Эмигранты с островов

Но самой распространенной формой сношений островов с миром была эмиграция. Все острова (как и все горы — впрочем, горы и многие средиземноморские острова суть одно и то же) занимаются экспортом людей²¹⁴.

Напомним, не возвращаясь к уже сказанному, о греческих мигра­циях, которые затрагивают Эгейский архипелаг в целом, включая крупнейший остров Кандия. Сомнительно, однако, чтобы они при­обрели в XVI веке такой размах, как на Корсике, острове эмигрантов по преимуществу. Избыток жителей сравнительно с его ресурсами застав­ляет их покидать остров, устремляясь во всех направлениях, и, вне вся­кого сомнения, трудно припомнить какое-либо происшествие в среди­земноморском мире, в котором бы не был замешан корсиканец²¹⁵. Они обретаются в Генуе, проклятой Dominante , поскольку чем-то надо жить. Корсиканцы есть и в Венеции. Уже в XV веке они отправляются на заработки в земли тосканской Мареммы; в XVI столетии жители мес­течка Ниоло, потревоженные Генуей, осваивают эти зараженные ли­хорадкой итальянские территории и даже Сардинию, где часто ско­лачивают себе состояние²¹⁶. Много корсиканцев в Риме, некоторые из них торгуют скотом²¹⁷, и их лодки посещают римский порт на Тибре — Чивитавеккью и Ливорно²¹⁸. В Алжире полно корсиканских эмигран­тов, особенно Capocorsini . Когда в июле 1562 года в город попадает Сампьеро, в ходе своего драматического путешествия, которое привело его в Константинополь, соотечественники стекаются в порт, чтобы при­ветствовать его как «своего короля» — выражение из генуэзского донесения²¹⁹. И этот Сампьеро, враг генуэзцев, сторонник французов, едущий выпрашивать помощь для своих земляков у султана, был все же популярен и любим ими!

Кто же такие эти алжирские корсиканцы? Некоторые из них ка­торжники. Другие, купцы и моряки, занимаются в порту торговыми

Владычице.

Выходцев с мыса Корсо.

Острова 207

сделками. Кое-кто живет здесь постоянно, в том числе богатейшие ре­негаты: разве не был Гассан Корсо одним из «королей» Алжира? Около 1568 года, согласно испанскому донесению²²⁰, на десять тысяч ал­жирских отступников в целом насчитывается шесть тысяч корсикан­ских ренегатов. Город кишит корсиканскими посредниками, активно участвующими в сделках по выкупу пленных, как свидетельствуют ге­нуэзские документы, но также выступающими в качестве официальных агентов иностранных держав. Среди них загадочная личность Франси-ско Гаспаро Корсо, проживавшего сначала в Валенсии, а в 1569 году обосновавшегося в Алжире, куда он прибыл по поручению вице-короля Валенсии. Здесь он беседует с Элудж-Али, пытаясь склонить его, в до­вольно критический момент войны в Гранаде, к изменению позиции в пользу католического короля. Кто же скрывается под этим именем, скорее всего под одним из использовавшихся имен? Известно, что этот человек курсирует между Валенсией и Алжиром на бриге, перевозящем разрешенные товары, то есть те товары, которые не входят в список контрабанды, запрещенной испанским законом: к ней относятся соль, железо, селитра, порох, весла, оружие... В Алжире у него живет брат, еще один или несколько братьев — в Марселе, другой брат — в Карфагене, и переписка с ними охватывает, таким образом, все запад­ное Средиземноморье. Добавим, чтобы все запутать, что некий испан­ский пленник в акте, составленном по всей форме и заверенном до­морощенным нотариусом в алжирской тюрьме, обвиняет Гаспаро Корсо в занятиях контрабандой и в секретной службе двум хозяевам²²¹ ... Не пытаясь прояснить этот маленький вопрос, отметим распростра­ненность этой удивительной фамилии, совпадающей с названием острова, на всем Средиземноморье.

Корсиканцы живут в Константинополе, Севилье и Валенсии. Но город, который они предпочитают всем остальным, как в XVI веке, так и сегодня, — это Марсель, наполовину населенный корсиканцами, если судить по его порту, каким он предстает по имеющимся у нас документам²²².

Без сомнения, ответственность за эту эмиграцию не следует возла­гать на генуэзских хозяев острова, хотя отчасти они в ней повинны. Очевидным для XVI века фактом является то, что корсиканцы недоволь­ны правлением Генуи. Независимо от того, насколько эти настроения были обоснованными, не следует обвинять в их разжигании исключи­тельно французские интриги и золото Валуа. Мы не собираемся отрицать

208Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

связи, существовавшие между Францией и островом, совпадение взгля­дов по многим вопросам, факты посылки эмиссаров, фрегатов, пороха, а также денег. Франция ведет на Корсике ту же игру, которую со своей стороны ведет Козимо Медичи, более последовательный в своих пла­нах и затрачивающий на нее гораздо больше средств, но менее удачли­вый. Так вот (это проясняет данный вопрос и возвращает нас к нашему предмету), если французская политика с легкостью, как бы сама того не желая, вызывает волнения среди корсиканских горцев, то это проис­ходит не вследствие определенных расчетов, а благодаря жизненно важной связи между Францией, в то время располагающей свободным пространством, и островом с избыточным населением. Франция откры­та для корсиканской эмиграции как самое обширное и многообе­щающее поле деятельности, в то время как Италия чрезмерно перена­селена и рассматривает Корсику, в противоположность Франции, как территорию, подлежащую освоению для собственных нужд.

Это не считая выгоды, которую представляет для корсиканцев по­кровительство Христианнейшего короля, весьма ценное для морепла­вателей. Обосновавшись в Марселе, они становятся подданными фран­цузского короля и в качестве таковых, начиная с 70-х годов XVI века, участвуют в развитии города. Не находим ли мы в XVII веке корсикан­цев во французском Бастионе, расположенном напротив Табарки, острова генуэзцев Ломеллини, на побережье, которое в одном из их до­кументов названо la costa ehe guardano i francesi in Barberia ²²³? Занят­но, что на этом коралловом берегу корсиканцы встречают своего про­тивника, «Владычицу» в лице крепости Табарка, вблизи которой погиб Сансон Напольон при попытке ее штурма в мае 1633 года.