1644 Г. Стал врачом королевы и не мог участвовать во вскрытии умершего за

год до этого Людовика XIII. А судья мирно скончался в своем родном городе в

декабре 1680 г., оставив завещание, которое и поныне хранится в местном

архиве...

Недаром после такого фиаско отдельные историки обратились к старой

версии, обновив ее рядом домыслов. Доже согласно этой версии какой-то

дворянин, возможно, незаконный сын или внук Генриха IV (и, следовательно,

брат или племянник Людовика XIII), который по поручению Ришелье стал

любовником Анны Австрийской и отцом Людовика XIV. Эта версия отвечает на

вопрос, почему от "маски" просто не избавились с помощью яда или каким-либо

другим способом. Однако гипотеза совсем не объясняет других известных нам

фактов о "маске" и "слуге" Эсташе Доже. Между прочим, принимая эту гипотезу,

следует считать, что заключенный умер в возрасте старше 80 лет. Поэтому

сторонники этой версии играют на уже известном нам двусмысленном выражении,

не раз встречающемся в переписке Сен-Мара, который писал о "маске" как о

"старом заключенном". "Старый" здесь может означать и "преклонный возраст"

и, напротив, являться лишь констатацией того, что "маска" - заключенный,

давно находящийся на "попечении" Сеи-Мара. В 1965 г. французский академик М.

Паньоль выпустил книгу "Железная маска", которую потом дополнил статьями в

журналах. Однако в распоряжении Паньоля не было никаких документов,

неизвестных его предшественникам, особенно Монгредьену. Писатель лишь сделал

новую попытку раскрыть тайну анализа, казалось бы, досконально изученных

материалов.

Паньоль вполне согласен с Монгредьеном, что "маска" - это Эсташ Доже, и

даже приводит соображения, опровергающие новейшие доводы сторонников

Маттиоли. Последние, в частности, оперируют тем, что Дю Жюнка писал о

заключенном, которого Сен-Мар держал под стражей в Пинероле, а не в Экзиле,

куда тюремщик отбыл без Маттиоли. Па этот аргумент Паньоль отвечает, что Дю

Жюнка, возможно, и не знал о пограничной крепости Экзиль или тем более о

том, что она была превращена в тюрьму для государственных преступников по

секретному приказу. А то, что Сен-Мар уехал без Маттиоли, говорит против

отождествления мантуанца с "маской".

Сообщение Вольтера о "маске", а также рассказы о нем других заключенных

Бастилии в первой половине XVIII в. раскрывают некоторые детали в поведении

узника, которые подтверждаются секретной корреспонденцией Сен-Мара и Лувуа.

Например, Вольтер передает, что "маска" не раз жаловался на несправедливость

судьбы. Об этом же доносил Сен-Мар военному министру еще в декабре 1673 г.

Впервые имя Доже возникло в деловой переписке Лувуа и его подчиненных

19 Июля 1669 г. Именно этим числом датировано письмо Лувуа к Сен-Мару,

содержавшее предписание подготовить темницу для узника, который будет

препровожден в Пинероль. В письме Лувуа называл Доже "несчастным" и вскользь

добавлял, что он "всего лишь слуга". Это нарочито брошенное как бы мимоходом

замечание давало понять Сен-Мару, какой линии ему следует держаться. Вместе

с тем другие указания, содержавшиеся в письме, не оставляли сомнения, что

речь шла о человеке, крайне интересовавшем и короля, и военного министра.

Действительно, зачем иначе было готовить помещение для арестованного, когда

у Сен-Мара под стражей находился всего один заключенный - Фуке и было

достаточно свободных казематов? Речь шла, следовательно, о камере,

обеспечивавшей возможность соблюдения особых мер предосторожности, о

которых, как уже отмечалось, подробно говорилось в письме Лувуа.

Когда министр писал свое письмо, Доже, по всей вероятности, находился

на свободе. "Слуга" был осужден на бессрочное одиночное заключение еще до

своего ареста. Об этом говорит сопоставление следующих фактов. Королевское

lettre de cachet об аресте Доже было подписано 26 июля, через неделю после

письма Лувуа к Сен-Мару. А Доже был схвачен еще позднее, в начале августа.

"Слугу" доставили в Пинероль 24 августа, дорога должна была занять примерно