сознание остается для него «чистой гипотезой», «той самой, которую мы унаследовали от Декарта».

В предлагаемых читателю главах-параграфах из работы Ортеги о Лейбнице как раз и раскрывается его полемика с эк­зистенциализмом и феноменологией, попытка выдвинуть и от­стоять собственное понимание основного, исходного феномена в исследовании связи человека и мира. Поэтому он противопо­ставил феноменологии свой тезис: не сознание является исход­ным, первоначальным отношением между так называемым «субъектом» и так называемыми «объектами» (субъект-объектное отношение он отвергал), а человек, существующий в его от­крытости вещам, и вещи в их открытости человеку. Поэтому он предлагал «интегрировать» феноменологический метод поня­тием «жизнь человека». Это давало ему основание утверждать, что он «покинул феноменологию в самый момент ее принятия»⁶⁵.

Тем не менее в 80-е годы исследователи творчества Ортеги попытались—и достаточно плодотворно — рассматривать его идеи путем соотнесения с феноменологией, а его самого как основоположника современной феноменологии в Испании. Именно с этих позиций анализирует идеи Ортеги Хавиер Сан-Мартин, один из наиболее серьезных испанских исследователей феноме­нологии⁶⁶. Считая, что основные темы Ортеги можно понять лишь с позиций феноменологии⁶⁷, он утверждает, что, даже кри­тикуя феноменологический метод, Ортега по существу во многом его сохраняет. X. Сан-Мартин пишет, что Ортега критиковал Гуссерля периода «Логических исследований» и «Идей», не зная позднего Гуссерля, что по существу он выступил с той критикой Гуссерля, которую по отношению к себе провел в дальнейшем и сам Гуссерль⁶⁸. В итоге многие идеи, связанные с понятиями «жизнь человека в мире» Ортеги и «жизненный мир» Гуссерля, имеют много общего.

И это действительно так, если не упускать из вида, что концепция «рациовитализма» ие вмещается полностью в фено­менологию Гуссерля. В связи с вопросом о соотношении этих учений важно подчеркнуть, что Ортега был одним из тех, кто содействовал дальнейшему развитию феноменологии в европей­ской философии после Гуссерля иа пути соединения учения о сознании с учением о бытии, в итоге чего в феноменологию проникает проблематика, связанная с построением индивидуаль­ного существования человека в современном мире.

Отношения Ортеги с европейской философией имели еще один аспект. Мыслитель сумел выразить многие важные идеи и тен­денции ее экзистенциально-феноменологической линии. Однако, поскольку Испания не принадлежала к странам-законодательни-

⁶⁵ См. настоящее издание. С. 296.

⁶⁶ Им опубликована, в частпости, интересная работа «La estructura del método fenomenologico» (Madrid, 1989).

67 San Martin j. Cien años despues. Malaga, 1983.

⁶⁸ Ibid. P. 117,

25^

379

цам философской «моды», его вклад в разработку этих идей часто оставался незамеченным, а сами идеи даже у него на родине связывались с именами немецких философов. Ортега не остался к этому равнодушен. В работе, посвященной творчеству Гёте, соотнося свои идеи с идеями Хайдеггера, он писал: «В замеча­тельной книге Хайдеггера „Бытие и время”, опубликованной в 1927 г*, предлагается сходное определение жизни. Я не берусь определить степень близости между философией Хайдеггера и той, которая вдохновляет мои сочинения, отчасти потому, что труд. Хайдеггера еще не закончен, отчасти потому, что и мои идеи еще не получили адекватного представления в печати. Но я считаю своим долгом заявить, что обязан этому автору очень немногим. Едва ли найдется два или три важных понятия Хайдеггера, которые не существовали бы ранее, иногда на три­надцать лет ранее, в моих книгах. Например, идея жизни как тревоги, заботы, небезопасности... Я очень многим обязан не­мецкой философии и надеюсь, что никто не станет преуменьшать моей очевидной заслуги, когда я поставил одной из основных своих целей обогатить испанское мышление интеллектуальными сокровищами Германии. Но, быть может, я слишком преувели­чил этот момент и слишком замаскировал свои собственные ра­дикальные открытия. Например: ,,Жить безусловно означает иметь дело с миром, обращаться к миру, действовать в нем» заботиться о нем“. Кто это написал? Хайдеггер в 1927 г. или же это было опубликовано под моим именем в газете „Ла Нась- он“ в Буэнос-Айресе в декабре 1924 года?..»⁶⁹ ' * * *

Итак, центром философских исследований Ортеги стало по­нятие «жизнь человека», это попятие прошло процесс станов­ления: от жизни как спонтанного порыва, связанного и с духов­ной, и с биологической (и главным образом биологической) при­родой человека, до жизни как события, драмы, как постоянного взаимодействия человека с миром, постоянной его занятости миром.

В учении Ортеги содержалась серьезная попытка поставить вопрос о взаимодействии человека с миром, при котором мир предстал бы не как объект познавательной деятельности, а как составная часть особого способа бытия—бытия человека. Этот мир включает в себя и мир природный, и мир социокультурный, и мир межличностных; и межиндивидуальньтх отношенией. С этих позиций Ортегой написан ряд работ («Восстание масс» (1929), «Человек и люди» (1927)^ «Дегуманизация искусства» (1925) и др.), в которых‘он попытался проанализировать разные сто­роны этого мира и где ему удалось зафиксировать ряд инте­ресных явлений в социальной и культурной жизни современного

⁶⁹ Цит. по: Проблема единства совроменйого искусства и классическо­го наследия. М., 1988. С. 157—158.

3$0

человека. Но и в этих работах исходным понятием осталась для него жизнь человеческого индивида, существующего в единстве с окружающим его миром. Отсюда он и идет к пониманию при­роды философского знания, к ответу на вопрос, что такое фи­лософия, к определению основной задачи, темы современной фи­лософии.

•Понимание философии у Ортеги претерпело изменения. Одна­ко начиная с 20-х годов он рассматривает философию как глав­ное средство уяснения «человеком своей взаимосвязи с миром. Высоко оценивая значение профессиональной философии, он тем; не: менее считал, что философскую деятельность осуществляет каждый, и задача в том, чтобы делать это осознанно и грамотно. Этим объясняются постоянные выступления Ортеги на строго философские темы в широких аудиториях. Специфика философ­ского знания о мире связывается Ортегой с очень важным для него моментом — обращенностью к миру в его обнаженности: челорек должен пробиться сквозь то наслоение смыслов, кото­рое социум наложил на то или иное явление мира, и, проделав эту трудную работу, встретиться с ним в его изначальности и самостоятельно его осмыслить.

Поскольку же жизнь человека в ее подлинности осуществля­ется в состоянии одиночества, то и подлинная философская деятельность также предполагает состояние одиночества. Именно в одиночестве человек может потребовать от вещей и явлений окружающего мира доказательства их подлинности. В работе «Человек и люди» Ортега писал, что именно это и называется «вычурным,, смешным и смутным» словом «философия». Фило­софия — это уход, погружение в себя и подведение счетов с са­мим собой, причем с той «ужасной обнаженностью», которую человек может позволить себе лишь перед самим собой. Поэтому Ортега считал возможным сказать о философии, что это «если хотите, непристойность»⁷⁰, состоящая в том, чтобы выставлять вещи и себя обнаженными.

Естественно, что такому пониманию философской деятель­ности должно соответствовать представление о философской ис­тине. Традиционно проблема истины философии ставилась как дилемма: «истина — ошибка». Ортега обращает внимание на то, что совершенно упускался из виду другой большой аспект этой проблемы — вопрос истинности, правдивости философа. Правди­вость Ортега понимал как «заботу об истине, томительное желание достигнуть состояния несомненности (достоверности)»⁷*, чисто­сердечности. Он считал, что история философии всегда исследо­валась только с точки зрения истинности или ошибочности ее учений, а было бы интересно создать историю философии с точки зрения оценки большей или меньшей истинности, правдивости самих философов.

⁷⁰ Ortega у Gasset /. El hombre у la gente. Т. I. P. 126—127.

⁷¹ Ortega у Gasset J. Prólogo para alemanes. P. 48,

381