Переходы на далекие расстояния

Среди жителей пустыни следует различать два типа кочевников. Прежде всего это горные кочевники, перемещающиеся на малые рас­стояния: зиму они проводят этажом ниже, в пустыне; еще и сегодня так поступают племена улад сиди шейх на юге Орана, туареги Ажжера или на­горья Ахаггар, племена ргейба, которые занимают «скалу Земмур» в ис­панской Сахаре. Ко второй категории относятся кочевники, проводя­щие лето вне Сахары, в окаймляющих ее степях. Часто они проходят большие расстояния. Это племена рвалла, которые покидают сирий­скую пустыню и направляются к Средиземному морю; или бени ларба, курсирующие в зависимости от времени года на участке длиной 800 км между Лагуатом и плоскогорьем Тиарет, куда они приходят в мае и июне; или, наконец, мавры, которые, правда, двигаются в сторону, про­тивоположную Средиземному морю, и достигают в засушливое время года берегов реки Сенегал²⁹.

Нас интересуют только эти далеко уходящие кочевники, которые перио­дически возвращаются к Внутреннему морю в определенное время года.

Каждую зиму Средиземное море подвергается воздействию атлан­тических циклонов, которые приносят сюда дожди. На юге и на востоке они распространяются далеко за пределами моря. В районе Мекки зим­ние осадки, приносимые Средиземноморьем, непродолжительны, но очень изобильны. «При мне уровень воды на улицах Джедды достигал метра», — замечает генерал Бремон . Очевидно, что такого рода посту­пления влаги нерегулярны. Они носят характер проливных дождей (один ливень случается раз в два года, а в более удаленных от моря об­ластях раз в четыре года) и способствуют плодородию степей, где обра­зуются огромные пастбища, редко усеянные недолговечными расте­ниями. Но даже на низких пространствах уэдов кустарники растут на расстоянии десятков метров друг от друга. Вырастающая за зиму трава

Bremond.

246Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

постепенно засыхает начиная с конца весны, по мере ее продвижения с юга на север. Трава как бы уходит от стад, которые следуют за ней на средиземноморские берега и достигают их к моменту окончания жат­вы. Но жнивье и сухая трава также могут служить кормом для скота. С окончанием лета стада возвращаются на прежнее место, где начинает пробиваться новая трава...

На пути этих перекочевок встречаются определенные трудности: преодолевать длинные отрезки можно только во время первых осенних дождей или первых дождей весной, поскольку в Средиземноморье се­зон осадков начинается до зимы и завершается после ее окончания. Причем его наступление может запаздывать, это случается довольно часто, по пути всегда встречаются участки без малейших признаков рас­тительности, мертвые зоны, которые обязательно нужно пересекать. В засушливые годы (таким был 1945-й, особенно смертоносный год) южные пастбища пересыхают гораздо раньше, чем обычно. Тысячи овец устилают своими телами пути стад, объем верблюжьих горбов уменьшается до опасной величины, и кочевники отклоняются от своих привычных маршрутов в поисках спасительной травы.

В XVI веке к морю выходит гораздо больше скотоводов-кочевни­ков, чем сегодня. Барьеры, установленные оседлыми жителями и ста­новящиеся неприступными на наших глазах, в то время были еще не­прочны. В Малой Азии, Сирии кочевники чувствуют себя как дома. Бе-лон дю Ман видел их близ Аданы³⁰. По всему Магрибу дальние маршруты кочевников разрезают страну с юга на север; они пересекают прежде всего тунисскую степь, где нельзя встретить никакого сопро­тивления, а также обширные засушливые и открытые плоскогорья Орана на западе. Каждый год в конце июля Диего Суарес встречал в окрестностях Орана, в гарнизоне которого он долгое время служил, племяулед аодала\ эти кочевники накануне осени засевают отдельные уча­стки морского побережья и пытаются охранять свой урожай от посяга­тельств соседних племен. Автор записок, который видел, как арабы на своих верблюдах нападают на испанских аркебузиров, довольно близко общался с ними и в мирной обстановке, желая познакомится с их кухней, узнать секрет хранения жареного мяса в собственном жире, попробовать alcuzcuzu (кускус) и кислое молоко, которое они называют lebent³¹.

Таково же чередование ритма жизни и у тунисских кочевников. Если в октябре 1573 года Дон Хуан Австрийский занимает Тунис без единого выстрела, то причина заключается в том, что кочевники уже покинули его

Сахара, второе лицо Средиземноморья 247

северное побережье. Напротив, в августе 1574 года турки овладевают городом и крепостью Ла Гулетта благодаря тому, что кочевники нахо­дятся на их стороне и помогают им в проведении земляных работ и в перевозках. Это было повторением истории через 300 лет: уже в 1270 году кочевники, служившие в тунисской армии (это было вскоре после смерти Святого Людовика), грозились осенью «вернуться, согласно сво­ему обыкновению, на южные пастбища»³².

Столкновения со степными народами и их приручение

Не является ли маятниковое движение степных кочевников к морю, а затем обратно от моря к пустыне одним из существенных фак­торов истории Средиземноморья или, если угодно, не привносит ли оно свой ритм в эту историю? Все было бы гладко, если бы эти сухопут­ные приливы и отливы чередовались с такой же регулярностью, как приливы и отливы на море. Существуют тысячи причин, не говоря о та­ком непредсказуемом факторе, как засуха, которые вызывают сбои в этом механизме и побуждают кочевника не довольствоваться отведен­ным ему местом. Соответственно, существуют тысячи поводов для кон­фликта с оседлыми жителями. Для кочевой жизни требуются главным образом пастбища. Речь идет также и о пахотных землях, и даже о горо­дах, которые служат кочевым народам пунктом снабжения и базой для их участия в политической жизни.

Один пример. Где-то накануне 1550 года в пустынях Южного Туни­са разворачивается изрядно запутанная история маленького народа гааббия³³. Первоначально это было простое кочевое племя. При невыяс­ненных обстоятельствах ему удалось выдвинуться к Кайруану, располо­женному почти в чисто средиземноморской местности, украшенной оливковыми рощами и полями ячменя и пшеницы; дополнительной приманкой были находящиеся здесь святые места. Люди шаббия закре­пились здесь, воспользовавшись беспорядками и ослаблением власти Хафсидов, распространявшейся на город Тунис и одноименное коро­левство с XIII века, но поколебленной вследствие экономического спа­да в Северной Африке и вторжений извне, сначала христиан, потом турок. Правители шаббия опирались только на город Кайруан (они пы­тались, но безуспешно, овладеть расположенными восточнее городка­ми Сахеля и собирать с них подати) и были легко низложены, когда в город в 1551 году вошли турки вместе с Драгутом. Лишившись этой

248Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

опоры, государство шаббия скоропостижно скончалось. Как говорят ис­точники, не сообщая дополнительных подробностей, эта династия рас­творилась на западе, окруженная посмертным ореолом святости, и это все; возникнув из небытия, в небытие она и возвратилась, лишь на миг приобщившись к оседлой жизни.

Эта история повторялась тысячи раз. В XVI веке вокруг Триполи при сходных обстоятельствах образуются другие государства кочевни­ков, которые пропадают столь же быстро, не успев ничем проявить се­бя. Но разве на деле они чем-то отличаются по своей природе от столь же случайно возвысившихся государств Альморавидов, Меринидов, на­следников Филали , которые изменили лицо марокканского мира? Аль-моравиды за несколько лет дошли от берегов Сенегала до сердца Испа­нии, подступив к стенам Валенсии Сида. Какой блестящий пример вы­дающегося успеха кочевников!

Но параллельно с этими громкими и кровавыми событиями проте­кают бесшумные завоевания. В конце Средних веков объектом такого завоевания стала Анатолия³⁴. Когда здесь проезжал Марко Поло, она была охвачена восстаниями крестьян против городов, где жили грече­ские «лендлорды». Мы уже говорили о грандиозных переменах, ко­торыми сопровождались эти восстания, о том, что крестьяне переходи­ли в ислам и смешивались с турецкими кочевниками, что жители горо­дов в свою очередь обращались в ислам, — так этот мир постепенно за­полнялся, успокаивался, входил в привычное русло³⁵. Ведь кочевники тоже пускают корни... Не сумев усвоить методы ведения хозяйства в почти тропических условиях оазисов, они поддаются порой влиянию оседлых средиземноморских жителей, не в силах устоять перед их про­стыми, зачастую примитивными сельскохозяйственными приемами. Примеры этого встречаются в Марокко.

Итак, переходы из степей к Средиземному морю неоднократно со­вершались в течение столетий. На сегодняшний день в деле прикреп­ления кочевников к постоянному месту обитания достигнуты огромные успехи. На пути степных племен выросли непреодолимые препятст­вия. Тем не менее в 1912 году кочевники Сахары попробовали пойти по стопам Альморавидов под водительством Эль-Хиба, «синего султа­на», сына марабута Ma эль Айнина. Они с победой вошли в Марракеш, откуда были тотчас же выдворены французскими войсками в пустыню³⁶.

Династия Алавитов.

Сахара, второе лицо Средиземноморья 249

В 1920 ив 1921 годах, на этот раз на юге Алжира, французские власти благоразумно приняли в своих лагерях многочисленное племя ларба, люди которого умирали от голода и потеряли две трети своего скота. Мож­но себе представить, на что толкнул бы их голод, будь они предоставле­ны сами себе. Подобный же взрыв мог произойти в 1927 году в резуль­тате большого скопления не знающих, чем себя занять жителей пусты­ни в Недже, своего рода автоматическом сборнике кочевых народов пустыни, как выражается Т. Е. Лоуренс, «Если бы не контроль со сторо­ны английской полиции, — пишет Альфред Хетнер³⁷, — арабские на­шествия начались бы снова». В Сирии ряды кочевников могли бы на­много пополниться, как когда-то, поскольку и сегодня сирийские гра­ницы вследствие относительного изобилия дождей в Ливане привле­кают их к себе в большом количестве.

Можно привести и другие, не менее драматические примеры. В 1940—1945 годах в Северной Африке, лишившейся привычных транспортных средств, стали снова широко распространяться те спосо­бы грузоперевозок, которые использовались кочевниками, причем в больших масштабах, чем это было до войны, и на территориях, рас­положенных севернее. Грузовые автомобили стали ненужными из-за от­сутствия бензина, и зерно стали перевозить, как когда-то, в огромных вьюках, свисающих с обеих сторон по бокам верблюда, в мешках, вы­тканных женщинами пустыни вручную из верблюжьей или козьей шерсти. Это явление, несомненно, способствовало новым вспышкам за­бытых в Северной Африке эпидемий, в первую очередь сыпного тифа...

Таким образом, взаимоотношения бедуинов и оседлых жителей не сводятся к вечному противостоянию. Кочевник часто получает воз­можность поселиться в столь желанном для него доме. Практикуемые в Средиземноморье способы обработки почвы быстро приводят к ее ис­тощению; они наносят ей гораздо больший ущерб, чем пресловутое вы­таптывание стадами овец и коз, принадлежащими кочевникам. Поэто­му появление последних в определенной местности может быть вызва­но необходимостью предоставить земле отдых. «Конечно, кочевники и оседлые жители являются непримиримыми противниками, — пишет один географ³⁸, — но в тоже время они дополняют друг друга и, более того, иногда меняются местами. Своим упрямым желанием обрабаты­вать одно и то же поле — нелепым в засушливой местности — земле­делец, рискнувший обосноваться по ту сторону Телля, прокладывает доро­гу пастухам; однако, установив свои порядки, обеспечивая безопасность,

250Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

организовав регулярные и необременительные перевозки груза, кочев­ники начинают вести оседлый образ жизни, как это происходит сего­дня в тунисской степи». Безусловно, усовершенствование приемов сель­ского хозяйства, распространение современной технологии, исполь­зующей севооборот и смену культур, заставляют проститься с кочевой жизнью. Колонизация плоскогорий Тиарета, их превращение в хлебные поля за несколько десятков лет привели почти к полному вытеснению верблюжьих стад, которые раньше там во множестве паслись.

Однако противостояние Средиземноморья и соседствующей с ним пустыни далеко не сводится к соперничеству между лугом и стадом. Здесь сталкиваются разные типы общества, разные типы ведения хо­зяйства, разные цивилизации и образы жизни. По мнению русских ис­ториков, каждому наступлению степи предшествует изменение общест­венной структуры населяющих ее народов, их переход от первобытной стадии к «феодализированным» формам жизни³⁹. Хорошо известно так­же, какую роль в завоевательном движении ислама играли всплески ре­лигиозного мистицизма. И демографические всплески тоже Кочевни­кам на руку все промахи, все слабости оседлых жителей, в первую очередь связанные с приемами их земледелия, но и другие. Не учиты-вая вольного или невольного содействия уже сложившихся цивилиза­ций, невозможно понять перипетии этой драмы.

Эмиль-Феликс Готье полагает, что Северную Африку в XVI веке за­полонили небывало многочисленные массы кочевников⁴⁰. В это время на полуострове разразилось несколько кризисов: экономический кри­зис, нарушивший пути сообщения в Сахаре, и военный кризис, связан­ный с вторжениями португальцев, испанцев и турок. Последние не без труда установили свои порядки в центре и на востоке Магриба, по­скольку длительный период смут вызвал к жизни драматическую, рево­люционную ситуацию. Беглецы из Андалусии, оттесненные до оазиса Туат, способствовали тому, что в религиозных центрах пустыни нача-лась проповедь войны и ее подготовка. »Во всяком случае, знаменатель­ным историческим фактом является смещение центров пропаганды мара­бутов на юг, столь отчетливо проявившееся в период с XV по XVIII век⁴¹. При этом произошла неожиданная вещь: порядок в Марокко был вос­становлен шерифами, пришедшими из Суса, то есть, вообще говоря, выходцами из пустыни. Смуты конца XVI века связаны в регентствах Алжира, Туниса и Триполи с волнениями аль-арабов, как называют их ис­панские источники, то есть арабов-кочевников, которые часто вступали

Сахара, второе лицо Средиземноморья 251

в союз, направленный против турецких захватчиков, с городскими mo­ros*. Этим объясняется локальное значение указанных восстаний, ко­торые в последние десятилетия XVI века охватили южный берег Сре­диземного моря от подступов к Гибралтару до Египта По-видимому, роль кочевников в Северной Африке возрастает, но не следует ли рас­сматривать этот факт в русле общего подъема конца столетия, которым характеризовалась не только жизнь кочевников, но и другие сферы? Впрочем, кочевники в конце концов не сумели одержать вверх над артиллерией и ружьями турок и над пушками марокканских шерифов. Они одерживают местные успехи, застают противника врасплох, разно­сят пожар смуты по огромным территориям. Но последнее слово нико­гда не остается за ними. Дело в том, что, если, говорить о военном ис­кусстве, правила игры изменились. Кочевники, до тех пор из всех битв выходившие победителями, имевшие несравненную, бесподобную конницу, были вынуждены склониться перед порохом и пушками. Это относится как к казанским татарам на Волге или монголам Северного Китая, так и к кочевым племенам Африки и Ближнего Востока⁴².