Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
своих Евангелиях.
«Жизнь Плотина» Порфирия как свидетельство очевидна
Второй пример этого литературного приема мы встречаем в древнейшей сохранившейся до наших дней — после Ксенофонтовых «Воспоминаний» о Сократе — биографии философа, написанной его учеником. Философ–неоплатоник Порфирий приблизительно через тридцать лет после смерти своего учителя Плотина, основателя школы неоплатонизма (204–270 годы н. э.), то есть в начале IV века н. э., написал его биогра фию³ . (Этот временной промежуток сопоставим с дистанцией между смертью Иисуса и написанием Евангелия от Марка.) Труд Порфирия построен как введение к отредактированным и изданным им сочинениям Плотина (полное название «О жизни Плоти-
³ Текст «Жизни Плотина» доступен в: P. Henry and H. — R. Schwyzer, eds., Plotini Opera, vol. (Museum Lessianum Series Philosophica 33; Paris: Desclée de Brouwer/Brussels: L'Édition Universelle, 1951) 1–46; английские переводы — в: Plotinus, The Enneads (tr. S. MacKenna; third ed. revised by R. S Page; London: Faber, 1962) 1–20, и M.J.Edwards
Neoplatonic Saints: The Lives of Plotinus and Proclus by Their Students (Translated Texts for Historians 35; Liverpool: Liverpool University Press, 2001). Цитаты приводятся по переводу Эдвардса.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
на и порядке его книг»): этим объясняется особое внимание Порфирия к обстоятельствам написания сочинений Плотина и тем периодам его жизни, в которые они писа лись (см. особенно §§3–6), а также к соб ственной роли ученика, которому учитель доверил редактировать свои труды. Ричард Валантазис указывает, что из биографии остается непонятным, чему же именно Плотин учил своих учеников, и что композиция ее указывает на книги — сочинения Плотина, истолкованные и отредактированные Порфирием³ — как на истинный источник духовного руководства, которого ищет читатель³ .
В последний период жизни Плотина, когда он осел в Риме и написал все дошедшие до нас работы, он основал школу, без со мнения, устроенную по образцу школы Аммония Сакка, его собственного алексан дрийского учителя. Это была группа ег близких друзей и учеников³ , часто с ним
³ О редакторской работе Порфирия см.: D.. O'Meara, Plotinus: An Introduction to the Enneads (Oxford: Clarendon, 1993) 8–10.
³ R. Valantasis, Spiritual Guides of the Thir Century: A Semiotic Study of the Guide–Disciple Relationship in Christianity, Neoplatonism, Hermetism, and Gnosticism (HDR 27; Minneapolis: Fortress, 1991),
глава 3.
³ Об Аммонии Сакке и других лицах, упомянутых в «Жизни Плотина», см. просопографию у: L.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
встречавшихся, бывавших в его доме и присутствовавших на его «собеседованиях» — семинарах, где он развивал свои идеи. Порфирий называет пятнадцать таких учени ков — двенадцать мужчин³ и трех женщин ³ . Мужчины — Амелий Гентилиан Этруск; Павлин, врач из Скифополя; Евстохий, врач из Александрии; Зотик, поэт и литературный критик; аравиец Зет (Заид), врач и политик (Плотин обычно проводил лето на вилле Зета в Кампании, где и умер); Кастрици Фирм, политик; Марцелл, Оронтий³ ¹ и Сабинилл, римские сенаторы; Рогациан, тоже сенатор, отказавшийся от политической карьеры, чтобы вести жизнь философа; Серапион, ритор и финансист из Александрии; и, наконец, сам Порфирий, философ из Тира (§7). Из этих двоих «профессиональными» философами, посвятившими жизнь филосо-
Brisson in L. Brisson, M. — O. Goulet–Cazu, R. Goulet, and D. O'Brien, Porphyre: La Vie de Plotin, vol. 1 (Paris: Vrin, 1982) 55–114.
³ Или одиннадцать, если принять, что Марцелл и Оронтий — два имени одного и того же человека.
³ См. таблицу в: L. Brisson, "Notices sur les Noms Propres," in Brisson, GouletCaze, Goulet, and O'Brien,
Porphyre, 56.
³ ¹ Эдвардс в своем переводе (Neoplatonic Saints, 15) считает Марцелла и Оронтия двумя разными людьми; однако Бриссон, "Notices sur les Noms Propres," in Porphyre, 56, 102, полагает, что Орон-
тий (или Орронтий) — семейное имя Марцелла.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
фии, были только Амелий и Порфирий. Три женщины–ученицы — Гемина, владелица дома, в котором жил Плотин, ее дочь, также по имени Гемина, и Амфиклея, невестк неоплатонического философа Ямвлиха. Все три были «всей душой преданы филосо фии» (§ 9). Эти два списка учеников весьма напоминают Евангелия, в которых также приводится список двенадцати учени ков–мужчин и называются имена трех уче-
ниц–женщин (Мф 26:56, Мк 15:40; 16:1, Лк 8:2–3; 24:10; Ин 19:25). О том, случайна или сознательна такая параллель со стороны Порфирия, мы скажем вкратце.
В большинстве случаев Порфирий не сообщает, как долго эти лица принадлежали к школе Плотина, хотя отмечает, что Павлин, Зотик и Зеф умерли раньше Плотина (и, следовательно, не могли служить источниками сведений для биографии, написанной Порфирием), а Евстохий общался с Плотином только в самом конце его жизни (§7). Однако еще до того, как привести список учеников, возглавляемый Амелием³ ², Порфирий объясняет, что Амелий провел в обществе Плотина двадцать четыре года: он присо единился к группе учеников всего через два года после приезда Плотина в Рим, в 245 году, когда Плотину было тридцать лет (§ 3).
³ ² Об Амелии см. Brisson, "Notices", 65–69.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
По всей видимости, он оставался близок к Плотину до 269 года, предшествовавшего году его смерти³ ³. Таким образом, Порфирий явно дает понять, что Амелий може служить очевидцем, чьи показания объемлют почти весь последний этап жизни Плотина, когда он был руководителем школы. Никаких указаний на то, что какой–либ иной ученик Плотина мог бы выполнять ту же роль, в тексте нет.
Несомненно, Порфирий считает Амелия и себя наиболее видными учениками Плотина — как оно в действительности и было. То, что в списке учеников–мужчин он отводит себе последнее место, связано не со скромностью³ , которой он в своем труде совершенно не проявляет, а с желанием подчеркнуть свое имя. Это позволяет ему завершить список сообщением о том, что именно ему Плотин поручил редактировать свои труды — привилегия, которую Порфирий считает важнейшим «знаком отличия» для ученика. Однако это не подрывает за служенного первого места Амелия, первен-
³ ³ Edwards, Neoplatonic Saints, 7, η. 47.
³ Возможно, впрочем, что Порфирий провел с Плотином меньше времени, чем все остальные. Если это так, понятно, что он не говорит об этом открыто — хотя упоминает, что был с Плотином лишь на протяжении пяти–шести из этих двадцати шести лет.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
ство которого Порфирий подчеркивает и в других местах: говоря о том, что Плотин дал ему прозвище, что Кастриций Фирм не только почитал Плотина, но и был юридическим поверенным Амелия (а также близким другом самого Порфирия: см. §7). Именно Амелий активнее всех защищал взгляды своего учителя письменно (§18). Иногда Порфирий соединяет себя с Амелием, говоря «Амелий и я» (§5) или «мы» (§§10, 16), указывая тем самым, что они делили друг с другом место ближайших учеников Плотина, а также имели на него наибольшее влияние (§§5, 18) Однако при всем этом из тех 26 лет, чт Плотин провел в Риме (244–270 годы), Порфирий может претендовать лишь на пять или шесть лет, проведенных в его обществе (март 262 года — сентябрь 268 года): он познакомился с ним, когда Плотину было уже пятьдесят девять лет — Амелий же провел в его кругу восемнадцать лет (§§4–5).
Автор «Жизни Плотина» не забывае указывать источники своей информации и скрупулезно следит за тем, к какому периоду жизни Плотина относятся те или иные сообщения. Работа начинается рассказом о том, как Амелий, несмотря на нежелание Плотина, сумел сделать его портрет (§1). К этому неожиданному вступлению мы еще вернемся. Однако далее Порфирий перехо-
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
дит к смертельной болезни Плотина и его смерти, в полном соответствии с убеждением платоников, что цель жизни — подготовить душу к посмертному освобождению от тела. Во время смерти Плотина в Кампании, на вилле его покойного ученика Зета, с ним был лишь врач Евстохий. Сам Порфирий, как он открыто признается, в то время находился в Лилибее в Сицилии (свое отсутствие он объясняет в §11), Амелий — в Апамее, Кастриций — в Риме. (Хотел ли он этим пока зать, что они трое и Евстохий — единственные, кто остался из числа двенадцати учеников?) Разумеется, для того, чтобы рассказ Порфирия о последних словах и смерт Плотина был достоверен, необходимо сослаться на очевидца. Вот почему не меньше трех раз в этом коротком рассказе Порфирий упоминает о том, что знает об этом от Евстохия. Однако Евстохий выступает как заслуживающий доверия свидетель лишь в данном случае, поскольку он присоединился к школе Плотина незадолго до его смер-
ти (§7).
Продолжает Порфирий рассказом о молодости Плотина и его обучении у Аммония Сакка, добавляя, что эти сведения исходят от самого Плотина, которому «случалось рассказывать нам [по–видимому, всем ученикам вкупе, включая и Порфирия] об этом
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
в беседах»³ . Однако, переходя к следующему периоду жизни Плотина в Алексан дрии, Порфирий не забывает отметить, что здесь его информация исходит от Амелия, и поясняет по этому поводу, что Амелий присоединился к Плотину через два года после того, как тот покинул Александрию и переехал в Рим, и оставался с ним двадцать четыре года (§3). Безусловно, такое уточнение призвано показать, что с этого момента основным источником–очевидцем информации о жизни Плотина становится Амелий — не считая тех сведений, за достоверность которых Порфирий готов поручиться сам Это единственное упоминание об Амелии как источнике информации — но други Порфирию и не нужны. Порфирий опирается и на собственные воспоминания о Плоти-
не (см. особенно §§3, 11, 13, 15, 18), и н всегда легко различить, где он говорит собственных воспоминаниях, а где — о сведениях, полученных от Амелия. Однак немало приведенных сведений однозначно восходит к Амелию (см. §§1, 3, 8, 9, 10, 11 12, 14)³ .
³ Ср. «мы» в начале §23, по–видимому, относящееся ко всем ученикам вместе, но, возможно, и исключительно к Амелию и Порфирию.
³ P. Сох, Biography in Late Antiquity (Berkeley: University of California Press, 1983) 65, полагает, что Порфириево описание занятий в школе Плотина
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
Роль Амелия как основного очевидца подчеркивается, кроме того, использованием приема inclusio. Амелий появляется, без всяких предисловий, практически в третьей фразе книги. Из всех учеников Плотина он назван по имени и первым, и (не считая самого Порфирия) последним. Как мы увидим в таблице 13, его композиционная роль аналогична роли Петра в Евангелии от Марка³
отчасти восходит к «собранию заметок» Амелия. Она говорит о «конспектах семинаров (scholia)», которые делал Амелий, а затем, переработав их, «составил из этих записей чуть ли не сто книг», которые посвятил своему приемному сыну (§ 3).Однако заметки Амелия, по всей видимости, представляли собой конспекты философских рассуждений: возможно, Порфирий пользовался ими, редактируя труды Плотина, однако едва ли в них содержался какой–либо материал, касающийся жизни учителя. О том, что происходило на семинарах, рассказывается лишь в §§ 13–15: из них §14 может быть основан на заметках Амелия, но может и представлять собой собственные наблюдения Порфирия; §§13 и 15 посвящены личному вкладу Порфирия в эти философские дискуссии. Поскольку в §3 прямо говорится об устных беседах Амелия с Порфирием, естественно предположить, что большая часть вклада Амелия в биографию Плотина носила устный характер. В § 17 Порфирий приводит обширные цитаты из одного трактата Амелия, адресованного Порфирию, в котором тот защищает от критики труды их учителя.
³ Отличия от Маркова Евангелия состоят в том, что Порфирий сам выступает героем своего
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
и Рутилиана в Лукиановой биографии Александра. (Отметим также, что Амелий, как и Петр в синоптических Евангелиях, возглавляет список двенадцати учеников.) Им Амелия появляется в книге тридцать восемь раз — чаще, чем какие–либо иные имена (кроме имени самого Плотина); даже имя самого Порфирия встречается всего два дцать пять раз³ . Амелий не просто занимает в сюжете наиболее видное место после Плотина и самого Порфирия — его образом заканчивается эта история; в последних частях повествования имя Амелия не менее восьми раз идет вслед за именем кого–либо из современников (кроме, опять–таки, Плотина и самого
Порфирия). Как и Рутилиан в Лукиано вом жизнеописании Александра, Амелий в последний раз является на сцену уже после смерти главного героя. Он назван в числе тех, кто спрашивал у оракула Аполлона, куда отправилась душа Плотина (§22). [Полученное прорицание, вместе с подробным истолкованием его Порфирием (§§22–23),
произведения и что в его книге мало безымянных персонажей, тогда как в Евангелии от Марка их много.
³ Edwards, Neoplatonic Saints, xxxvii, ошибается,
утверждая, что «ни одно имя ученика не появляется на страницах "Плотина" так часто, как имя самого Порфирия».
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
составляет последнюю часть «Жизни Плотина», перед приложением (§§ 24–26), в котором Порфирий объясняет порядок расположения «Эннеад» Плотина в отредактированном им собрании.]
Таким образом, inclusio свидетельства очевидца, призванное показать, что Амелий владел непосредственной информацией практически обо всей карьере Плотина, хорошо согласуется с тем, что еще можно извлечь из книги относительно значимости фигуры Амелия как очевидца.
Несмотря на важное место, которое отводит Амелию в своей работе Порфирий мы можем различить и тень соперничества. Порфирий, по–видимому, рассматривает себя как одного из претендентов на наследование учителю. По–видимому, ко времени написания биографии Евстохий уже издал работы Порфирия в своей редакции³ — и именно с мыслью об этом Порфирий, вос хваляя врача Евстохия за то, что тот «занимался только Плотиновыми предметами и вид имел истинного философа», при этом не забывает упомянуть, что он сошелся Плотином лишь в конце его жизни (§7). Однако Амелий, известный философ, бывший учеником Плотина на протяжении двадцати четырех лет, оказался не менее серьезным
³ Brisson, "Notices," 81.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
соперником. Согласно Марку Эдвардсу, «не Порфирия, а Амелия воспринимали ка «преемника» Плотина»³ . Поэтому, отмечая первенство Амелия, Порфирию приходилось балансировать между двумя взаимодополняющими стратегиями: подчеркивать собственную значимость в качестве ученика Плотина — и в то же время избе гать очернения Амелия.
Порфириий подчеркивает собственную роль в этой истории, что выражается и том, как именно он говорит о себе. Он говорит о себе в первом лице, однако, дабы читатели или слушатели не забыли, о ком идет речь, девятнадцать раз пишет «я, Порфи рий», сочетая личное местоимение (egô) с упоминанием собственного имени. Самопревозношение автора проявляется в этой книге и другими способами. Так, на одном семинаре, где Порфирий декламирует сочиненное им стихотворение, Плотин, по свидетельству самого Порфирия, говорит: «Ты проявил себя в равной степени как поэт, философ и иерофант» (§ 15). Порфирий заявляет даже, что однажды пережил мистический опыт соединения с Единым; Плотин, по его словам, в период их общения переживал подобный опыт четырежды (§23).
Особенно подчеркивает Порфирий свою
³ Edwards, Neoplatonic Saints, xxxvi.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
роль в отношении сочинений Плотина. Хотя до знакомства с Порфирием Плотин написал уже двадцать одну книгу, Порфирий отмечает, что стал одним из немногих вла дельцев копий этих книг (§4)³ ¹. Следующие двадцать четыре книги Плотин написал в период, когда Порфирий входил в его круг. Основой для них послужили рассуждения на семинарах, которые Порфирий и Амелий уговорили Плотина записать (§5). Еще де вять книг Плотин написал в последний период своей жизни, после того, как Порфи рий переехал на Сицилию. Первые пять он отослал Порфирию, последние четыре — нет. Порфирий замечает, что первые книги Плотина, написанные в период до знакомства с Порфирием, незрелы, а в последних, написанных после того, как Порфирий уехал на Сицилию, чувствуется, что болезнь подкосила его гений. И только двадцать четыре книги, написанные в период, когда Порфирий был рядом, демонстрируют «силу, достигшую расцвета» (§6)! В это время, получив работы Плотина для редактирования и последующего издания (§7), Порфирий уговорил учителя подробнее изложить свое учение в письменном виде (§18). Забыв о
³ ¹ О значении этого замечания см. Edwards, там же, 8, примечание 54, которое Эдварде заключает словами: «Такое самопревозношение типично [для Порфирия]».
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
своем более раннем утверждении, что Амелий также уговаривал Плотина писать (§5), Порфирий пишет здесь, что он и Амелия побуждал к писанию (§18).
В начале Порфириевой «Жизни Плотина» мы читаем:
Плотин, философ нашего времени, казалось, всегда испытывал стыд от того, что жил в телесном облике, и из–за такого своего настроения всегда избегал рассказывать и о происхождении своем, и о родителях, и о родине. А позировать живописцу или скульптору было для него так противно, что однажды он сказал Амелию, когда тот попросил его дать снять с себя портрет: «Разве мало тебе этого подобия, в которое одела меня природа, что ты еще хочешь сделать подобие подобия и оставить его на долгие годы, словно в нем есть на что глядеть?» Так он и отказался, не пожелав по такой причине сидеть перед художником; но у Амелия был друг Картерий, лучший живописец нашего времени, и Амелий попросил его почаще бывать у них на занятиях (где бывать дозволялось всякому желающему), чтобы внимательно всматриваться и запоминать все самое выразительное, что он видел. И по образу, оставшемуся у него в памяти, Картерий написал изображение Плотина, а сам Амелий внес в него последние поправки для сходства: вот как искусством Картерия создан был очень похожий портрет Плотина без всякого его ведо-
ма. (§1)³ ².
³ ² Перевод из: Edwards, там же, 1–2.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
Главное действующее лицо этой истории — Амелий, однако она складывается не вполне в его пользу. Эдварде называет действия Амелия «глупой идолопоклоннической попыткой украсть черты учителя и запечатлеть их в мертвой материи портрета» ³ ³. Порфирий использует этот случай как иллюстрацию вводной сентенции, что «Плотин как будто стыдился того, что имеет те ло», и поэтому никогда не говорил о своем происхождении и детских годах — темах, с которых обычно начинаются биографии Однако, по замечанию Эдвардса, эта история намекает также на то, что Порфирий намерен представить читателям более верный портрет Плотина, чем сделанный Амелием против воли учителя. По Эдвардсу, это намек и на противопоставление Амелиевых конспектов, не авторизованных Плотином, его собственному изданию работ Плотина, сделать которое поручил ему сам учитель
(§§3, 7)³ .
³ ³ Edwards, Neoplatonic Saints, xxxvi. Co
Biography, 108–111, дает совершенно иную интерпретацию этого рассказа — по его мнению, Порфирий «очевидно, доволен» существованием портрета.
³ M.J.Edwards, "A Portrait of Plotinus," Classical Quarterly 43 (1993) 480–490, особ. 489–490. В отли-
чие от Эдвардса, я не считаю, что в упоминаниях об Амелиевых записях лекций Плотина в §§ 19–20
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
Если история о портрете, помещенная в начале книги, содержит в себе имплицит ную критику Амелия, то упоминания Амелия в последней части (§20) и первой части (§21) — одни из последних упоминани Амелия в книге — единственные во все книге, носят откровенно негативный характер. Здесь Порфирий цитирует и обсуждает критические замечания Лонгина в адрес оригинальных философских сочинений Амелия, не забывая добавить, что его собственные работы такой критики не вызвали: «Он справедливо отмечает, что Амелиевой обстоятельности я старался избегать, считая ее недостойной философа, и когда писал, то всеми силами следовал Плотину» (§21). [После этой ссылки на Амелия мы встречаем лишь одно упоминание о нем — там, где говорится, что он в числе прочих вопроси оракул Аполлона о судьбе Плотина после смерти последнего (§21).] Здесь Порфирий претендует на звание не только доверенного ученика, которому Плотин завещал издание своих работ, но и продолжателя Плотина в своих собственных философских сочинениях. По–видимому, признавая значение Амелия как очевидца внешних фактов жизни Плотина, Порфирий в то же время подразумевает, что Амелий не понимал своего
заключена критика; напротив, в конечном счете Порфирий защищает Амелия от критики Лонгина.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
учителя по–настоящему — в отличие от самого Порфирия, который испытал тот же мистический опыт соединения с Единым что и сам Плотин, и стал истинным продолжателем его философии.
Все это очень напоминает роли Петра и Любимого Ученика в Евангелии от Иоанна. И Любимый Ученик, и Порфирий изображают себя более глубоко вникшими в суть учения их учителей, чем «общепризнанные» главные ученики и свидетели — соответ ственно, Петр и Амелий. Оба пишут, что учителя поручили им распоряжаться после своей смерти их наследством: Порфирию — как редактору и издателю сочинений Плотина, Любимому Ученику — как свидетелю, который должен изложить учение Иисуса письменно. Возможно даже, что, как в Еванге лии от Иоанна, inclusio Петра обрамлено другим inclusio, относящимся к Любимому Ученику, — так и в «Жизни Плотина» Пор фирий обрамляет inclusio, указывающее на важную роль Амелия, упоминаниями о самом себе. Последнее «я, Порфирий» появляется у него в §23 в связи с тем, что он, как и Плотин, переживал опыт соединения с Единым. Это единственное появление его имени вслед за последним упоминанием имени Амелия в §22, и связано оно с истолкованием Аполлонова прорицания, полу-
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
ченного Амелием. Амелий получил прорицание — но только Порфирий правильно его понял! Однако, что касается первого упоминания имени Порфирия, идущего перед именем Амелия — за таковое приходится признать имя автора на титульном листе. Возможно, так оно и есть, однако это требует проверки. Практика помещения заглавия книги в начале свитка — достаточно позд нее изобретение³ .
Марк Эдварде полагает, что «Жизн Плотина» «задумана как языческое евангелие, в герое которого, как в Христе Четвертого Евангелия, обитает божество»³ . Иными словами, Порфирий, примерно в одно время с «Жизнью Плотина» написавший пятнадцать книг «Против христиан», сознательно изобразил Плотина как языческую альтернативу воплощенному богу христианства. Его Плотин — не просто богоподобный философ, но бог, обитавший во плоти среди людей, подобно Христу у Иоанна³ . Христи-
|
|
|
³ |
J. P. Small, Wax Tablets of the Mind: Cognitive |
|
Studies of Memory and Literacy in Classical Antiquity |
||
(New York: Routledge, 1997) 34. |
||
³ |
Edwards, Neoplatonic Saints, xxxv; подробнее: |
|
M.J. Edwards, "Birth, Death, and Divinity in Porphyry's Life of Plotinus," в T. Haag and P.Rousseau, eds., Greek Biography and Panegyric in Late Antiquity (Berkeley: University of California Press, 2000) 52–71.
³ Edwards, "Birth," 52–53, спорит здесь с Cox,
Biography, 52, который видит в «Жизни Плотина»
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
анство, с которым он борется, становилось все более серьезным противником для такой философии, в какую Порфирий (даже более, чем сам Плотин) старался превратить платонизм. Еще одна книга того же времени, написанная Соссианом Гиероклом, противопоставляла деяниям Иисуса Христа деяния Аполлония Тианского и вызвала ответ со стороны христианского богослова и историка Евсевия Кесарийского³ . Товарищ Порфирия по философским занятиям Амелий восторженно отзывался о прологе Евангелию от Иоанна, видимо, давая ему неоплатоническую интерпретацию (Евсе-
вий, Praeparatio Evangelica, 11.19.1; Авгу стин, Civitas Dei 10.29). Порфирий вряд ли был с ним согласен — однако не мог н знать Евангелия; к тому же он писал в т время, когда «стало как никогда модно подавать жизнеописания мыслителей в апологетических или полемических тонах»³ .
Вполне возможно, что указанные нами
тот тип биографии, в которой философ изображается богоподобным человеком, а не (как в других случаях) сыном бога.
³ Edwards, Neoplatonic Saints, xxxiv.
³ Edwards, Neoplatonic Saints, xxxiv. С другой стороны, G. Clark, "Philosophie Lives and th Philosophic Life: Porphyry and Iamblichus," в H/tag and Rousseau, eds., Greek Biography, 42–43, выражает скепсис относительно важности христианства для Порфирия.