4. Города как свидетели своего времени

Теперь нам следует задать вопрос о представлении, в котором участ­вуют все эти столь разные города, обладающие собственными оригиналь­ными рецептами сочетания различных видов деятельности. Нам нужно прислушаться к свидетельствам, которые они повторяют, будучи участ­никами одинаковых или очень похожих процессов, характеризовавших Средиземноморье во второй половине XVI века. Показания городов, ко­торые известны нам лучше всего, согласны между собой: их население растет; и поскольку они набирают силы, то, несмотря на превратности повседневной жизни, которых, разумеется, всегда было в достатке, они неплохо себя чувствуют в долгосрочной перспективе; как бы то ни было, эти города успешно преодолевают трудности и кризисные ситуации, но все они ощущают натиск на свои вольности со стороны территориальных государств, опережающих их в своем росте и старающихся подчинить се­бе, поглотить или даже, в случае неудачи, привести в расстройство. Эти события возвещают наступление новой политической и экономической эпохи. Средиземноморье в этом смысле опережает свое время.

Демографический рост244

Мы используем в лучшем случае лишь тысячную долю тех данных об изменениях численности городского населения в XVI веке, которые могли бы быть доступны историкам. Тем не менее в целом мы можем

*Граждан.

446Социальная целосгность: дороги и города, города и дороги

Атлантическое побережье

740Г 14(KJ

L 500

Сан-Впсенте-де ла-Бек Ла Коруш.я

Ларедо Сашаидер

30Ü

2,50

Месета Кастильяна

Иальидочпд Толедо

Сегопия Садамапка

Кургос

Ч

Андалусия

Ссмнлья Кордона

Г) 000

4000 4000

Восток

Мурсия

Картахена

15:Н 1Г»Г>() ! 591/1600

1645/16.30 1694

33. Население городов Кастилии

Города как свидетели своего времени 447

судить о них с достаточной уверенностью¹. Чтобы читатель мог сое н-вить себе более точное представление об этих сдвигах, мы приводим график изменений численности населения в кастильских городах²⁴⁵. Истолковать этот график несложно: все его прямые (исключения толь­ко подтверждают правило) ясно свидетельствуют о непрерывном росте вплоть до последних лет XVI века. Примерно та же картина вырисовы­вается на основании данных, полученных из Италии²⁴⁶, а также евро­пейской и азиатской Турции²⁴⁷. Без особого риска мы можем распро­странить эти выводы на все Средиземноморье, как мусульманское, так и христианское. И для Европы, и для Средиземноморья характерен та­кой демографический рост, который послужил основой для всех или почти всех свершений «долгого XVI века». Этот повсеместный прирост затронул в равной степени все города, как малые, так и средние, как крупные, так и незначительные, как ремесленные, так и промышлен­ные, как чиновнические, так и торговые... Между ними нет различий, которые наблюдались в период упадка XVII века²⁴⁸, когда стабильность и рост были уделом избранных, таких городов, как Париж, Лондон, Мадрид и даже Стамбул, а в других местах происходил отток населе­ния. Зато в XVI веке подобных исключений не было, и повсюду замет­но оживление городской экономики: в Вероне и в Венеции, в Павии и в Милане затеваются новые стройки, финансируемые как казной, так и частными лицами; в Куэнке и Сеговии ремесленное производство идет в гору; активизируется судостроение на верфях Мандраккьо в Неаполе и на прибрежных отмелях Сорренто и Амальфи. В это всеобщее посту­пательное движение вовлечены все городские центры, которые в это время находятся на подъеме. При этом во взаимоотношениях городов, в их иерархической структуре и подразделении на ранги нет никаких из­менений. Данные этой мало подверженной изменениям урбанистиче­ской географии представлены на карте, иллюстрирующей жизненный уровень в городах королевства Гранада в 1591 году²⁴⁹, хотя она основана на сведениях фискальных регистров и поэтому не может считаться пол­ной... Крупные города удерживают свои позиции благодаря более высо­ким ценам и оплате труда, многолюдству покупателей в лавках, а во­влеченные в их орбиту города-спутники стараются равняться на них, слу­жат им и сами пользуются ими. В функционировании этих планетных систем, столь характерных для Европы²⁵⁰ и для Средиземноморья, не видно никаких сбоев.

448 Социальная целостность: дороги и города, города и дороги

Тем не менее на этом небосклоне иногда блестят молнии и гремит гром, что, впрочем, также вполне предсказуемо.

Прежде всего, демографический рост может иметь противоречи­вые последствия: когда-то он может идти на пользу, а когда-то служить помехой — устанавливать равновесие или нарушать его. Всевозмож­ные старые болячки дают о себе знать и даже обостряются: у XVI сто­летия не хватает ни сил, ни духу, чтобы побороть их. К тому же не толь­ко города хотят управлять миром. Их безраздельному господству в первый период расцвета Европы и Средиземноморья, с XI и XIV век, на пороге Нового времени приходит конец. На арену выходит крупное государство, переживавшее до этого стадию постепенного развития. И наконец, сельское население по-прежнему составляет подавляющее большинство. В XVI веке оно тоже растет, хотя, быть может, более мед­ленными темпами, чем города, куда происходит его отток. Взрывной характер роста городского населения не вызывает сомнения, несмотря на то, что он трудно поддается цифровому выражению²⁵¹. Численность городских жителей достигает своего пика, хотя этот рост, возможно, не совсем оправдан. Когда в XVII веке начинается снижение численности населения, как это было в Венеции²⁵², данные по которой нам доступ­ны, в городах это явление сильнее выражено, чем в расположенной по соседству с ними сельской местности. Принес ли с собой изменения XVII век? М. Моо²⁵³ полагает, что численность населения сельской Франции росла быстрее, чем городской. Приведенное беглое сопостав­ление позволяет лучше понять судьбу городов в XVI веке, положение которых было ключевым и в то же время неустойчивым.

Старые и новые беды: неурожаи и продовольственные проблемы

XVI век нес городским мирам не одни только радости. Голод и эпи­демии преследовали их с удвоенной силой. Из-за малых скоростей и не­померной стоимости перевозок, а также из-за частых неурожаев всякий крупный населенный пункт находился под угрозой голода, который мог разразиться в любое время. Любая перегрузка могла послужить этому толчком. Когда в 1561 году Тридентский собор собрался в третий и последний раз, немедленно встал вопрос о снабжении продовольст­вием соборных отцов и их свиты, вызвавший справедливую обеспоко­енность Рима²⁵⁴ (хотя здесь же проходил торговый путь через Бреннер по реке Адидже, по которому баварский хлеб доставлялся иной раз до

Города как свидетели своего времени 449

самой Вероны). Неурожайные годы были обыденным явлением ка: а Средиземноморье, так и за его пределами. В 1521 году голод в Касти­лии наступает одновременно с началом войны против Франции и внутренним восстанием Comuneros . В этом году, который в Португа­лии был назван годом Великого Недорода, нехватка хлеба выбивает из колеи и дворян и простой народ. В 1525 году ужасная засуха опустоша­ет Андалусию. В 1528 году свирепствовавший в Тоскане голод вынуж­дал принимать крайне жестокие меры: Флоренция закрыла свои воро­та перед бедствующими крестьянами из окрестных деревень. 1540 год угрожал повторением драмы: флорентийцы намеревались снова за­крыть городские ворота и оставить деревню на произвол судьбы, но жители были спасены благодаря кораблям с зерном, прибывшим в Ли­ворно из Леванта; впрочем, это было равносильно чуду²⁵⁵. В 1575 году в Румынии, обычно богатой хлебом, начался массовый падеж скота, прилетевшие в марте птицы были застигнуты врасплох снегопадом, сугробы были величиной почти в человеческий рост и такие плотные, что комки снега можно было держать в руке. Людей убивали за кусок хлеба²⁵⁶. В 1583 году бедствие затронуло всю Италию, а в особенности Папскую область, жители которой гибли от голода²⁵⁷.

Но обычно от недостатка продовольствия страдали не целые местно­сти, а отдельные города. Особенностью катастрофического 1528 года в Тос­кане было как раз то, что голод поразил всю флорентийскую округу, и горо­жане, как мы уже говорили, были вынуждены закрыть город для окрест­ных жителей, которые пытались в нем спастись. Во время голода в Перуд-же в 1529 году хлеба нельзя было сыскать на расстоянии 50 миль от города. Но катастрофы такого масштаба случались редко. Крестьяне получают почти все необходимое для выживания со своих наделов. Зато на про­странстве, ограниченном городскими стенами, голод в XVI веке был час­тым гостем. Во Флоренции, местоположение которой достаточно благо­приятно, на 111 неурожайных лет, с 1575 по 1791 год, приходится только 16 лет изобилия²⁵⁸. Моменты острейшей нехватки продовольствия испы­тали даже такие портовые центры перевозок зерна, как Мессина и Генуя²⁵⁹. Венеция еще в начале XVII века была вынуждена ежегодно тра­тить огромные суммы на снабжение города продуктами питания²⁶⁰.

Итак, в силу своих потребностей и наличия средств крупными по­купателями зерна являлись города. О зерновой политике Венеции или

Кастильских городов, имевших самоуправление.

450Социальная целостность: дороги и города, города и дороги

Генуи можно было бы написать целую книгу. Последняя старалась по­лучить доступ ко всем возможным источникам продовольствия, и в XVI ве­ке ее помыслы были обращены в сторону Франции, Сицилии и Се­верной Африки; Венеция закупала зерно в Леванте, а с 1390 года вела дела с турками, что не мешало ей обращаться к другим поставщикам, в Апулию или на Сицилию. Кроме того, она вводила постоянные огра­ничения, в частности в 1408, 1539, 1607 и 1628 годах²⁶¹ был запрещен всякий вывоз хлеба за пределы Венецианского «залива»...

В XVI веке не было ни одного сколько-нибудь значительного города, в котором не имелось бы того, что в Венеции называли удивительно совре­менным именем Хлебной конторы (впрочем, ее бумаги за интересующие нас годы не сохранились). Это было замечательное учреждение²⁶². Контора кон­тролировала не только ввоз зерна и муки, но и их продажу на внутреннем рынке города. Мука подлежала продаже только в двух общественных местах: одно из них находилось около собора Святого Марка, а другое — на Ривоаль-то²⁶³. Дож ежедневно должен был быть осведомлен о количестве запасов на складах. Если выяснялось, что в городе осталось зерна на 8 месяцев или на год, об этом немедленно ставилась в известность Коллегия и принимались меры по закупке хлеба, с одной стороны, конторой, а с другой — через куп­цов, которые тут же получали для этого денежные авансы. Булочники также находились под контролем: они должны были выставлять на продажу белый хлеб, «выпеченный из хорошего зерна»; вес порций изменялся в зависимо­сти от избытка или недостатка снабжения, но цена оставалась всегда одной и той же, этому правилу следовали тогда почти все города Европы.

Нельзя сказать, что во всяком городе была точно такая же хлебная контора, ведь Венеция неповторима; но повсюду существовали свои учреждения, отвечавшие за снабжение зерном и мукой, имевшие раз­ное название и разную организацию. Во Флоренции l'Abbondanza бы­ла преобразована при Медичи (которые взяли внешние закупки зерна в свои руки), но она использовалась, по меньшей мере, для решения второстепенных задач, и после band© 1556 года, который считают обычно датой окончания ее деятельности²⁶⁴. В Комо этой цели служи­ли Consiglio Generale коммуны, Ufficio d'Annona и Diputati di

Контора изобилия. Запрета. Главный совет. Продовольственная контора.

Города как свидетели своего времени 451

provvisione*²⁶⁵. Если за выработку зерновой политики не отвечал самостоятельный орган, ею занимались доверенные лица в правительстве или в адми­нистрации города. В Рагузе, положение которой было неблагоприятным с точки зрения снабжения продовольствием, за ним следили сами ректоры Республики. В Неаполе этой политикой руководил лично вице-король ²⁶⁶.

Меры, которые принимаются перед лицом надвигающегося горо­да, повсюду одни и те же. Действие первое: под звуки труб оглашается запрет на вывоз хлеба из города, число караулов удваивается, произво­дятся обыски и учитывается все наличное зерно. Если опасность возрас­тает, разыгрывается действие второе: стараются уменьшить число лиш­них ртов; закрывают городские ворота, как было принято в Венеции; изгоняются чужеземцы, если они не ввезли в город достаточное ко­личество хлеба, чтобы прокормить свою свиту и домашних²⁶⁷. Из Марселя в 1562 году²⁶⁸ были высланы реформаты: таким образом, враждебный гугенотам город оказался в двойном выигрыше. Во время голода 1591 года в Неаполе Университет несет убытки: он закрывается, а студенты разъезжаются по домам²⁶⁹. Кроме того, обычно вводятся огра­ничения на отпуск хлеба, как было в Марселе в августе 1583 года²⁷⁰.

Но прежде всего, разумеется, городские власти начинают лихора­дочный поиск поставщиков зерна за любую цену; сначала они прибегают к обычным источникам. Марсель, как правило, рассчитывает на помощь своих окрестных сел и на милость французского короля или возлагает на­дежды на «дражайших и возлюбленных друзей» — консулов Арля и даже на лионских купцов. Для того чтобы отправиться еще дальше и прибег­нуть к услугам бургундской житницы, а затем доставить зерно в Марсель, необходимо, чтобы суда могли пройти «мосты,...не подвергаясь опасно­сти», несмотря на разлившиеся реки Сону и Рону²⁷¹.

В августе 1557 года инквизиторы Барселоны умоляют Филиппа II разрешить выслать им немного хлеба из Руссильона, по крайней мере для их личного пользования²⁷². На следующий год²⁷³ инквизиторы Ва­ленсии просят завезти кастильский хлеб, эту же просьбу они повторяют в 1559 году. Тогда же Верона, в ожидании надвигающегося неурожая, запрашивает у Светлейшей** разрешение на покупку хлеба в Баварии²⁷⁴. Рагуза обращается в Герцеговинский санджак, Вене­ция хочет получить согласие султана на загрузку зерна в Леванте...

Комиссия по снабжению. Республики Венеции. Округ Турции.

452 Социальная целостность: дороги и города, города и дороги

Всякий раз это предполагает переговоры, экспедиции, большие расходы, не говоря уже о посулах и подачках для купцов²⁷⁵.

Если все эти усилия не увенчались успехом, на крайний случай ос­тается море, где можно подстеречь корабли, груженные зерном, завла­деть ими, а затем, позднее, заплатить хозяевам груза, да еще при этом попытаться оспорить их права... В Марселе однажды были арестованы две генуэзских барки, имевшие неосторожность зайти в порт; 8 ноября 1562 года марсельский фрегат получает приказ останавливать все суда, груженные хлебом, которые появятся у берегов города²⁷⁶. Уже в ок­тябре 1557 года власти Мессины насильно разгружают корабли с зерном из Леванта и Апулии²⁷⁷. Мальтийские рыцари, не очень стес­ненные в продовольственном отношении, довольствуются регулярным патрулированием берегов Сицилии: они ведут себя точно так же, как корсары из Триполи. Правда, они платят, но блокируют корабли, как настоящие пираты. Однако всех, пожалуй, превзошла в этом смысле Венеция. Как только возникает малейшая угроза ее снабжению, ни один корабль, груженный хлебом, не может чувствовать себя в безопас­ности в Адриатическом море; одна или две галеры немедленно зани­мают позиции у Старой Рагузы и под носом у рагузанцев захватывают навы с зерном, загруженные ректорами в Волосе, в Салониках и даже в соседних портах Албании. Иногда венецианцы выслеживают грузо­вые корабли с зерном у берегов Апулии и заставляют их разгружаться в Корфу, Спалато или прямо в Венеции... Правда, венецианцам не уда­лось закрепиться на апулийском берегу, где они дважды захватывали плацдарм; они лишились этой жизненно важной житницы, этой бога­тейшей кладовой растительного масла и вина. Но что с того! Всякий раз, когда это необходимо, Венеция получает доступ к ее запасам добром или силой. Разумеется, Неаполь, за которым стоит Испания, не­пременно высказывает свой справедливый и бессильный протест: суда, захваченные Венецией, бывают, как правило, зафрахтованы неаполи­танцами у нее же. Венецианское самоуправство грозит волнениями городу, переполненному беднотой²⁷⁸.

Все это было чрезвычайно обременительно, но ни один город не мог избежать подобных тяжелых расходов. В Венеции огромные по­тери списывались со счетов хлебной палаты, которая должны была, с одной стороны, поощрять крупными выплатами купцов, а с другой — продавать приобретенные таким образом хлеб и муку ниже себестоимости. Еще труднее приходилось властям Неаполя, которых страх вынуждал

Города как свидетели своего времени 453

быть не просто щедрыми, но и расточительными. Во Флоренции цено­вую разницу погашал великий герцог. Корсиканский Аяччо брал в долг у генуэзцев²⁷⁹. Марсель, не склонный к чрезмерному опорожнению сво­его кошелька, также делает заимствования, но с оглядкой, и накануне но­вого урожая запрещает ввоз зерна, чтобы таким образом израсходовать старые запасы, если они есть. Так поступают и многие другие города.

Все эти политические ухищрения иногда оказывались бессильны­ми. Отсюда страдания и разлад. Страдания для наиболее обездолен­ных, иногда для всех горожан. Разлад поражал городские учреждения и затрагивал иной раз самые основы городской жизни. Могли ли эти замкнутые в себе мирки, эти устаревшие способы ведения хозяйства со­ответствовать требованиям новой эпохи?