Глава 5. Новейший этап исследований сми

мулякров» повседневный труд, обусловленный «фатальной» потребностью выживания и т.п. Разделение объекта и субъекта в таких условиях не вызывает сомнений: объект имеет четкий профиль как объект удовлетворения моих потребностей. Если мир, в основном, именно таков, то постмодерн может рассматриваться как роскошь, которую могут себе позволить интеллектуальные слои («свободно парящая интеллигенция», как писал немецкий социолог Карл Мангейм).

В таком случае постмодерн — это особенность когнитивного стиля «разлагающихся» высших слоев общества эпохи позднего капитализма. А вся эта борьба с «метанарративами» может интерпретироваться как попытка борьбы против истории, с неизбежностью выводящей на чистую воду паразитические слои общества (в старом советском духе). Попытки такого истолкования постмодерна имеются, и их не мало (хотя, разумеется, все это выражено не так прямо, как в последних нескольких строках)¹.

Но, с другой стороны, сама реальность современного мира демонстрирует те качества, которые в приведенной выше таблице фигурируют под рубрикой постмодерн. Это разные формы «мудрости» или культурного постижения, которые, как бы они ни выглядели смешными в глазах рационалистически воспитанного интеллектуала, пользуются успехом все более широких кругов населения: от астрологии до мудрости народных магов и «целителей». Это многообразные, более или менее замкнутые эзотерические группы, «выращивающие» собственные институциональные структуры путем социального инсценирования. Это национальные, этнические, правовые, идеологические целостности, обладающие собственными логиками и создающие собственные «истории» (собственные «метанарративы»), цель которых — легитимация их существования и их претензий на место в сообществе других таких же целостностей. Все вместе и создает «пастиш» или «коллаж» — в общем пестрый, многообразный и противоречивый образ современного мира.

Об этом пишет Дж. Фридмэн: «Можно утверждать, что именем «постмодернизм» обозначается определенный аспект фрагментации

¹ См., напр.: Jameson F. Postmodernism, orthe Cultural Logic of Late Capitalism. L., 1991; Lash S., UrryJ. The End of Organized Capitalism. Oxford, 1987.

276

5.2. Постмодерн — новая культурная эпоха

глобальной системы. Существует связь между децентрализацией накопления капитала, падением гегемонии Запада, отказом от модернизации как стратегии саморазвития и возникновением полифонии, поликультурализма и автохтонных движений «четвертого мира». Можно провести интересную параллель между разными видами фрагментации: фрагментацией знания на отдельные, не зависимые друг от друга области, распадом эволюционных схем общественных типов на многообразие культур, мыслящихся как несоизмеримые друг с другом, «этнификацией» национальных государств, происходящей вследствие как регионализации, так и иммиграции... Индивидуум в таких условиях также подвергается изменениям, влекущим за собой преобразование правил идентификации и конструирования смыслов»¹. Все эти процессы характеризуют глубину изменений, охвативших социальную, экономическую и культурную сферы глобального сообщества. В этом смысле постмодерн как стиль мышления оказывается соответствующим самой структуре (конституции) современного мира.

Остановившись на точке зрения правильности или неправильности «отражения» в современном мышлении того, что происходит «объективно» в современном мире, мы утеряли бы из виду сам жизненный нерв постмодерна. Самое главное и не отраженное в приведенной таблице отличие постмодерна от модерна заключается в изменении способа репрезентации мира. Знание (в самом широком смысле слова, не только научное, но «любого вида и в любом объеме») перестает считаться репрезентирующим реальность, существующую вне его объективно.

Объективность — самый грандиозный из метанарративов модерна, и именно от него отказывается постмодерн. Такая ситуация порождает массу парадоксов. Ибо отказ от объективности как главного метанарратива влечет за собой допущение в жизнь бесконечного количества других метанарративов. Отказ от главного метанарратива отменяет его тоталитарную власть. От имени объективности нельзя уже сказать: это правильно, это соответствует объективному состоянию вещей, а потому этот «рассказ» может быть «вставлен» в глобальный метанарратив, и конкретная история может стать частью всеобщей ис-

¹ Friedman J. Postmodernism // The Social Science Encyclopedia. P. 653.

277