28 Июля (10 термидора) несли охрану Тампля, был некто Лорине - врач, член

секции столичного района Французского пантеона. Это был тот самый Лорине,

который в прошлом, 19 января 1794 г., дежурил в Тампле, когда Симон, покидая

тюрьму, передал дофина на попечение комиссаров, назначаемых Коммуной. Если

бы Лорине увидел 28 июля не того же ребенка, который был ему знаком с 19

января, он наверняка сообщил бы об этом Баррасу. Приближенная королевы Полин

де Турзел после казни Елизаветы, сестры Людовика XVI, в мае 1794 г. заявила,

что дочь короля (будущая герцогиня Ангулемская) осталась в Тампле одна из

всей своей семьи. Это могло означать, что ее брата, дофина, уже не было в

Тампле. Один из сопровождавших Барраса в ночь с 9 на 10 термидора, депутат

Конвента Гупило де Фонтене, ранее бывший членом Законодательного собрания,

видел дофина 10 августа 1792 г., когда королевская семья укрылась в

помещении собрания. Он сопровождал Барраса при посещении Тампля 10

термидора, а потом был в тюрьме 14 фрюктидора (31 августа) и 28 октября (7

брюмера). Однако не заявил ли Гупило де Фонтене Баррасу, что показанный им

ребенок - не дофин? Нам известно об этом заявлении лишь со слов

родственников Гупило де Фонтене, причем сказанных через много десятилетий

после революции. А сопровождавший его 7 брюмера Ревершон снова был 19

декабря 1794 г. с инспекционным визитом в Тампле в сопровождении еще одного

члена Конвента, Армана, и тем самым подтвердил, что ребенок тот же, которого

он видел два месяца назад. 27 февраля Тампль посетил Арман, который, правда,

много позднее подтвердил, что видел того же ребенка, что и при визите 19

декабря. Итак, от 10 термидора до 25 февраля 1795 г. непрерывная цепь

свидетелей подтверждает, что в Тампле содержался все это время один и тот же

ребенок. Предположить, что похищение дофина состоялось когда-го в первой

половине 1794 г. (вероятнее всего, как уже отмечалось, между 4 и 19 января),

означает допустить, что в последующие год-полтора никто ии большого

количества дежурных членов Коммуны, специально приставленных для наблюдения

за "заложником", из тюремных служащих всех рангов не заметил подмены или,

заметив, добровольно решил принять на себя смертельно опасную роль

соучастника заговорщиков.

В 1795 г. вопрос о судьбе дофина по-прежнему фигурировал в роялистских

планах и в переговорах Франции с державами неприятельской коалиции. Как

писал министр иностранных дел Великобритании Гренвил У. Уикхему 8 июня 1795

г., Гарденберг, который был прусским уполномоченным на переговорах,

приведших к заключению Базельского мира, рассказывал министру какого-то из

немецких князей, что член Конвента Мерлен из Тионвилля и французский генерал

Пишегрю разработали в мае 1795 г. план провозглашения Людовика XVII королем

и что Гарденберг ездил в Берлин убеждать прусского короля поддержать этот

проект. В ходе переговоров, вспоминал французский посол в Швейцарии,

впоследствии член Директории Бартелеми, испанский уполномоченный д'Ириарте

заявил, что ему поручено сделать предложения касательно Людовика XVII.

Однако, поскольку Бартелеми не имел инструкций и не считал возможным их

испрашивать, обсуждение этого вопроса не состоялось.