Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
его свидетельства перед свидетельством Петра могло быть сделано лишь в самом конце Евангелия, после загадочного фи нального речения Иисуса, не понятого никем из учеников.
Аутентичное или псевдоэпиграфическое?
Второй вопрос, который мы до сих пор откладывали: справедливо ли заявление Евангелия о том, что его автор — Любимый Ученик?¹ ³ В самом ли деле этот человек написал Евангелие — или его написал о имени Любимого Ученика кто–то другой быть может, полностью выдумав фигуру Любимого Ученика, чтобы скрыть свое авторство?¹ ³¹ Ответить на этот вопрос нелегко. До сих пор все наши аргументы указывали лишь на то, что Любимый Ученик изображается в Евангелии как его автор и основ-
¹ ³ J.Ashton, Understanding the Fourth Gospel
(Oxford: Clarendon, 1991) 437–439, на основе 1:14 по-
лагает, что Евангелие подписано псевдонимом, а также, что изначально оно не приписывалось Любимому Ученику.
¹ ³¹ T.Thatcher, "The Legend of the Beloved Disciple," in R.T.Fortna and T.Thatcher, eds., Jesus in Johannine Tradition (Louisville: Westminster John Knox, 2001) 91–99, объясняя, почему Четвертое Евангелие было атрибутировано Любимому Ученику, использует антропологическую категорию «легендарного рассказчика».
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
ной свидетель, что Евангелие делает историографическое утверждение о его присутствии на месте событий и богословско утверждение о его способности понять глубинный смысл происшедшего. Но так ли было на самом деле — совсем иной вопрос Лживые притязания на свидетельство, призванные подкрепить утверждения историка, в античной историографии, без сомнения, встречались. Иные из–за этого даже всех историков считали лжецами — но это мнение опровергали более добросовестные историки и такие критики, как Лукиан, которы стремился защитить серьезную историю, отделив ее от литературных упражнений тех историков, которые риторические приемы убеждения читателей ставили выше исторической истины¹ ³². Как же определить положение Евангелия от Иоанна в координатах (говоря словами Самуэля Бирскога) «оси литературы и оси реальности»¹ ³³?
Отчасти решение этого вопроса может зависеть от того, считаем ли мы содержание Евангелия исторически достоверным со гласно принципам историографии того времени. Однако есть один очень сильный аргумент в пользу аутентичности авторства Евангелия, к которому мы можем обратиться лишь сейчас, на финальной стадии наше-
¹ ³² Byrskog, Story as History, 119–223.
¹ ³³ Byrskog, Story as History, 214.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
го рассуждения. Если, как мы показали предыдущем разделе, Любимый Ученик изображается в Евангелии как фигура малоизвестная, не присутствующая в други евангельских традициях, от которой не ждут притязаний на значительное свидетельство событий евангельской истории, как человек, которому приходится постепенно и искусно завоевывать себе место в сознании читателя и создавать доверие к себе, так что лишь в самом конце Евангелия он позволяет себе открыть свое авторство — спрашивается, с какой стати псевдоэпиграфический автор выбрал такого человека себе в псевдони мы? Почему, как авторы других псевдоэпиграфических евангелий, не приписал свой труд какомулибо хорошо известному ученику — Филиппу, Петру или Фоме? К чему так затруднять себе задачу? Более того: если автор хотел придать своей книге «рекомендацию» самого Иисуса — почему было не сделать это прямо и открыто, а не с помо щью сложного и изобретательного истолкования туманного речения, которое, на первый взгляд, не имеет к книге никакого отношения (21:22–24)? Для реального ученика, задавшегося дерзкой целью принести свидетельство, в некоторых отношениях превосходящее свидетельство Петра, то сочетание скромности и дерзости, которое мы ви-
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
дим в евангельском изображении Любимого Ученика — великолепная стратегия. Но трудно поверить, что псевдоэпиграфический автор стал бы изобретать персонаж притязания которого на свидетельство требуют таких ухищрений.
Свидетель как историк
По крайней мере в одном отношении Евангелие от Иоанна походит на образцы античной историографии больше, чем синоптические Евангелия. Все ученые, независимо от их мнений касательно редактор ской работы евангелистов–синоптиков и исторической достоверности Евангелия от Иоанна, согласны, что последнее представляет собой намного более пространную и подробную версию истории Иисуса. Авторы синоптических Евангелий соединяют сведения своих источников в единое целое и обрабатывают таким образом, чтобы создать из них жизнеописание (bios) Иисуса; однако их текст остается близок к тому, как очевидцы рассказывали свои истории и передавали речения Иисуса. Их Евангелия представляют собой сборники таких историй и изречений — разумеется, специально отобранные, составленные, отредактированные и адаптированные, однако почти лишенные самостоятельных интерпретативных ком-
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
ментариев и дополнений. Форма и характер источников сохраняется у синоптиков в гораздо большей степени, чем у большинства греко–римских историков. Последние, как правило, создавали на основе своих источников связное литературное повествование с ярко выраженным элементом собственного отношения историка к описываемым событиям и собственного истолкования этих событий¹ ³ . Поэтому, например, Евангелие от Марка представлялось Папию не законченным историческим сочинением, а заметками историка, который записал информацию очевидца (в данном случае Петра), однако не оформил ее в связное литературное повествование. В случае Марка, как мы видели, Папий одобрял такой подход, по скольку сам Марк очевидцем не был и не имел возможности написать полноценную историю Иисуса (см. главу 9).
При этом Папий имел в виду, прежд всего (хотя и не только) хронологический порядок событий, и мы предположили, что он ставил выше в этом отношении Еванге лие от Иоанна, большая хронологическая точность которого была связана, по его мнению, с тем, что это Евангелие написал очевидец. Однако противопоставление Марка (и синоптиков в целом) и Иоанна не исчер-
¹ ³ Cm. Byrskog, Story as History, 254–265.
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
пывается хронологией. Более тщательный отбор событий, более связное повествование с более ярко выраженным сюжетом развернутые монологи и диалоги — все эти отличительные черты Евангелия от Иоанна, в сравнении с синоптиками, предоставляют автору возможность дать более полную интерпретацию Иисуса и его истории таким же образом, как сходные черты греко–римских исторических трудов позволяли историкам выразить собственное понимание описываемых событий и превращали их труды нечто большее, чем просто собрания рас сказов очевидцев. Однако в случае Евангелия от Иоанна такие черты связаны с тем что оно полностью основано на свидетельстве очевидца–автора. В этом случае весь историографический процесс — восприятие событий очевидцем и участником, опрос других очевидцев, редакторская и писательская работа, ведущая к созданию связного и риторически убедительного повествования, — был проведен одним очевидцем чья интерпретация событий, разумеется, играла роль на каждой стадии, так сказать, накапливаясь, так что оконченное Евангелие явило высочайшую степень рефлексии и интерпретации. В контексте, где наиболее высоко ценимой формой свидетельства об Иисусе были прямые сообщения очевидцев,
Р. Бокэм |
Иисус глазами очевидцев Первые дни… |
такая степень интерпретации оправдана тем, что перед нами — свидетельство очевидца. В случае других Евангелий важно отметить, что форма свидетельства очевидцев
вЕвангелиях сохранена. Более рефлексивное и интерпретативное Евангелие от Иоанна, однако, не противостоит принципу свидетельства — оно представляет собой изложение понимания одним из очевидцев того, что он и другие очевидцы видели. Автор ская интерпретация освящена тем, что сам автор — свидетель. Таким образом, хот ученые часто полагают, что это Евангелие не могло быть написано очевидцем, поскольку
внем, в отличие от синоптических, речения и деяния Иисуса активно интерпретируются — на самом деле такая высокая степень интерпретативности связана именно с тем, что это Евангелие, единственное из канонических, подписано именем свидетеля.