Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

Характер апостола Петра у Марка

Мы описали роль Петра в повествовании Марка: но что сказать о его характере? Рука об руку со склонностью ученых видеть евангельском Петре только «типичного ученика» идет другая тенденция: восприни мать его характер, изображенный в этом Евангелии, как «типичный характер ученика». Например, Клифтон Блэк пишет: «Смесь привлекательных и непривлекательных черт Петра не принадлежит ему одному — она воплощает в себе добродетели и слабости Двенадцати» ³³. Мы уже видели, что Петр — отнюдь не только «типичный ученик»: он — личность, пусть и изображенная на фоне коллектива учеников и в связи с ним. Здесь мы следуем выводам Тимоти Виарды. Однако Виарда указывает не только на индивидуальную роль Петра в повествовании (в этом Петр не уникален — индивидуальные роли и у Вартимея, Пилата и многих других), но и на то, что Петр обладает индивидуальным характером ³ .

Виарда верно отмечает, что возражения,

³³ С. С. Black, Mark: Images of an Apostol Interpreter (second edition; Minneapolis: Fortress, 2001) 205.

³ Сам Виарда не делает различий между ролью и характером: он пользуется термином «индивидуальность», охватывающим оба эти понятия.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

связанные как с социологической картиной античного средиземноморского общества, ориентированного на коллектив, так и с литературоведческим мнением, что античная литература знала лишь типы, но не индивидуальные характеры, несостоятельны ³ . На первое возражение необходимо ответить, что, во–первых, в эллинистическом мире существовало намного более четкое пред ставление о личности, чем допускают стандартные социологические схемы «коллективно ориентированного» средиземноморского общества ³ ; но, даже независимо от

³ Wiarda, "Peter," 22–25.

³ G.W. Burnett, Paul and the Salvation of th Individual (Biblical Interpretation Series 57; Leiden: Brill, 2001) Part 1; F.W.Burnett, "Characterization and Reader Construction of Characters in the Gospels," Semeia 63 (1993) 11–12 (evidence from Greek and Roman portraiture). В дополнение к этому, Louise Lawrence, An Ethnography of the Gospel of Matthew: A Critical Assessment of the Use of the Honour and Shame Model in New Testament Studies (WUNT 2/165; Tübingen: Mohr, 2003), глава 7, делает важное кри-

тическое замечание, убедительно подтверждаемое социологической литературой, об использовании понятий индивидуализма и коллективизма Брюсом Малина и его школой средиземноморской антропологии. Она делает вывод: «Антропология подтверждает значимость индивидуалистических черт даже в изначально коллективистских культурах. Как в греко–римском, так и в иудейском мире мы отмечаем и коллективистские, и индивидуалистические черты… Люди, населяющие мир

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

этого, «коллективно–ориентированное» общество предполагает лишь, что индивидуум понимает себя и воспринимается другими как член определенной группы (и нескольких групп) — как «диадическая» или, точнее, «полиадическая» ³ и «укорененная в обществе» личность ³ . Мы уже показали, что Петр у Марка предстает как индивидуальная личность, однако личность, тесно связанная с группой апостолов. Это, разумеется, предполагает, что он разделяет некоторые общие характеристики, атрибутируемые Марком апостолам в целом (верность и неверность, понимание и непонимание) ³ — однако не исключает и других ха-

Матфея, бесспорно, озабочены коллективной групповой идентичностью и своими взаимоотношениями с ней — однако не отрицают они и важности индивидуалистического самопонимания»

(258–259).

³	Этот термин вместо «диадического» ис-
пользует Lawrence, An Ethnography, 249.
³	B.J. Malina, The SocialWorld of Jesus and the

Gospels (New York: Routledge, 1996) 37–44. Отме-

тим также литературоведческую работу D. McCracken, "Character in the Boundary: Bakhtin's Interdividuality in Biblical Narratives," Semeia 63 (1993) 29–42, автор которой пишет: «Характер, замкнутый в себе, не отвечает библейскому характеру, который представляет собой интер–дивидуаль- ность того же типа, что и описанная Бахтиным»

(29).

³ Wiarda, "Peter," 32–33.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

рактеристик, выделяющих его из группы как отдельную личность .

Что же касается склонности античной литературы изображать «типы» — ее легко преувеличить. Разумеется, у древних не было нашего современного представления об уникальности и психологической сложности личности — это отчасти связано с тем, что характеры в древности изображались не столько через психологическую интроспекцию, сколько через действия ¹. Кристофер Пеллинг пишет о греческой драме:

Драматурги придают своим героям набор естественно сочетающихся черт, не стремясь к уникальным или парадоксальным комбинациям: в этом смысле они далеко отстоят от того, что мы привыкли встречать в современной литературе. Но это само по себе еще не превращает характеры в «типы»:

Так же, как не исключает того, что, отрекаясь от Иисуса, Петр действует исключительно в собственных личных интересах: см. Malina, The Social World, 38: «Поведение, свидетельствующее об индивидуалистическом эгоизме, отмечается, однако подвергается моральному осуждению и тем или иным образом карается».

¹ Cf. R.A.Burridge, What Are the Gospels* (SNTSMS 70; Cambridge: Cambridge University Press, 1992) 121; S. Halliwell, "Traditional Greek Conceptions o Character," in С. B. R. Pelling, ed., Charactenzation and Individuality in Greek Literature (Oxford: Clarendon, 1990) 56–59; Burnett, "Characterization," 11, 15–16.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

энергичный ум Эдипа в «Эдипе–царе» естественно сочетается с другими чертами его характера, так же, как у Аякса — строгая приверженность гомеровской этике, доведенной до ригоризма, у Антигоны — фанатичная суровость к сестре. Все они не сводятся к единому типу «софокловского героя»: в каждом случае новая черта гармонично сочетается со старыми. Перед нами не уникальный характер–микст, а нечто такое, к повторению чего в реальном человеке или в другом сценическом персонаже мы вполне готовы: однако в каждом случае перед нами — личность, воспринятая и понятая как самостоятельный характер, обладающий собственной, отличной от других индивидуальностью

².

Кроме того, важно понимать, что описание характера у древних авторов може «колебаться между типом и индивидуальностью» ³, даже если речь идет об одном и том же герое. Фред Бернетт отмечает, что поэтому

представляется разумным понимать характер, по крайней мере, в любом библейском тексте, как континуум. Для таких повество-

² C. B. R. Pelling, "Conclusion," in Pelling, ed.,

Characterization, 254–55; см. также Burnett "Characterization," 12–13.

³ Burnett, "Characterization," 15. Сам Барнетт применяет этот тезис к характеру Петра в Евангелии от Матфея.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

ваний, как евангельские, это означает, что не следует воспринимать характер героев как преимущественно типический — вместо этого стоит следить за степенью характеризации .

Вот почему вполне правомерно утверждение, что Петр в Евангелии от Марка — не просто «типичный ученик», но и индивидуальный персонаж, чей характер показан нам наиболее полно, не считая характера самого Иисуса .

Характеризация Петра у Марка, как и следовало ожидать, достигается не путем прямого описания его характера, а путем изображения его слов и действий. Петр —

Burnett, "Characterization," 15; см. также 18–19.

Отметим также аргумент Lawrence, An Ethnography, 246–48, показывающего, что в Мф 16:13–26 Петр, изображаемый Матфеем, охарактеризован именно как личность: «Петр выделен как самостоятельный персонаж, обладающий индивидуальными чертами: этим он отличается от других учеников». Это относится прежде всего к стихам 17–19, не имеющим параллелей у Марка; однако на этом примере мы видим, что ученый, хорошо знающий социологическую литературу об индивидуалистических и коллективистских культурах, не затрудняется обнаружить в изображении Петра у другого евангелиста сильные индивидуальные черты. Этот аргумент как минимум открывает нам возможность такой же индивидуализации Петра у Марка.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

человек инициативный (1:36?) и самоуверенный, говорит, когда другие молчат (8:29, 32; 10:28), иногда проницателен (8:29), порой чересчур импульсивен (8:32; 9:5, 6). Однако даже в последних случаях, не понимая Иисуса, Петр демонстрирует любовь к нему и желает добра. Он самоуверенно полагает, что в энтузиастической верности Иисусу ему нет равных (14:29–31). И действительно, в верности Иисусу он демонстрирует больше мужества, чем остальные (14:50, 54), однако дальше его верность вступает в притиворечие со страхом. Испугавшись за себя, он не просто оставляет Иисуса, как другие, но и открыто отрекается от него (14:68–71). Однако верность и любовь к Иисусу одерживают в нем верх и заставляют горько сожалеть о случившемся (14:72) . Этот момент самопознания, когда иллюзорная самоуверенность Петра разлетается в прах, ясно показывает, что Петр — не статический характер, что его психологический портрет подвергается глубоким внутренним переменам, вызванным тяжким опытом и ведущим к новому представлению о себе.

О проблеме перевода стиха 72 см.: Brown, The Death of the Messiah, vol. 2, 609–610. Нет сомнения,

что Петр рыдал: но значение предыдущего слова (epibalôn), по–видимому, невозможно установить точно. Однако, по всей видимости, оно должно подчеркивать горе и раскаяние Петра.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

Некоторые ученые полагают, что изображение Петра у Марка, с его яркими негативными чертами, полемично по отношению к Петру ; по той же причине полемичным считают и изображение Двенадцати (или учеников в целом) . Ошибочность этой теории подтверждается заботой Марка о том, чтобы поддержать в своих читателях или слушателях симпатию к Петру. В своем рассказе о Петре он определенно не скрывает негативных моментов: предполагается, что слушатели и читатели будут разочарова-

T.V.Smith, Petrine Controversies in Earl Christianity (WUNT 2/15; Tübingen: Mohr, 1985) 187–190, обсуждает аргументы более ранних исследователей, высказывавших эту точку зрения, и заключает: «Возможно, анти–петровскую позицию действительно следует рассматривать как

полемику с Петром».

См., например, Т. J. Weeden, "The Heresy That Necessitated Mark's Gospel,"ZNW 59 (1968) 145–158;

он же, Mark: Traditions in Conflict (Philadelphia Fortress, 1971); W.Kelber, Mark's Story of Jesu (Philadelphia: Fortress, 1979); idem, The Oral and the Written Gospel: The Hermeneutics of Speaking and Writing in the Synoptic Tradition, Mark, Paul and

^(Philadelphia: Fortress, 1983). Критику этой гипотезы см. у: Ε. Best, "The Role of the Disciples in Mark," NTS 23 (1976–77) 377–401; R. C. Tannehill, "Th Disciples in Mark: The Function of a Narrative Role," JR 57 (1957) 386–405; Τ. E. Boomershine, "Peter's Denial as Polemic or Confession: The Implications of Media Criticism for Biblical Hermeneutics," Semeia 39 (1987) 47–68.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

ны и недовольны поведением Петра как в тех двух случаях, когда он заслуживает от Иисуса суровую отповедь (8:33; 14:37–38), так и тогда, когда он заявляет, что не имеет с Иисусом ничего общего, и даже клянется в этом (14:66–72). Сами по себе эти сцены могли бы отдалить читателей и слушателей от Петра, заставить их не сопереживать ему. Однако, как отмечает Томас Бумершайн, Марк прилагает особые усилия, чтобы со хранить и восстановить их симпатии к Петру. В случае, когда Петр неверно понимает мессианство Иисуса (8:32) и слышит от него суровый ответ (8:33), непосредственно перед этим он исповедует Иисуса Мессией (8:29) — из чего читатели и слушатели делают вывод, что Петр хочет добра, а ошибается лишь из–за горячности, «не подумав» Более того: вскоре после этой серьезной ошибки Петра рассказ о Преображени вновь напоминает о нем читателям и слушателям и пробуждает к нему симпатию. Петр делает неуместное предложение построить хижины для Иисуса и его небесных гостей — и Марк тут же поясняет: «Ибо не знал он что сказать, потому что они были в страхе» (Мк 9:6). Такое проникновение в мысли и чувства Петра «предлагает нам отожде ствить себя с Петром, чьи чувства изображе-

Cm. Smith, A Lion, 67.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

ны как естественные для любого, оказавшегося в такой компании» .

Подобные же симпатизирующие ноты объяснения и оправдания звучат у Марка в рассказе о том, как Петр и другие ученики засыпают в Гефсимании. Прежде всего, сам Иисус говорит: «Дух бодр, плоть же немощна» (14:38), подразумевая, что намерения у них были благие. Далее и сам автор замечает: «Глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать» (14:40). Бумершайн предполагает, что первая часть этой фразы могла напоминать читателям и слушателям об обильной и щедро сдобренной вином, по обычаю, пасхальной трапезе, и продолжает:

Описание их неспособности что–то сказать «изнутри» конкретизирует охвативший их стыд. Что может сказать тот, кто покинул любимого друга в час величайшей нужды — пусть даже и был не в силах ему помочь? Комментарии рассказчика объясняют ситуацию, в которой оказались ученики, и их чувства. Эти комментарии ни в коем случае не оправдывают учеников, не преуменьшают их слабость. Однако их нарративная функция — в том, чтобы помочь слушателям понять их неспособность к бодрствованию и ей посочувствовать. Таким образом, этот эпизод дает слушателям возможность отождествить себя с героями и предотвращает негативное отношение или отчуждение от них ¹.

Boomershine, "Peter's Denial," 57.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

Что же касается рассказа об отречении Петра, представляющего собой кульминационную точку отчуждения от Петра читателей и слушателей — он заканчивается тем, что Бумершайн называет «самым ярким и пронзительным описанием душевной жизни во всей книге» ². Вместе с Петром читатели и слушатели внезапно понимают, что он наделал, переживают его стыд и скорбь. Они чувствуют, что зрелище собственного падения потрясло Петра и преобразило его душу.

Таким образом, в целом, со всеми нюансами характеризация Петра побуждает читателей и слушателей симпатизировать ему и отождествлять себя с ним ³, поощряя его индивидуализацию и выделение из массы учеников.

Отличительная черта такой характеризации Петра — та, что она остается неизменной во всех четырех канонических Евангелиях. Связанный с Петром, но не параллель ный Марку материал других Евангелий демонстрирует те же черты Петра: порыви стость, самоуверенность, открытость, глубокую преданность Иисусу (Мф 14: 28–33, Лк

5:8; 22:33, Ин 6:68–69; 13:6–10; 20:2–10

¹ Boomershine, "Peter's Denial," 58.² Boomershine, "Peter's Denial," 58.³ Wiarda, "Peter," 36.

Р. Бокэм Иисус глазами очевидцев Первые дни…

21:7, 15–19). Следует ли объяснить это тем, что в различных традициях независимо друг от друга сохранился образ реального Петра? Или влиянием портрета Петра у Марка на остальные Евангелия? Или же определенным стереотипным представлением о Петре, возникшем в раннехристианском движении и повлиявшем на все предания? Уче ные–новозаветники до сих пор не касались этого вопроса, который, безусловно, заслуживает рассмотрения и обсуждения — но не в этой книге.

Уже довольно долго идут споры о том, может ли Марков нелицеприятный портрет Петра как неразумного и самонадеянного ученика, не понимающего Иисуса и отрекающегося от него, вытекать из самохарактеристик самого Петра . С одной стороны можно сказать, что никто в древней церкви, кроме самого Петра, не осмелился, да и не захотел бы описывать слабости и падения всеми почитаемого апостола с такой беспощадной ясностью, какая отражена у Марка. С другой стороны, Фема Перкинс считает, что «нелицеприятные подробности, свя-

Например, Black, Mark, 204–205.

Например, W. Schadewaldt, in M. Henge

Studies in the Gospel of Mark (tr. J. Bowden; London: SCM, 1985) 104–106; Brown, The Death of the Messiah, vol. 2, 615; C. Blomberg, Jesus and the Gospel (Leicester: InterVarsity, 1997) 124.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

занные с именем Петра у Марка, едва ли могли основываться на свидетельстве самого Петра» , а Джоэл Маркус развивает эту мысль, указывая, что, поскольку Петр древней церкви участвовал в некоторых жарких спорах, он «едва ли стал бы… ослаблять свои позиции, рассказывая о себе то что выставляло его в дурном свете» .

Здесь можно сделать три замечания Во–первых, несмотря на многочисленные попытки ученых изобразить Петра «неоднозначной» фигурой в древней церкви, действительность этого не подтверждает Единственный случай осуждения действий Петра у Павла мы находим в Гал 2:11–14. В других местах Павел говорит о Петре исключительно с уважением. 1 Кор 11:12 не имеет

	Perkins, Peter, 53.
	J.Marcus, Mark 1–8 (AB 27; New Yo
Doubleday, 1999) 24.
	Под «неоднозначной фигурой» я имею в виду

человека, которого одни поддерживают, а другие ему противостоят, под «действительностью» — свидетельства I века н.э. Smith, Petrin Controversies, исследует образ Петра в христианской, в том числе гностической литературе вплоть до III столетия — и приходит к выводу, что споры возникают скорее между различными про-Петровскими группами, чем между группами защитников и противников Петра (212). Четкую анти–Петровскую позицию он находит лишь в некоторых гностических произведениях — Евангелии Марии и Евангелии Фомы.

Р. Бокэм Иисус глазами очевидцев Первые дни…

отношения к спорам с участием Петра — здесь говорится лишь о том, что одна и фракций верующих, желая поднять свой социальный престиж в Коринфской церкви начала называть своим покровителем наиболее «респектабельного», по их мнению, апостола. Похоже, что фигура Петра пользовалась уважением во всех течениях раннехристианского движения. Во–вторых, если история отречения Петра имеет под собой историческую основу , только Петр мог рассказать ее и ввести в повествование о Страстях . Наконец, в–третьих, перед нами редкий случай эпизода, имеющего параллели во всех четырех канонических Евангелиях, — что заставляет думать, что ни авторы, ни читатели не усматривали в этом рассказе исключительно дискредитацию и очернение Петра.

Вообще дискуссия о том, мог ли рассказать эту историю сам Петр, слишком сосредоточена на ее чисто негативной стороне, на изображении слабости Петра, без внима-

Brown, The Death of the Messiah, vol. 614–621, дает полезный обзор дебатов об историчности этого рассказа. В пользу его историчности высказывается также J.P.Meier, Л Marginal Jew, vol. 3: Companions and Competitors (New York: Doubleday, 2001) 242–244.

Предположение Brown, The Death of th Messiah, vol. 2, 615, что «об этом могли узнать и рассказать другие», крайне маловероятно.

Р. Бокэм

Иисус глазами очевидцев Первые дни…

ния к преображающему характеру этого опыта и к его следствию — самопознанию Петра, необходимому для его будущего ученичества. Поскольку все читатели и слушатели Евангелия от Марка знали, что за этим падением последовало восстановление, на что указывает и сам Марк (16:7), горькое раскаяние Петра в 14:72 понималось не в чисто негативном смысле, но как очищение Петра от ложной самонадеянности, приуготовляющее путь к более правильной вере в Иисуса распятого и воскресшего. В этом смысле необходимо согласиться с бумершайновским определением истории Петра как «исповедания» — это следующий шаг на пути к преображению, начатому исповеданием веры в 8:29. Только оказавшис плохим учеником, Петр смог понять, почему Мессия должен был пройти свой путь через крестные муки и смерть. В более широком контексте историю отречения Петра можно сравнить с открытым признанием Павла в том, что он преследовал церковь, прежде чем сам был призван в апостолы Христовы

(Гал 1:13; 1 Кор 15:9; ср. 1 Тим 1:12–14). В

контексте рассказа о призвании Павла этот эпизод свидетельствует о силе благодати Божьей (1 Кор 15:9–10). Вот почему нетрудно представить себе, что Петр сам рассказывал историю о своем падении — видимо