III поддерживали связь с Сен-Жерменом. Мальборо не прекращал этих контактов

на протяжении целой четверти века, хотя при жизни Вильгельма избегал вести

переписку. Поэтому в самом факте переговоров якобитских агентов с Мальборо

вряд ли приходится сомневаться, другое дело, что содержание некоторых их

бесед могло быть искажено или даже придумано от начала до конца.

В годы правления Вильгельма целью Мальборо и других министров было

застраховать себя на случай совсем не исключавшейся реставрации Стюартов и

получить письменное прощение Якова за свою измену в 1688 г. Якобит Томас

Брюс, граф Эйлсбери, знавший Мальборо с молодых лет и оставшийся потом с ним

в дружеских отношениях, писал в своих мемуарах, что Вильгельм III разрешил

Мальборо, Годолфину и Шрюсбери, а также лорду Сандерленду поддерживать связь

с Сен-Жерменом. Они уверили Вильгельма, что таким образом смогут снабжать

Мидлтона (министра Якова II и соперника Мелфорта) ложной информацией и

выведывать тайные намерения якобитов. По мнению Эйлсбери, так и случилось на

деле. Вероятно, утверждения Эйлсбери можно считать преувеличением, но

Вильгельм III явно смотрел сквозь пальцы на старания многих его придворных

"помириться" с Сен-Жерменом. Что побудило Вильгельма III избрать такую линию

поведения? Он понимал, что не может править Англией без помощи этих

влиятельных людей, и мудро рассудил, что, как бы ни пытались они

перестраховаться на случай реставрации, они никак не будут ей содействовать,

а, напротив, приложат усилия к тому, чтобы ее предотвратить. Поэтому он

спокойно слушал признания своих министров о предложениях, которые им

делались якобитской агентурой, и о том, что они сообщали в ответ для

дезинформации сен-жерменского двора. Вильгельм знал или подозревал о связях

Шрюсбери с якобитами и неоднократно назначал его на высшие государственные

посты. Вильгельму было известно о переговорах Рассела с якобитами, но он

оставлял его командующим флотом, причем это доверие было оправдано победой

адмирала над французской эскадрой у мыса Ла-Ог. Точно так же для Вильгельма

не было секретом, что Мальборо сохранял связи со своими родственниками,

последовавшими за Яковом II во Францию, и получил от того прощение

(вероятно, по просьбе принцессы Анны, подруги леди Мальборо).

Мальборо не прерывал контактов с якобитами на протяжении правления

королевы Анны, то есть всех лет войны за испанское наследство, когда он

возглавлял английские и союзные войска, сражавшиеся против французов в

Бельгии и германских государствах. Но это уже был просто военный камуфляж.

Так, в 1702 г. Мальборо хочет навязать французам решительное сражение - и

принимает у себя в лагере якобитского эмиссара, давая ему очередные

загадочные обещания. Или в 1708 г., осаждая Лилль, он завязывает активную

переписку со своим племянником французским маршалом герцогом Бервиком,

возможно, с ведома главы голландского правительства Хейнсиуса, о мирных

переговорах. Цепь интриг, обещаний, намеков, хитросплетений, слухов - а

затем быстрый, сокрушительный удар. Такова была система Мальборо. Якобиты

жаловались, что никогда не могли получить от него ничего определенного. Он

не предавал ради них никого и ничего, но питал их надеждами, что

когда-нибудь предаст все и вся. Якобиты поэтому имели все основания

клеветать на Мальборо и пытаться очернить его память. Враждебно настроенные

историки приписывают Мальборо исключительно своекорыстные, узкоэгоистические

мотивы поведения, но именно из личных интересов он должен был всячески

препятствовать реставрации Стюартов. Они могли скрепя сердце простить

"архипредателя", но его политической и военной карьере наверняка пришел бы

конец. Какой же смысл было ему при жизни Вильгельма желать новой

реставрации, когда наследницей престола являлась принцесса Анна,

находившаяся целиком под влиянием Сары Мальборо. Это последнее

обстоятельство все же дошло до сознания некоторых якобитов, которые без

санкции Сен-Жермена пытались скомпрометировать Мальборо в глазах Вильгельма

в 1691 г., обвиняя его в заговоре с целью возведения на престол принцессы

Анны.

"Письмо о заливе Камаре" датируется 3 мая 1694 г. К этому времени

острота конфликта Мальборо с Вильгельмом прошла, но он по-прежнему был

исключен из состава Тайного совета и не занимал никаких официальных постов.

В письме, сохранившемся только во французском переводе, выполненном в

Сен-Жермене (к нему приложена сопроводительная записка якобитского агента

генерала Сэквила), Мальборо сообщает, что целью английской экспедиции

является Брест. Уже во второй половине XIX в ряд авторов привели

доказательства, что французы еще ранее из других источников получили

сведения о намеченном нападении на Брест и начали приготовления к отражению

атаки уже в апреле. Таким образом, по мнению У. Черчилля, Мальборо, даже

если он и написал свое письмо с целью добиться расположения Якова II, не

сообщил Людовику XIV ничего, что уже не было известно французской разведке.

Вместе с тем Мальборо не могла быть известна степень осведомленности Парижа.

Поэтому, посылая свое письмо, Мальборо умышленно шел на изменническое

разглашение военной тайны, даже если она ранее была выдана кем-то другим.

Подобный поступок, каковы бы ни были нравы эпохи, в конце XVII в. считался

для военного таким же черным предательством, как и в последующие времена.

Однако могут ли совмещаться в одном человеке величайшая воинская

доблесть с подлейшим воинским преступлением - в уравновешенном, нормальном

человеке, а не маньяке или чудовище? Мог ли он обречь на смерть сотни своих

товарищей и притом в обмен на весьма сомнительную и небольшую выгоду? Уже

говорилось, что Мальборо мог только потерять от Реставрации. В 1693-1694 гг.

у власти находились его друзья и союзники. Наряду со Шрюсбери и Годолфином

он приобрел на крупную сумму - 10 тыс. ф. ст. - акции только что основанного

Английского банка - детища нового режима, возникшего после "славной

революции". Так что финансовые интересы, единственно дорогие, по мнению

Маколея, сердцу Мальборо, тоже заставляли его противиться Реставрации.

Якобит Джон Дэлримпл, автор мемуаров, изданных в 1773 г., уверял, что

видел в Шотландском колледже написанные рукой Якова II мемуары, в которых

утверждалось, что тот получил письмо от Джона Черчилля о предполагаемой

английской атаке против Бреста. Дэлримпл свидетельствует, что во время

острой внутриполитической борьбы в конце правления королевы Анны один из

лидеров тори, Роберт Харли, граф Оксфорд, добыл у якобитов оригинал письма

Мальборо и герцог должен был в 1712 г., опасаясь за свою жизнь, уехать в

изгнание в Брюссель. После его смерти герцогиня Мальборо ухитрилась добыть и

уничтожить документ, столь губительный для репутации покойного генерала.

Уинстон Черчилль иронически замечает, что, согласно этому объяснению, если

оригинал существовал, он доказывал виновность герцога Мальборо, если же он

отсутствовал, то это доказывает виновность герцогини. По другой версии,

Роберт Харли, который после воцарения Ганноверской династии попал в 1715 г.

в Тауэр, получил от якобитов роковое письмо и сообщил об этом Мальборо,

который добился снятия обвинений в измене, выдвинутых против вождя тори.

Разумеется, эти две версии противоречат друг другу. Вероятно, они являются

искаженной передачей одного и того же слуха, ходившего в политических кругах

Лондона или среди эмигрантов-якобитов. Впрочем, слухов было много: еще,

например, утверждали, что Мальборо требовал сурового наказания Харли, а

когда вигские лидеры Уолпол и Таунсенд выступили против этого, герцога от

ярости хватил удар, от которого он так и не оправился. На деле, хотя

Мальборо в 1715 г. был восстановлен в должности главнокомандующего, которой

он лишился в годы временного торжества тори, герцог не вернул себе былого

влияния и не мог определять судьбу заключенного в Тауэре Харли.

К сохранившемуся французскому переводу "письма о заливе Камаре" (он

написан почерком Нэрна), как уже отмечалось, было приложено сопроводительное

письмо генерала Сэквила. Его заголовок гласит, что это перевод шифрованного

донесения Сэквила. Иначе говоря, даже если Сэквил имел оригинал письма, в

Сен-Жермен был доставлен не собственноручно написанный Мальборо текст, а

шифровка Сэквила. Маловероятно, чтобы столь опытный конспиратор, как

Мальборо, понимая, что речь идет о его голове, согласился передать

написанное собственной рукой письмо и тем самым поставить свою судьбу в

зависимость от ловкости какого-либо из якобитских лазутчиков, доставлявших

секретную корреспонденцию из Англии. Так что, даже если бы оригинал письма

существовал, он наверняка был бы уничтожен Мальборо и Сэквилом ночью 3 мая