Западных источников

Попытка все объяснить с помощью этих двух завоеваний — араб­ского нашествия VII и последующих веков и турецкого, относящегося к XI веку и следующим, — это упрощение необходимое и дозволенное, но все же упрощение. Дромадерам не нужно было дожидаться араб­ских походов, чтобы попасть в Северную Африку и в Сахару. Точно так же верблюды появились в Анатолии еще до первых побед Сельджу-кидов. Но в общих чертах схема верна. Средиземноморье, расположенное на стыке жарких и холодных пустынь, в своей совокупности рассекающих континентальную массу Старого Света, сталкивается с проникновением в свои пределы образа жизни, естественного для кочевников Азии.

114Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

Во всяком случае, это богатое наследие прошлого в XVI веке допол­няет картину полуостровной жизни Средиземноморья — Балкан, Ана­толии, Северной Африки, — где система сезонных перегонов скота в том виде, как их рисуют наши западные источники, была нарушена, от­теснена на окраины или подверглась значительным изменениям. Это важное уточнение помогает понять характер некоторых горных «ос­тровков», независимых, но отгородившихся от внешнего мира и вызы­вающих его опасение и вражду, например Джебель Друза, автономии, совершающей своего рода «набеги на мавров, турок и арабов»³²⁸, или Кабилии — в испанских текстах королевство Куко — независимой, но стесненной в плане внешних сношений. Напрасно его правители пытаются установить контакт с испанцами, в особенности с помощью маленького прибрежного участка Стора (рядом с современным Филип-виллем)³²⁹. В Северной Африке дело обстоит еще сравнительно просто. Каждое лето многочисленные кочевники пригоняют свои стада к морю; с приближением зимы они возвращаются на юг и в Сахару. Та­ким образом, жители гор получают передышку, во время которой их стада могут пастись в низине, оставленной ими на пороге зимы. Ничего подобного, как мы говорили, нет в Анатолии и тем более на Балканах, где потоки сезонных движений скота смешиваются и сталкиваются с кочевыми. На востоке Балканского полуострова турецкое правитель­ство под давлением обстоятельств основало колонии кочевников, юрюков Малой Азии, в надежде привязать их к месту и укрепить свои вооружен­ные силы. Впрочем, это не единственные кочевники на широком про­странстве Балкан.

Указанное достаточно ясное в сравнении с Италией или Испанией различие не укрылось от глаз западных путешественников как недавне­го, так и далекого от нас времени. Перемещения кочевых (или, лучше сказать, полукочевых) скотоводов запечатлелись и в памяти Диего Суареса³³⁰, автора солдатских записок об Оране, и фламандца Бузбека, и такого замечательного путешественника, как Тавернье, и любознательного барона де Тотга, и англичанина Холланда, современника Шатобриана. Са­мую интересную картину рисует Холланд, который в 1813 году³³¹ встре­тился с суровыми пастухами Пинда, гонящими свои стада в полупус­тынные в то время поля Салоник, или на берега залива Арта, своего ро­да внутреннего глубоководного моря. Каждый год с наступлением лета они снова отправляются в дорогу в родные горы. Это, несомненно, кочевники, потому что с ними едут их жены и дети За длинной цепочкой

Отгонное животноводство или кочевой образ жизни: два Средиземноморья 115

баранов, задающих ритм движения, тянется обоз, насчитывающий до 1000 лошадей, навьюченных хозяйственной и домашней утварью, палат­ками и младенцами в лукошках. Даже попы сопровождают свою паству.

Кочевниками были и те люди, которых Бузбек³³² видел в окрестно­стях Анкары, где разводят ангорских овец и баранов с жирными курдюками, известных в Северной Африке под именем берберских. «Пастухи, гонящие эти стада, день и ночь проводят в поле; они везут с собой своих жен и детей на двуколках, которые служат им жилищами; у некоторых из них, однако, есть небольшие шатры; эти люди забре­дают довольно далеко и при удобном случае занимают новые терри­тории; иногда они уходят на равнину, иногда поднимаются на возвы­шенности, иногда спускаются в долины; их маршруты и места стоянки зависят от времени года и обилия пастбищ». На границе между Арме­нией и Халдеей, «в четырех часах в пути от города Эривань, — пишет Тавернье³³³ в середине XVII века, — находятся высокие горы, куда ле­том приходят живущие в жарком краю на стороне Халдеи крестьяне, чис­лом до 20 тысяч шатров, то есть семейств, в поисках хорошего выпаса для своей скотины; в конце осени они отправляются в обратный путь».

В этом случае сомнений также не возникает. Сто лет спустя этих же кочевников-туркмен встречает барон де Тотт, но его свидетельство гро­зит оставить нас в легком недоумении. «Народы, — пишет он, — ко­торые зиму проводят в середине Азии, а летом доходят до Сирии в по­исках пастбищ для своих стад, прихватив с собой свой скарб и оружие, считаются кочевниками, но являются ими не более, чем испанские пас­тухи, которые, следуя за своими овцами, проходят в течение восьми ме­сяцев по всем горам Андалусии»³³⁴.

Открываемая таким образом дискуссия полезна, но заслуживает лишь краткого отступления. Смешивать кастильских rabadanes и турк­менских скотоводов можно только на первый взгляд, представив себе огромные расстояния, преодолеваемые «странствующими стадами» Месты. Туркмены не покрывают больших расстояний, но путешест­вуют вместе со своими семьями и жилищами. В этом заключается раз­ница. Кроме того, разногласия касаются слова «номады»*. Напомним, что ученый термин «кочевничество» не входит в словарь Литгре, который в то же время иллюстрирует понятие transhumance** лишь одним примером,

Кочевники.

Отгонное животноводство.

116

Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

датированным 1868 годом. Впрочем, слова transhumance и transhumant недавнего происхождения: словарь Блока-Варбурга (1960 г.) приводит ранние примеры, датированные 1803 годом. Если слово trashumante и выходит из-под пера Иньясио де Ассо в 1880 году³³⁵, непохоже, чтобы этот термин с очень давних пор использовался за пределами Пиренеев, а слово trashumancia доныне отсутствует . Но не станем слишком далеко уклонять­ся в этом направлении.