9.5. Международные судебные учреждения

По своей природе правосубъектность международных судебных учреждений очень близка к правосубъектности международных организаций. В настоящее время международная правосубъектность отдель­ных международных судебных учреждений является весьма актуальным вопросом международного права, что обусловлено возрастающим значением роли международных судебных учреждений в современном мире. Важным этапом в постановке вопроса о правосубъектности ме­ждународных судебных учреждений стало подписание 17 июля 1998 г. Римского статута Международного уголовного суда, вступившего в силу 1 июля 2002 г. Согласно п. 1 ст. 4 Римского статута «Суд обладае т международной правосубъектностью. Он также обладает такой право­способностью, какая может оказаться необходимой для осуществления его функций и достижения его целей». Кроме того, Международный уголовный суд обладает определенным комплексом привилегий и им­мунитетов, что закреплено, в частности, в ст. 48 Римского статута. Уч­реждение Международного уголовного суда на основе международного договора, закрепление в нормах международного права положений о наличии у Суда международной

правосубъектности, привилегий и иммунитетов, а также предоставление ему права на сотрудничество с государствами по вопросам уголовного преследования и наказания лиц, обвиняемых в международных преступлениях, позволяет при­числять его к субъектам международного права.

Другой международный судебный орган — Международный суд ООН — не обладает международной правосубъектностью, поскольку учрежден не на основании отдельного международного договора, а на основании Статута, который является неотъемлемой частью Ус­тава ООН (ст. 92). В силу ст. 7, 92 Устава ООН Международный суд ООН является одним из главных органов Организации Объединенных Наций, являющейся субъектом международного права. Таким образом, сам Международный суд ООН не является субъектом международного права.

В 90-х годах XX в. международное сообщество обратилось к прак­тике создания международных трибуналов ad hoc. В частности, на основании резолюции Совета Безопасности ООН 8/ЯЕ8/827(1993) от 25 мая 1993 г. был учрежден Международный трибунал с целью судебного преследования лиц, ответственных за серьезные наруше­ния международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии, а в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН 8/К.Е8/955 (1994) от 8 ноября 1994 г. был учрежден Международный трибунал по Руанде с целью судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права в период межэтнического

конфликта в Руанде. Вопрос о правосубъектности указанных международных трибуналов является весьма сложным и спорным, что обусловлено неоднознач­ностью учреждения указанных трибуналов и отсутствием в их уставах положений о международной правосубъектности самих трибуналов. Несмотря на наличие у самих трибуналов и их персонала привиле­гий и иммунитетов, предусмотренных Конвенцией о привилеги­ях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г., а также учитывая практику сотрудничества с государствами в вопросах расследования и судебного преследования лиц, обвиняемых в серьезных нарушениях международного гуманитарного права, тем не менее вопрос о пришании за такими международными трибуналами качества субъекта международного права остается открытым. С сугубо узкой позити­вистской точки зрения трибуналы учреждены на основании резо­люций Совета Безопасности ООН, а не международного договора. Сам Совет Безопасности, являющийся одним из главных органов ООН и действующий на основании Устава ООН, не наделен функ­циями и полномочиями по уголовному преследованию лиц. Соглас­но общему принципу nemo plus transfere potest quom ipse habet (никто не может передать больше полномочий, чем имеет сам) рассмотре­ние трибуналов как субсидиарных органов Совета Безопасности, уполномоченных осуществлять уголовное преследование лиц, также представляется дискуссионным. Практика деятельности трибуналов также свидетельствует о том, что они вступают в отношения с дру­гими

государствами от имени Совета Безопасности и Генерального секретаря ООН.

Однако в широком смысле трибуналы более полутора десятка лет осуществляют свою деятельность; такая деятельность признана мно­гими государствами и ООН, что свидетельствует об устоявшейся и ши­роко признанной общей международно-правовой практике. Исходя из этого, со множеством оговорок, можно рассматривать правосубъектность трибуналов как нетипичную.