Средиземноморский «Ла-Манш»

Западная окраина Средиземноморья представляет собой самостоя­тельный, сжатый со всех сторон сушей, узкий участок пространства, что благоприятствовало его освоению людьми. «Средиземноморский ка­нал», как его назвал географ Рене Леспес, — это особый мир, распола­гающийся между Гибралтарским проливом на западе и линией, ко­торую можно провести от мыса Каксин до мыса Нао, или более протя­женной линией от Валенсии до Алжира. Сообщение в направлении вос­ток—запад постоянно затруднено: при движении на восток необходимо пересекать широкие пространства западного Средиземноморья; на за­паде путешественника ожидает еще более обширное пространство Ат­лантики, начинающееся за проливом, переход через который также опасен вследствие частых туманов, резких течений, подводных рифов и песчаных мелей вдоль берегов. Кроме того, пролив, как и любой вы­дающийся участок суши, всегда означает перемену направления тече­ний и ветров. В данном случае эта перемена особенно разительна, и переход через пролив никогда не был простым делом.

Зато в направлении с севера на юг можно относительно легко пере­браться через этот «рукав», вытянувшийся с востока на запад.

Грузовые причалы.

158

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

Он не разделяет континентальные массы иберийского и североафри­канского миров, но соединяет их, как берега реки, образуя из Северной Африки и Иберийского полуострова единый мир, «удвоенный конти­нент», по образному выражению Гильберто Фрейри⁴⁵.

Как и морской рукав между Сицилией и Африкой, этот водный коридор в Средние века стал одним из завоеваний ислама. Правда, за­воевания довольно позднего, X века, когда Кордовский халифат вне­запно обрел прочное основание. Этот успех Омейядов означал одно­временно надежность доставки зерна, людей и наемников из Магриба и обратного вывоза продукции андалузских городов. Свобода или, по крайней мере, легкость использования этого водного пути заставила переместиться центр андалузской морской торговли из Альмерии, зна­менитой своими судами, верфями и шелкоткачеством, в Севилью, ко­торая стала в XI веке притягательным пунктом для средиземноморско­го мореплавания. Впрочем, это принесло ей столько богатств, что порт Гвадалквивир вскоре затмил своим блеском старую континентальную столицу Кордову.

Одновременно с расцветом мусульманского господства на Среди­земном море на его южном побережье возникали или развивались крупные морские города Беджайя, Алжир, Оран — два последних бы­ли основаны в X веке, и африканская «Андалусия» дважды, сначала при Альморавидах, затем при Альмохадах в XI и XII веках, спасала настоя­щую Андалусию от христианского натиска.

До потери иберийским исламом независимости, т. е., по крайней мере, до XII века и даже позднее, «Ламанш» оставался сарацинским, от под­ступов к португальскому Алгарве до Валенсии и далее — до Бале-арских островов. Ислам владел этим длинным морским проходом еще дольше, чем сицилийской частью Средиземного моря, даже после пора­жения при Лас-Навас-де-Толоса (1212 год), по меньшей мере до завое­вания Сеуты Доном Жуаном Португальским и его сыновьями в 1415 го­ду. С этого момента для христиан открылся путь в Африку, и мусульман­ский мир с центром в Гранаде был обречен; только нескончаемые распри кастильцев продлили его существование. Когда с возобновлением войны за Гранаду начался последний акт Реконкисты, в 1487 году католические короли блокировали морское побережье кораблями из Бискайи.

Одержав победу, христианские завоеватели оказались втянутыми в борьбу за южный берег иберо-африканского «Ламанша», не осознавая со всей ясностью и последовательностью, насколько это соответствует

Водные равнины 159

испанским интересам. Можно считать катастрофой в истории Испании тот факт, что после взятия Мелильи в 1497 году, Мерс-эль-Кебира в 1505-м, Пеньон де Белеса в 1508-м, Орана в 1509-м, Мостаганема, Тлем-сена, Тенеса и алжирского Пеньона в 1510-м эта новая гранадская вой­на не была продолжена со всей решительностью и что итальянские хи­меры и относительная легкость захвата Америки заслонили собой эту малопривлекательную, но важнейшую цель. Испания не сумела, или не захотела, или не смогла развить свой первоначальный успех, которого она добилась слишком легко («Вероятно, — писал в 1492 году своим го­сударям секретарь их католических величеств Фернандо де Сафра, — Господь желает подарить Вашим Величествам африканские королевст­ва»); она не продолжила эту войну за пределами Средиземноморья, и одна из великих глав истории так и осталась ненаписанной. Как от­мечал один эссеист⁴⁶, Испания, которая наполовину принадлежит Европе, а наполовину — Африке, уклонилась таким образом от своей географической миссии и впервые в истории по Гибралтарскому про­ливу «прошла политическая граница»⁴⁷.

Война не покидала этих пределов: это признак того, что случай­ность оборвала здесь, как и на отрезке между Сицилией и Африкой, важнейшие связи... Пересекать канал стало трудно. В этом можно убе­диться на примере Орана, в XVI веке постоянно испытывавшего не­хватку продовольствия. На крупной «распределительной базе» в Мала­ге, proveedores* собирают конвои, нанимают корабли и лодки для снаб­жения припасами оранского горнизона⁴⁸. Экспедиции отправляются чаще всего зимой, пользуясь кратковременным улучшением погоды, достаточным для ближнего перехода. Этому не препятствуют захваты корсарами провианских кораблей, которые они потом предлагают вы­купить в ходе обычных торгов близ побережья мыса Каксин. В 1563 го­ду при осаде Орана алжирцами блокаду разрывают хозяева баланселл, бригантин из Валенсии и Андалусии. Это маленькие суденышки, подоб­ные тем, которые «прежде», как говорится в одном перечне 1565 года⁴⁹, выходили из Карфагена, Кадикса или Малаги, чтобы доставить голов­ные уборы из Кордовы и ткани из Толедо в североафриканские порты. Они подобны тем рыбацким судам, которые переходят Гибралтар и пересекают Атлантику и на которых множество моряков из Севильи, Сан-Лукар де Баррамеды или Пуэрто де Сайта Марии доходят в поисках

Интенданты.

160

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

рыбы до британских берегов и высаживаются, чтобы посетить воскрес­ную службу, в каком-нибудь из португальских форпостов на мароккан­ском побережье⁵⁰. Эти суда аналогичны также лодкам из Валенсии, ко­торые доставляют в Алжир рис, испанские благовония и, несмотря на противодействия властей, контрабандные товары⁵¹.

На исходе столетия этот безлюдный морской край внезапно пробу­ждается к жизни, изобилующей драматическими поворотами, но эту за­слугу не следует относить на счет постоянных конкурентов Испании — марсельцев, для которых в конце концов стали привычными берберские гавани, или, с 1575 года, ливорнцев, новых пришельцев, ко­торых влечет и удерживает Тунис, но которые иногда доходят до Лараша⁵² и до марокканского Суса⁵³. Новизну вносит прибытие множе­ства кораблей с севера, особенно начиная с 90-х годов XVI века. Этим чужеземцам приходилось пересекать пролив два раза, по пути туда и обратно. На обратном пути их можно было уже подстерегать заранее. Изобрели ли голландцы, как предполагают⁵⁴, новый способ переплы­вать пролив, который вскоре переняли у них алжирские корсары — их ученики? Хотя это и не удостоверенный факт, такое вполне возможно. Испания — во всяком случае пытается усилить надзор за судоходством и даже запретить пересечение пролива, патрулируя его при тихой по­годе в летнее время года своими галерами, а во время зимних бурь — талионами. Нужно представить себе эти патрульные корабли, эти про­верки и выступления по тревоге, эти часто бесславные стычки, проис­ходившие на протяжении от мыса Сан-Висенте на португальском бере­гу до Карфагена и Валенсии⁵⁵, а часто до Мерс-эль-Кебира, Сеуты и Танжера, до Лараша, занятого 20 марта 1610 года, и до Ла Маморы, за­хваченной в августе 1614 года. Все это продолжалось и в XVIII веке⁵⁶ — правители Испании, их мореплаватели и их советчики мечтали об окончательных решениях, как-то: установить в Гибралтаре тяжелые орудия с гарантированной дальностью прицельной стрельбы⁵⁷; укре­пить островок Перехиль у берегов Сеуты⁵⁸ или даже, по совету англича­нина Энтони Шерли, этого безумного и гениального авантюриста на службе Испании, захватить Могадор и Агадир и таким образом подчи­нить себе все Марокко, чтобы католический король сразу стал absolu to senor de la Berberia*⁵⁹, — и это в 1622 году!

Самодержавным властителем Берберии (исп.).

Водные равнины 161

Но борьба оказалась безуспешной: англичане, голландцы, ал­жирцы переплывали пролив неожиданно, пользуясь благоприятными зимними ночами⁶⁰, или прорывались силой, изредка оставляя один-два корабля в руках соперника, а в большинстве \учаев уходя от стороже­вой эскадры благодаря превосходству своих кораблей и артиллерии. Эти драматические для истории Средиземноморья события, менее яркие или, по крайней мере, менее известные, разыгрывались в его портах и почти за его пределами. Мы еще к ним вернемся.