Судьба Атлантики в XVI веке

Для наших целей полезнее всего сделать краткий экскурс в историю океана, имея в виду главным образом ее связь со Средиземным морем.

С начала столетия до 1580 года иберийцы, т. е. средиземноморские мореплаватели, сформировали великий океанический коридор, иду­щий в поперечном направлении от Севильи до Антильских остро­вов — «Севильскую Атлантику», как выразился Пьер Шоню. Они соз­дали бескрайний океан португальцев, начинающийся с Лиссабона. За исключением нескольких французских корсаров, практически ни­кто не посягает на эти хорошо охраняемые пространства. Ничто не ме­шает их росту и преумножению. По ту сторону Панамского перешейка продолжением севильской Атлантики служит морской путь в Перу до порта Арика, ближайшего к рудникам Потоси. В 1564 году Манильский галион пересекает Тихий океан от Акапулько до Филиппин и действен­ным образом приобщается к китайской экономике²⁶⁵. Вступив в игру, португальские мореплаватели сразу добрались до Индии, а затем стали хо­дить в Индонезию и Японию²⁶⁶. Кроме того, они организовали широко­масштабную работорговлю между Африкой и Америкой, а также нелегаль­ный вывоз серебра из Потоси по внутренним дорогам Бразилии и через Буэнос-Айрес на маленьких суденышках по Рио-де-ла-Плата²⁶⁷.

Это была огромная и сложная система извлечения доходов из мирового хозяйства. Нельзя сказать, чтобы она не знала помех и сбоев, но в целом основанная на них иберийская экономика оставалась на подъеме до 1580 года и даже после этой даты... Доказательства: расту­щий ввоз в Севилью серебра и различных возвратных товаров из «Ин­дий», кож, красильного дерева, кошенили — эта последняя, наряду с некоторыми другими, была «царицей рынка», за стоимостью которой коммерсанты внимательно следили, оспаривая друг у друга прибыль от продажи. Другое доказательство: широкий выбор вариантов морского страхования в консульстве Бургоса, причем уровень страховой премии применительно к плаваниям в Атлантике долгое время оставался ниже,

Атлантический океан 305

чем для Средиземного моря²⁶⁸. При этом Лиссабон сохранял свое место в торговле пряностями гораздо позже 1600 года. Наконец, когда дела по­шли под гору после первых серьезных вылазок протестантских корсаров, оба гиганта, Португалия и Испания, объединились. В 1580 году никто не мог и помыслить, что это был союз двух колоссов на глиняных ногах.

Эту безоблачную картину омрачают некоторые факты, притом не­маловажные: ближняя Атлантика, лежащая вдоль оси север—юг, была потеряна довольно рано. Средиземноморские моряки овладели этой дорогой еще за несколько столетий до того. В 1297 году генуэзские га-леи впервые дошли непосредственно до Брюгге, а спустя два десятка лет за ними последовали венецианские galère da mercato (между 1310 и 1320 годом, а точнее, в 1317 году) и многие другие суда²⁶⁹. Этот процесс (не будучи причиной или следствием) совпадает с завершением периода процветания ярмарок в Шампани; в это время в Нидерланды и Англию нахлынули толпы итальянских торговцев; они располагаются там, как в завоеванных странах. Торжество мореплавания сразу ставит Италию в более выгодное положение: опираясь на свои колонии в Леванте и на свои торговые конторы на севере, она вырывается из объятий окру­жающего ее отсталого мира, превосходя всех богатством и развитием. Другое последствие, непредвиденное: оживление на Атлантическом по­бережье Европы, по крайней мере на некоторых его участках — в Андалу­сии, Португалии, на деле готовит Великие географические открытия²⁷⁰.

Когда в середине XV века намечается медленный и мощный подъ­ем, он снова идет на пользу итальянской экономике, одновременно морской и континентальной. Венеция и Генуя в это время господ­ствуют на английском и фламандском рынках. Разрушение этой эконо­мической системы происходит только в XVI веке. В самом деле, около 1550 года²⁷¹ господство на путях сообщения между Северным морем, Португалией и Андалусией переходит к кораблям северных стран. 20 лет спустя, во время испано-английского кризиса 1558—1569 годов² , иберийцы вынуждены забыть о походах на Север или близки к этому. Следуя за ними по пятам, парусники с Севера тотчас же устремляются к Гибралтару и доводят до конца овладение Средиземным морем, нача­тое еще до 1550 года. Но дело идет не так уж быстро. В 1629 году один испанский старик (ему 87 лет) говорит в своих воспоминаниях о време­нах, когда Англия могла содержать не более 15 военных кораблей²⁷³.

Торговые галеры.

306Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

В целом эти перемены принесли Внутреннему морю прямые или косвенные убытки, но последствия их не были катастрофическими для средиземноморских стран. Испания и Португалия сосредоточили свои силы в первую очередь на обслуживании великих атлантических маршрутов. Показателен пример Бискайи: она поставляет самые лучшие корабли для Carrera de Indias , ее галионы отправляются в Ин­дию, но ее zabras, которые до 1569 года возили шерсть и серебро из Ис­пании в Антверпен, напротив, все реже появляются на северных маршрутах. Однако, несмотря на эти изменения, жизненно важная связь между Севильей и Севером сохраняется. Для северян, которые поставляют хлеб, рыбу, лес, железо, медь, олово, порох, сукно, полотно, скобяные изделия, суда новой постройки, плавания в Испанию оку­паются благодаря обратному вывозу соли, вина, серебра... Иберийский полуостров без труда оплачивает подобные услуги.

Итак, потери Средиземноморья компенсировались в рамках систе­мы мирового хозяйства, широко открытой для итальянских купцов. Последние находятся в Лиссабоне и Севилье с самого начала. Генуэзцы дали толчок развитию Севильи и инициировали медленное и неуклон­ное движение капиталов, которое лежало в основе любой деятельности от одного края Атлантики до другого²⁷⁴. Вмешательство генуэзцев и ме­нее масштабное, но столь же важное влияние флорентийцев благо­склонно воспринимались испанской экономикой. Итальянские дельцы из Венеции и Милана, действуя согласованно, удерживают за собой ос­новные торговые пути в Нидерланды. И тех и других можно встретить в Антверпене, в Нюрнберге и даже на другом конце света, в Ормузе, в Гоа... Короче говоря, Средиземноморье не выходит из игры, оно уча­ствует во всех играх. Оно даже руководит через посредство генуэзцев финансами Испанской империи и управляет свыше, через так называе­мые Безансонские ярмарки²⁷⁵, всем движением капиталов в Европе.

Но этой универсальной системе не суждена была легкая жизнь. Ко­гда голландские корабли Корнелиуса Хаутмана обогнули мыс Доброй Надежды в 1596 году, на пути в Индию, а в 1598-м по дороге обратно, это еще не означало катастрофы для Средиземноморья. Жизненные центры системы оказались задетыми лишь тогда, когда стали рушиться, с большим или меньшим запозданием, ее вековые устои. При наступле­нии подобных сдвигов затронутыми в первую очередь оказываются

Плаваний в Индии.

Атлантический океан 307

обычно более развитые участки экономики. Процесс перераспределе ния, однако, протекает довольно медленно. Наиболее показательными являются, возможно, 1620—1630 годы, когда в недра испанских финан­сов проникают португальские марраны, формально обращенные novos christäos и зачастую ставленники северного капитализма. Они при­обретают право решающего голоса наравне с генуэзскими «hombres de negocios» (^деловыми людьми»). 8 августа 1628 года у городка Матансас, близ Гаваны, armada у flota Новой Испании были окружены и за­хвачены голландскими судами Пита Хейна²⁷⁶.

Эти события, на наш взгляд, снижают общепризнанное значение удара, нанесенного намного раньше, в 1588 году, Непобедимой Армаде. На это есть несколько весомых причин: во-первых, после поражения 1588 года, которое было вызвано не только превосходством противника, но и неблагоприятной погодой и отсутствием опытных лоцманов, знакомых с песчаными мелями Северного моря, Испания смогла снарядить еще две экспедиции против островитян в 1597²⁷⁷ и 1601²⁷⁸ годах, а также организовать партизанскую войну в Ирландии, истощившую финансы королевы Елизаветы²⁷⁹. Во-вторых, Испания потерпела неудачу в эпоху общего подъема, так что по­лученные раны могли легко затянуться. В-третьих, масштабы английского пиратства снизились сами собой; конечно, оно наносило большой урон (хотя разграбление Кадиса в 1596 году было ударом не столько по богатству, сколь­ко по престижу Испании), но постепенно испанские берега и острова вооружаются, — а английские корсары являлись предпринимателями, до­ходы которых постоянно уменьшались, как показывает один английский историк²⁸⁰. Граф Кэмберленд, увязший в долгах после 15 лет походов и столкновений с испанцами, отказывается от продолжения этих обремени­тельных занятий и возвращается в свое имение: «Теперь я должен думать не о перехвате каракк, а о посевах зерна, не о снаряжении кораблей, а о разве­дении овец...» В-четвертых, если Англия и способствовала краху Испании, она не так уж скоро смогла им воспользоваться. Существенная подробность: мир с Католическим королем Англия подписала в 1604 году, через 6 лет по­сле Франции и за 5 лет до Соединенных Провинций.

Это впечатление подтверждается знакомством с испанскими до­кументами конца XVI века. Борьба с Англией часто продолжалась на просторах океана. Англичане, владеющие Ла-Маншем, покидают пролив

Новые христиане. Эскадра и флот.

308Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

задолго до того, как эскадры кастильского Аделантадо подготовятся к их встрече в Кадисе или в Лиссабоне; беспрепятственно доходят они до Ка­нарских или до Азорских островов и даже до пролива Гибралтар, охраняе­мого испанскими галерами, талионами и войсками. После ухода англий­ских судов, в самом конце благоприятного для плавания сезона, испанские корабли поднимаются от Гибралтара до Эль-Ферроля . Но их карающие удары часто приходятся в пустоту. Разумеется, бывают и столкновения. Иногда они совершенно безобидны. Так, в ноябре 1602 года, шесть испан­ских талионов отплывают из Лиссабона «в море у Ла-Коруньи»; они встречаются с несколькими кораблями противника, которые лучше воору­жены и готовы к более смелым маневрам, сближаются с ними, обстрели­вают их из пушек, а затем «поднимают паруса и пускаются в притворное бегство» quasi scherzando***, как говорится в одном венецианском до­несении²⁸¹. Это дорогостоящая, но не очень опасная война, однако в ней есть смысл. Английские и голландские суда вынуждены проходить через Гибралтарский пролив, но сделать это им совсем не просто. Английские

корабли, по словам служащих Levant Company , преодолевают его ради большей безопасности зимой, «когда море в проливе волнуется и нет риска столкнуться с испанскими сторожевыми талионами, которые стоят в это время на якоре»²⁸². А из Нового Света каждый год прибывают флотилии, нагруженные все большими богатствами, как бы «направляемые рукой Господней». Для Испании и ее средиземноморских союзников это главное.