40 Ф. Ст. Им все же повезло, особенно если учесть, что Харли намеренно не

торопился платить своим людям, подчас подолгу игнорируя их настойчивые

просьбы о присылке денег. Таким путем министр рассчитывал держать агентов в

полной зависимости от себя. Шеф Даниеля Дефо любил создавать атмосферу

секретности. Письма своим шпионам он подписывал именем купца "Роберта

Брайана". И часть его корреспондентов не подозревала, что работает на

правительство. Позднее Харли стал даже свои записи делать по-гречески,

шифруя их лично изобретенным кодом.

Еще в 1704 г. Харли не без кокетства признался в парламенте, что знает

о Шотландии не более, чем о неведомой тогда Японии. А через два года министр

стал уже едва ли не самым компетентным экспертом но шотландским делам. Этому

способствовала в немалой степени засылка агентов Харли в Шотландию.

Одним из них стал Дефо. В 1706 г. Дефо был послан туда с целью

определить отношение населения к намеченному тогда объединению с Англией.

Ему предписывалось также ликвидировать в зародыше любые тайные заговоры

против Унии.

В разных местах он принимал те или иные обличья. Беседуя с рыбаками,

Дефо интересовался рыбным промыслом, купцам говорил, что намерен завести

стеклодувное предприятие, льняное или шерстяное производство, с пасторами

рассуждал о переводах библейских псалмов, ученым мужам выдавал себя за

историка, изучающего отношения между Англией и Шотландией.

А так как время шло и все его предпринимательские помыслы не спешили

претворяться в жизнь, то Дефо для объяснения своего длительного пребывания в

Шотландии распустил слухи, что он банкрот, скрывающийся здесь от

преследования кредиторов (то, что его одолевали кредиторы, было недалеко от

истины). "Сэр, - писал при этом Дефо Роберту Харли, - мои шпионы и

получающие от меня плату люди находятся повсюду. Признаюсь, здесь самое

простое дело нанять человека для того, чтобы он предал своих друзей". Связь

Харли с Дефо держалась в глубокой тайне, и другие агенты министра не раз

доносили ему, что писатель является опасными человеком.

Поручение, которое выполнял Дефо, оказалось небезопасным. Толпа

противников Унии даже разбила стекла дома в Эдинбурге, где остановился

англичанин, но ошиблась этажом. Кажется, Дефо удалось в Эдинбурге не только

устроить государственные дела, но и отчасти поправить свои собственные.

Надевая маску предпринимателя, он, видимо, и в действительности совершил

несколько небезвыгодных спекулятивных сделок. Разведка и торговля шли рука

об руку. После утверждения акта об Унии Дефо получил (после долгих

проволочек) от министра часть следуемого ему вознаграждения. Но когда Дефо

вернулся в Лондон, Харли пришлось покинуть свой пост. Тогда Дефо устроился

на службу к другому министру

Годолфину и по его поручению снова дважды ездил в Шотландию разведывать

планы якобитов.

Дефо был главой секретной службы в течение примерно 10 лет, оставаясь

на этой должности при сменявших друг друга правительствах тори и вигов. В

конце жизни, когда Дефо было 70 лет, он неожиданно исчез. Ученые два

столетия ломали голову над тем, от какого таинственного недруга скрывался

знаменитый писатель. Сравнительно недавно удалось добраться до разгадки.

Великий романист прятался от самого неумолимого врага - кредиторов, проделав

это с использованием всех хорошо знакомых ему приемов секретной службы.

Испанское и английское наследство

В 1700-1714 гг. происходила война за испанское наследство, в которой

Англия и ее союзники - Голландия и германский император - выступали против

Франции. В начале войны умер Вильгельм III, его преемницей стала младшая

дочь Якова II Анна.

Война привела к расширению деятельности английской разведки. Как

правило, британские агенты без особого труда даже во время войны находили

способы, тайно отправляясь из французских портов, достигать Англии, другие

предпочитали более далекий путь - через Голландию. Многие сведения удавалось

добывать в самой Голландии. В 1710 г. министр Роберт Харли писал: "Гаага -

центр деловых переговоров и получения разведывательных сведений".

Шпионские функции неизменно составляли часть обязанностей британских

послов. Однако иногда разведывательные задания составляли главное в их

миссии, а дипломатические поручения представляли собой лишь благовидное

прикрытие. Речь могла идти и о сборе информации - такова, например, была

основная обязанность полковника Митфорта Кроу, назначенного послом в 1705 г.

в Геную. Как прямо было сказано в его инструкциях, формально он направлялся

для обсуждения вопросов развития торговли между Англией и Генуей, а в

действительности -- для сбора информации о ходе восстания в Каталонии против

правительства в Мадриде и о передвижениях неприятельского флота. Однако

нередко, как и в прошлые времена, основной целью могли быть попытки

организации дворцовых переворотов, устранение министров, проводивших

неугодную Лондону политику, и т. п.

Часть английских разведчиков подозревали в том, что они являются

шпионами-двойниками. Так, адмирал Рук в 1709 г. переслал министру герцогу

Шрюсбери сообщения некоего Джона Сорена. Министр ответил, что они, видимо,

являются выдумкой, цель которой - добыть взамен информацию о планах

английского командования. Поэтому Сорена и его корабль следует продержать

длительное время под стражей, пока сведения, которыми он располагает об

английском флоте, не потеряют ценности для врага.

Шпионажем от случая к случаю занимались по обычаю или по возникшей

необходимости различные ведомства, причем разведывательные организации имели

тенденцию превращаться наполовину или целиком в личную разведку лиц, которые

являлись главами таких ведомств, как военное, морское, иностранных дел и др.

Чаще всего это происходило, когда во главе различных министерств стояли

люди, разделенные острым соперничеством в борьбе за власть. Разумеется, в

результате получаемая информация не сообщалась другим министрам и могла

использоваться в целях, резко отличавшихся от тех, к достижению которых

стремилось правительство в целом. Эффективность такой организации в большой

мере определялась способностями ее главы. Так, действенность разведки

Мальборо целиком была следствием его личного умения и почти безошибочного

выбора подходящих помощников. А что в этом отношении мог сделать, допустим,

супруг королевы Анны Георг, принц датский, которого королева после

восшествия на престол поспешила сделать лордом-адмиралом? Некогда Карл II в

сердцах говорил: "Я испытывал его трезвым, я испытывал его пьяным и ничего

не нашел в нем". Карл поэтому рекомендовал принцу как средство против

тучности "гулять со мной, ездить верхом с моим братом и выполнять свои

обязанности в отношении моей племянницы". Георг последовал доброму совету -

они имели с Анной 17 детей, которые все умерли в самом раннем возрасте. Если

не считать еще охоты, обычное занятие Георга заключалось в том, чтобы стоять

у окна и отпускать нелестные замечания о прохожих. Подобная наблюдательность

была еще явно недостаточной для шефа секретной службы адмиралтейства.

Действенную секретную службу создал, как уже отмечалось, Мальборо,

командовавший английской армией в Голландии. "Нельзя, - говорил он, -

успешно вести войну без заблаговременно получаемых точных данных разведки".

Мальборо ввел важное нововведение - разделил военную и политическую

разведку. Военной ведал майор (позднее генерал) Уильям Кадоген, политической

- Адам Кардоннел. Мальборо и наиболее способный генерал императора принц

Евгений Савойский, находившийся в Италии, выработали тайно план кампании,

которая должна была сорвать наступление маршалов Людовика XIV и тем самым

похоронить надежды "короля-солнца" на утверждение французской гегемонии в

Европе. Мальборо и Евгений Савойский договорились двинуться навстречу друг

другу с севера и юга, соединиться в центре Баварии и там дать сражение

французам. Мальборо для успеха необходимо было перехитрить командующего

французскими войсками в Бельгии маршала Вильруа и скрыть от него свое

намерение двинуться навстречу принцу Евгению. Для этого Мальборо искусными

передвижениями совсем сбил с толку бездарного Вильруа. Не принадлежала ли к

числу подобных маневров встреча английского главнокомандующего с якобитским

агентом Натаниелем Хуком, с которым ему и ранее пришлось дружески

беседовать? В своем донесении в Сен-Жермен о новом свидании с Мальборо,

датированном 22 апреля 1704 г., Хук сообщал весьма интересные вещи. Мальборо

дал множество обещаний, говорил о своем желании исполнить свой долг в

отношении законной династии, которую он уже давно признал. "Я не мог

сомневаться в его искренности", - добавлял растроганный Хук. Вряд ли это

свидание являлось обычной "перестраховкой" со стороны Мальборо. Оно было

явно вызвано и стремлением успокоить Людовика XIV относительно намерений

английского командующего.

Правда, скрыть движение большой армии было достаточно сложно. Границы

почти не охранялись, и разведчику было обычно нетрудно, свободно пересекая

их, доставить в свой штаб сведения о направлении вражеской армии. Известия

из различных немецких городов о направлении, в котором шли английские и

голландские полки Мальборо, регулярно поступали в Париж. Однако по ним еще

нельзя было с уверенностью предсказать, куда именно стремится напасть

английский полководец. Одно время в Версале считали, что Мальборо собирается

атаковать Эльзас, и англичанин, маневрируя, все время пытался создать у

противника ложное представление о назначении своего похода.

Не меньшее значение имело получение им подробных сведений о дислокации

французских войск. Во время передвижения англо-голландской армии между

Кобленцем и Майнцем один из ближайших помощников Мальборо, Адам Кардоннел,

получил два интересных письма с приложениями, которые исчезли, но об их

содержании можно судить по ответной депеше Кардонелла. В ней выражалась

благодарность за пересланный меморандум французского военного министра

Шамийяра и за еще один столь же важный документ: они раскрывали военные

планы, предписанные Людовиком своим маршалам. Кто же являлся источником этих

поистине бесценных тогда для Мальборо сведений? Им был некто Робтон,

соединявший функции личного секретаря курфюрста Брауншвейгского и (с

разрешения своего господина) обязанности английского шпиона. Робтон получал

от Мальборо крупные суммы денег и в течение нескольких лет мог снабжать

английское командование подробными разведывательными данными, получаемыми из

Парижа. То, что Робтону удалось приобрести и расшифровать французский план

кампании на 1704 г. и кружными путями, через Францию и Германию, переслать в

штаб Мальборо, имело серьезное значение. Правда, Мальборо к этому времени,

то есть к маю, на основе другой информации сам стал догадываться об основном

содержании этого плана. Тем не менее теперь он мог действовать с большей

решительностью. В июне произошло соединение войск Мальборо и принца Евгения.

Письма Мальборо - через посредство Кардоннела - к ряду государственных

деятелей союзных держав, датированные 27 июля, показывают, насколько

эффективно работала его разведка. Мальборо стало известно о приказе, который

отдал Людовик XIV Вильруа, чуть ли не одновременно с этим маршалом. От

какого-то весьма осведомленного французского придворного штаб Мальборо

получил из Парижа с 1708 по 1710 г. 400 секретных депеш, содержавших массу

важных известий. Сведения, которые добывала секретная служба Мальборо, в

сочетании с информацией, поступавшей в штаб Евгения Савойского (а тот имел

много агентов в Париже, включая даже почтмейстера Версаля), создавали полную

картину дислокации вражеской армии, намерений ее командования. Мальборо

впадал в ошибку только тогда, когда предполагал, что французские маршалы

будут совершать свои маневры с меньшим промедлением, чем это оказалось на

деле. 13 августа 1704 г. союзные войска полностью разгромили 60-тысячную

французскую армию в сражении при Бленгейме (или Гохштедте). Наступил

решительный перелом в войне. Германия была очищена от французских войск.

Только отсутствие достаточного единства между союзниками помешало им

"перенести войну на французскую территорию. Франции пришлось напрячь все

силы, чтобы выставить новую армию. Людовик XIV уже не стремился быть

победителем - его целью было теперь лишь избежать капитуляции. В последующие

годы Мальборо наносит ряд новых поражений французам в Бельгии: в мае 1706 г.

в битве при Рамильи, в июле 1708 г. - при Уденарде, а в следующем году - при

Мальпляке.

Считают, что Мальборо затратил на разведку около 340 тыс. ф. ст.

Впрочем,, неясно, какая часть из этих денег (как и других средств,

отпускавшихся на содержание армии) осела в бездонных карманах самого

герцога. Его политические противники требовали, чтобы он дал отчет об

использовании ассигнований на секретную службу, но натыкались на негодующий

отказ со ссылкой на необходимость соблюдения военной тайны.

В годы войны за испанское наследство у французского двора появились

серьезные причины способствовать якобитскому восстанию в Шотландии. Оно

должно было заставить английское правительство отозвать с континента

значительную часть своих войск. При этом восстание, с французской точки

зрения, вовсе не обязательно должно было увенчаться успехом; довольно было

бы и того, чтобы оно вспыхнуло и было сочтено в Лондоне достаточно серьезной

угрозой. Английское правительство, учитывая постоянную опасность восстаний

якобитов, уделяло много внимания контрразведке. Как и в прежние времена,

некоторые из английских агентов засылались во Францию с целью выявить

якобитских агентов и, используя их, спровоцировать подготовку заговоров, в

которые были бы вовлечены (особенно в Шотландии, где якобиты имели много

сторонников) влиятельные вожди кланов, чтобы их можно было арестовать за

измену. Такова была, например, цель миссии некоего Симона Фрезера,

родственника влиятельной семьи Лавет, в 1703 и 1704 гг. Вернувшись в

Шотландию с заданием подготовить высадку французского десанта, Фрезер

немедленно сообщил об этом английским властям в Эдинбурге. Однако

поставленная перед ним задача скомпрометировать герцога Атолльского, убедив

его принять участие в заговоре, не удалась, хотя Фрезер, видимо, даже

подделал письмо герцога к сыну Якова II, после смерти отца ставшему и глазах

якобитов "законным" королем Англии и именовавшемуся лондонским

правительством "претендентом".

После всего этого шпион имел неосторожность снова появиться во Франции,

но якобиты и французские власти оказались уже осведомленными о его подлинной

роли, и Фрезер был посажен в тюрьму Ангулемского замка.

Агенты английской секретной службы использовали и другой прием -

входили в доверие к французским разведчикам, засылавшимся в Англию, и

дезинформировали их.

Очень важного лазутчика французского морского министра де Торси якобита

Натаниеля Хука попросту обвел вокруг пальца уже упоминавшийся Джеймс Огилви,

который передавал сведения самому Роберту Харли. Поэтому ничего, кроме

вреда, поездки Хука в августе 1705 г. и в апреле 1707 г., преследовавшие

цель подготовить условия для высадки войск Людовика XIV в Великобритании в

1708 г., не имели. Сведения от Огилви были дополнены разведывательной

информацией, которую переслал в Лондон английский посол в Голландии Дейрол.

Элемент неожиданности полностью отсутствовал в этом якобитском

предприятии. В течение ряда месяцев британские разведчики сообщали о

подозрительных поездках якобитских лидеров и их курьеров, о тайных

совещаниях сторонников претендента. Английская разведка в январе и феврале

1708 г. была вполне осведомлена о всем ходе подготовки к отплытию

французской эскадры из Дюнкерка. Однако достаточных мер не было принято

вследствие борьбы внутри правительства - виги как раз в это время стремились

свести счеты с Харли.

Тем не менее, когда эскадра под командой адмирала Форбена приблизилась

к берегам Шотландии, ей преградил путь английский флот под командой адмирала

Бинга. Форбен после недолгих колебаний должен был изменить курс.

Штормовая погода помогла французам уклониться от боя с более сильной

английской эскадрой. Некоторое время они крейсировали в открытом море, но

после того, как выяснилось, что восстание в Шотландии не произошло, им с

трудом снова удалось уйти от преследования и вернуться в Дюнкерк. Планы

высадки в следующем, 1709 г. были оставлены еще до того, как приступили к их

осуществлению.

В правление королевы Анны борьба тори и вигов отражала обострение

классовых антагонизмов в стране, при этом она осложнялась личным

соперничеством, даже дракой лидеров из-за дележа доходных государственных

постов, когда отбрасывались в сторону и принципы, и партийные различия.

Вместе с тем вследствие связи части торийских лидеров с двором претендента,

лишенного парламентом права престолонаследия, партийная борьба в большой

степени приняла форму тайной войны, соперничества разведок противостоящих

политических сил. В годы войны за испанское наследство усилилась борьба и за

английское наследство.

После акта о престолонаследии (1701 г.), по которому после Анны трон

должен был перейти к Ганноверской династии, парламентом был принят закон об

обвинении претендента в государственной измене. Однако многие в Англии

считали, что акт о престолонаследии останется мертвой буквой, особенно если

претендент согласится порвать с католичеством и принять англиканство.

Тори были недовольны тем, что быстро растущие налоги служат обогащению

лондонских дельцов, что золотой дождь обходит сельское дворянство. По мнению

тори, это происходило потому, что король превратился в орудие вигов. Так не

стоило ли вернуть на престол сильного "законного" короля, уладив имевшиеся

прежде разногласия с династией Стюартов?

Конечно, острота внутриполитической борьбы не менее, чем война,

способствовала усилению деятельности разведки (точнее, разведок) в Англии.

Однако, в свою очередь, не раз разведка в различных ситуациях служила

детонатором дальнейшего обострения политических конфликтов. 31 декабря 1707

г. в резиденции Харли неожиданно был арестован британский разведчик Уильям

Грег. Его обвинили в шпионаже в пользу Франции. Арест Грега произвел большое

впечатление. Министров и других важнейших государственных сановников,

включая Мальборо, спешно вызвали для участия в допросе Грега. Тот, впрочем,

не стал запираться и сразу же во всем сознался.

После возвращения из Шотландии Харли предоставил удачливому разведчику,

знавшему французский язык, место клерка в своем министерстве. Ему был

поручен просмотр писем, отправлявшихся на родину пленными французскими

офицерами. Соблазны лондонской жизни скоро оказались неодолимыми для Грега.

С его запросами 200 ф. ст. годового жалованья ему, конечно, не могло

хватать, и вскоре он был по уши в долгах. На это обратила внимание

французская разведка. Первоначально Грег принял взятку в 200 гиней, данную

одним английским купцом за какую-то услугу. Купец свел его с французскими

агентами, которые без особого труда убедили Грега сотрудничать с ними.

В ведомстве Харли слабо соблюдали правила секретности. В комнату, где

работал Грег, приносили переписку министерства с зарубежными странами. Дефо

как-то обратил внимание Харли на то, что секретные письма лежат без охраны.

Однако министр доверял подчиненным, которых лично набирал в свой штат, и,

заваленный бесчисленными делами, не внял этому предостережению. Грег часто

оставался работать по вечерам, и ему несложно было однажды положить в один

из мешков с почтой письмо маршала Таляра, взятого в плен Мальборо после

битвы при Бленгейме. Несколько позднее Грег скопировал важный меморандум

Харли о размерах голландского участия в войне и послал его под видом письма

французскому военному министру Шамийяру. Грег направил в Париж сведения

о секретных в те времена заседаниях парламента. Наконец, он передал

французам и копию письма королевы Анны императору с просьбой направить

принца Евгения Савойского в Испанию, на один из главных театров военных

действий. Грег даже отметил те части текста письма, которые были добавлены

Харли, а также дополнены Годолфином.

Через некоторое время стало известно об утечке информации. Почтовые

мешки, содержавшие письма французских военнопленных, были вскрыты, после

этого оказалось нетрудно определить, кто является предателем.

Арест Грега стал немаловажным политическим событием. Виги стремились

получить доказательства, что Грег действовал по указанию своего патрона

Харли. К тому же выяснилось, что Грег уже имел дело с юстицией. 10 лет

назад, в 1697 г., он был арестован по обвинению в подлогах и

фальшивомонетничестве. Его жена, которая ждала тогда ребенка, взяла вину на

себя и приняла кару, которую обрушивал беспощадный закон на уличенных в

таких преступлениях, - ей сожгли руку. Харли можно было в любом случае

обвинить, что министр взял на службу человека с сомнительным прошлым. К тому

же не только Грега. Как раз в это время в руки властей попались два

контрабандиста - Вальер и Бара, которых Харли использовал как агентов,

переправлявшихся в Кале и собиравших полезную информацию. Однако оба

контрабандиста были шпионами-двойниками и одновременно выведывали сведения о

датах отплытия английских конвоев - торговых судов в сопровождении военных

кораблей, что было весьма полезно для французских каперов.

Для Харли возникла опасность, что виги добьются создания парламентской

комиссии по расследованию деятельности всей его секретной службы. Довольно

было и того, что комиссия палаты лордов, состоявшая преимущественно из

врагов Харли, усердно допрашивала Грега, добиваясь признания, что он

действовал по приказу своего начальника. Правда, арестант оказался менее

низким, чем его судьи. Грег, искренне впавший в покаяние, не хотел отягощать

совесть еще одним предательством, хотя ему сулили за это свободу и большие

деньги. Харли очень опасался, что виги сумеют воздействовать на заключенного

через жену. Опираясь на благосклонность королевы, Харли лихорадочно пытался

добиться поддержки тори и не дать вытеснить себя из правительства.

Тем временем комиссия палаты лордов почти ежедневно допрашивала Грега,

внушая ему, что Харли - главный виновник всех неприятностей Англии,

продававший секреты французам и ответственный за все поражения, которые

когда-либо терпели союзники. Лорды обещали Грегу за признание пожизненную

пенсию в 200 ф. ст., но тот твердил, что только "дьявол и нужда были его

подстрекателями".

"Лорды-инквизиторы" попытались соблазнить и других двух агентов Харли,

обвиненных в контр шпионаже. Однако даже контрабандисты стояли на своем -

тайно привозили в Кале шерсть и доставляли обратным рейсом бренди. Сведения,

которые они поставляли, были обычно лишь простыми слухами. Только однажды,

кажется, удалось им добыть ценную информацию о французском флоте, но и ее

Харли не передал британским военным властям. Комиссия лордов истребовала

шифр, которым пользовались Харли и Грег, ознакомилась с их перепиской, но и

это не привело ни к каким разоблачениям. Трехнедельные бдения комиссии

закончились ничем. Против Харли можно было выдвинуть только обвинение в

неосторожности, в оставлении важных писем на столе клерка, в использовании

не заслуживавших доверия лиц в качестве своих агентов. На казнь Грега

сбежалась поглазеть огромная толпа - все еще ожидали разоблачений. Один из

шерифов несколько раз предлагал осужденному уже у виселицы использовать

последний шанс на спасение - разоблачений не последовало, но Харли пришлось