15. Средиземное море на карте мира

На этой карте, которую можно вращать вокруг ее центра, подчерки­ваются связи Средиземного моря с другими географическими регионами: Ат­лантическим океаном, Сахарой, Индийским океаном и Европой. Мы располо­жили эту карту необычным способом, чтобы, поместив Сахару над Средизем­ным морем, показать, до какой степени узкую полоску моря подавляет огром­ное пространство пустыни. Сахара раскинулась от Внутреннего моря доафриканских тропических лесов. Функция средиземноморского водоема, гра­ничащего с этим безлюдным краем, заключается в том, что море отделяет его от Южной Европы (которая, в свою очередь, простирается до северных лесов) и вкупе с Красным морем, Индийским океаном и Персидским заливом раскалы­вает массу пустынь. Скоплениями мелких точек обозначены зоны, относитель­но рано плотно заселенные людьми. Они наглядно контрастируют с пробела­ми, соответствующими возвышенностям средиземноморских полуостровов. Чи­татель легко представит себе сеть сухопутных и морских коммуникаций, иду­щих во всех направлениях, и узлы их пересечения, которые в совокупности характеризуют тот динамический комплекс, который мы назвали Средиземно­морьем в расширительном понимании. Карга составлена Жаком Бертеном.

Острова 237

сформированная как тектоническими разломами, так и более свежими складчатостями; для биогеографов это узкая область, простирающаяся в направлении параллелей, в которой повсеместно встречаются опре­деленные характерные животные и растения, начиная от Азорских островов до далекой долины Кашмира.

Средиземноморье по историческим меркам

Итак, Средиземноморье, рассматриваемое согласно запросам ис­тории, должно быть обширной зоной, которую следует равномерно продолжать во всех направлениях на большое расстояние от морских побережий. По прихоти нашего воображения оно уподобляется сило­вому полю, магнитному или электрическому, или, проще говоря, свето­вому источнику, яркость излучения которого по мере удаления от него слабеет, но это не дает нам возможности раз и навсегда провести линию разграничения между светом и тенью.

В самом деле, какие границы можно устанавливать, когда речь идет не о растениях или о животных, рельефе или климате, но о людях, не стесняемых никакими рамками, преодолевающих все преграды? Сре­диземноморье (в том числе Средиземноморье в расширенном понима­нии) таково, каким его делают люди. Его судьба зависит от превратно­сти человеческих судеб, которая расширяет или сужает его пределы. Рим пришел к созданию в собственном смысле средиземноморского мира в виде полузакрытой системы, перегородив ведущие наружу и внутрь дороги и (что было, возможно, одной из его ошибок) одновре­менно отказавшись дойти до пределов Европы, обеспечить себе свобод­ный доступ к Индийскому океану или к глубинам Африки и установить плодотворные и ничем не стесняемые связи с их далекими мирами. Но эта замкнутость, впрочем относительная, не стала для средиземно­морской истории правилом. Правилом стало распространение влияния моря далеко за пределы его берегов, причем мощные импульсы этого влияния сменялись беспрестанными отступлениями. Частицы, во­влеченные в вечный круговорот, то покидают море, то возвращаются к нему, затем снова отправляются вспять. Монеты a ocho reales , мелкие серебряные деньги, которые чеканились в Кастилии из белого амери­канского металла, наводняют средиземноморские рынки во второй

Достоинством 8 реалов, песо.

238

Границы, или Расширительное понимание Средиземноморья

половине XVI столетия — но эти монеты встречаются в Индии, Ки­тае... Контуры этой циркуляции людей, материальных или духовных ценностей позволяют располагать границы Средиземноморья в не­сколько рядов, окружать его все новыми концентрическими поясами. Речь должна идти не об одной, а о ста границах: одни из них отражают его политическое влияние, другие — экономическое или культурное. Когда Гете едет в Италию, его встреча со Средиземноморьем, что бы там ни говорили, — это не только переезд через Бреннер или, позднее, через тосканские Апеннины. Разве не был такой же встречей его приезд в Регенсбург на севере, плацдарм католицизма на том великом куль­турном рубеже, которым является Дунай? И не следует ли говорить о такой встрече с самого момента его отъезда из расположенного еще се­вернее Франкфурта, города римлян?

Если не принимать во внимание этой рассеивающейся по широким пространствам жизни, этого расширительного понятия Средиземно­морья, история Внутреннего моря будет не раз ставить в тупик. Сосре­доточивая в своих руках торговые пути, накапливая, возвращая, а ино­гда безвозвратно теряя богатства, Средиземноморье поддается измере­нию только на направлениях своей экспансии. Его судьба легче прочи­тывается на полях, отделенных от общего текста, нежели в гуще его разнообразных занятий. Наталкиваясь на препятствие в одной сфере жизни, море непременно вознаграждает себя в другой, согласно некое­му закону равновесия, не всегда очевидному для современников, но иногда будоражащему воображение историков. Так, в XV веке, когда продвижение турок начинает беспокоить страны Леванта, западно­европейская торговля с большей, чем когда бы то ни было, силой устремляется в Северную Африку². Равным образом в конце XVI столе­тия определенный экономический подъем ориентирует средиземно-мор-скую жизнь в направлении Южной Германии, а также Средней и Восточной Европы. Без сомнения, и здесь идет речь о некотором компен­саторном механизме. Выживание Италии до 1620 года, и даже позже, было бы немыслимым без рискованных мероприятий на севере и се­веро-востоке. Проводником таких возможностей длительное время бы­ла Венеция. Что касается упадка, впрочем относительного, то он про­явился довольно рано только во взаимоотношениях Внутреннего моря с Атлантическим океаном. Коротко говоря, история моря выглядит по-разному с точки зрения каждой из земель и каждого из морей, располо­женных вблизи и вдали от него.

Сахара, второе лицо Средиземноморья 239

1. сахара, второе лицо средиземноморья

С трех сторон Средиземноморье окружено огромной цепью пус­тынь, которая пересекает, нигде не прерываясь, всю толщу Древнего мира от атлантической Сахары до Северного Китая. С одной стороны, к югу от побережья Ливии, располагается Сахара; с другой, на восток от Анти-Ливана, начинается Сирийская пустыня, соседствующая «с од­ним из самых многочисленных скоплений кочевников в мире»³; с треть­ей, на север от Черного моря, находятся южнорусские степи, форпост Средней Азии. На этих обширных участках многочисленные караван­ные дороги соединяются с собственно средиземноморскими торговыми путями, они оказываются взаимозависимыми. Связь осуществляется не только по основным направлениям, таким как Египет и Сирия, через которые в XVI веке проходит вся знаменитая левантийская торгов­ля, — точки контакта располагаются по всей линии границ. В Оране, который был практически отрезан от внутренних территорий после за­хвата испанцами в 1509 году, еще в середине XVI столетия существова­ла довольно вялая торговля чернокожими рабами, впрочем достаточно заметная, чтобы обеспокоить власти городка⁴.

Таким образом, на карте средиземноморской истории имеется по­люс пустынь, столь же значительный, как и европейский полюс. Среди­земное море влечет к себе эти безлюдные берега и, в свою очередь, вле­комо ими: парадоксальная особенность его положения заключается в том, что эта огромная масса воды сконцентрирована на границе пус­тынного континента и даже проникает в его толщу через посредство Красного моря и Индийского океана.