§ 10.3. Основные признаки языка художественной литературы

Исходя из функционального назначения языка художественной литературы можно выделить ряд его основных признаков.

1. Языку художественной литературы присущ синкретический характер состава, или набора, языковых средств литературного языка с точки зрения их стилевой принадлежности, экспрессивно-стили­стических и предметно-логических свойств и признаков. В состав языковых средств данного стиля художественного текста включаются такие единицы народно-разговорного языка (т.е. внелитературные элементы), как окказионализмы, иноязычные вкрапления (слова, выражения на иностранном языке без перевода).

Между тем в рамках художественного текста и языка художе­ственной литературы в целом вся совокупность языковых средств (разнообразных и нередко разнородных с точки зрения предмет­но-логической, семантической, экспрессивной, стилистической характеристики — вплоть до стилистически полярных) выстраива­ется в стройную систему благодаря организующему действию общего конструктивного принципа языка художественной лите­ратуры как функционального варианта литературного языка — об­разного отображения действительности, или создания образной речи.

В.В. Виноградов отмечал, что в данном стиле «резко изменяются, как бы смещаются и тем самым приобретают новый смысл и новую образно-выразительную силу любые соотношения элементов общей системы языка и ее стилей»¹, т.е. самые разнообразные языковые средства. В поэтическом языке, по словам Г.О. Винокура, «не только оживляется все механическое, но и узаконяется все произвольное»², т.е. случайное из разных форм речи.

2. Принципиальное, фундаментальное значение для художест­венного произведения имеет такое обстоятельство: все привлекае­мые автором языковые средства, приемы, способы их использования должны быть мотивированы не только с точки зрения коммуника­тивной, т.е. элементарно поняты адресатом текста (это является не­пременным, базовым условием всякого текста, в том числе художе­ственного). но и в эстетическом отношении. Последнее — главное, необходимое условие только художественного текста. Оптимальное сочетание коммуникативной и эстетической мотивированности язы­ковых средств, их функционирования в художественном произведе­нии способствует полноценному воплощению идейно-эстетического замысла художника слова.

3. В качестве особой категории языка художественной литерату­ры выделяется художественно-образная речевая конкретизация — универсальное свойство языка как системы, призванной служить на­дежным средством общественной коммуникации, взаимного обще­ния людей, передачи информации.

Дело в том, что, составляя предложение, фразу, каждый из нас, рассуждает ли он о философских проблемах или говорит о буднич­ных, повседневных делах, решает довольно сложную диалектиче­скую задачу: как при помощи абстрактных категорий языка пере­дать, сформулировать не только высокие мысли о смысле бытия, но и передать конкретное, самое что ни на есть житейское содержание (У меня болит голова; Пойди принеси воды; Поезд опаздывает; Я чуть было не опоздал на самолет; Маша сегодня проспала школу; Ты куда? — В кино...), выразить свое отношение к определенному человеку, к его поступку, реплике, к рядовому или важному событию (Какой ты мо­лодец/; Ну и свинтус же ты; А ему лучше бы помолчать; Мамулечка, прости меня, я больше не буду!...). Ведь (если воспользоваться словами А. И. Герцена о русском языке) в языке выражается все — «отвлечен­ные мысли, внутренние лирические чувствования, “жизни мышья беготня”, крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть*'.

Итак, при построении предложения, высказывания происходит речевая конкретизация. Она состоит в том, что говорящий/пишу­щий, зная конкретный язык, его грамматические, фонетические правила, семантику слов и основные правила их употребления, соот­носит абстрактные категории данного языка с реальным содержани­ем своей мысли, которую ему надо выразить. Скажем, говорящий, видя полет птицы, говорит: Птица летит. По-русски это сообщение получило такое языковое оформление в силу того, что производи­тель действия на русском языке всегда выражается именем сущест­вительным (или личным местоимением) в именительном падеже (птица), а также некоторыми глагольными формами; реальное дей­ствие, совпадающее с моментом речи, выражается глаголом изъяви­тельного наклонения настоящего времени (летит).

В разговорной речи в речевой конкретизации наряду с языковы­ми участвуют невербальные средства (мимика, жесты), ей помогает ситуативность, присущая неформальному речевому общению; в те­левизионной речи речевая конкретизация во многом опирается на изобразительный ряд.

Художественно-образная речевая конкретизация в языке художе­ственной литературы — это качественно особое свойство именно ху­дожественной речи¹.

Например, у М. Шолохова в «Тихом Доне» читаем:

Аксинья наклонилась к Григорию, отвела со лба его нависшую прядь волос, ти­хонько коснулась губами щеки.

• Милый мой, Гришенька, сколько седых волос-то у тебя в голове... —ис гру­стной полуулыбкой заглянула в лицо Григория, а в разговоре, беседе: Она наклони­лась [к Григорию] и сказала... или даже: Она сказала...

Конкретизация, пластичность изображения в шолоховском тек­сте создается в значительной мере глаголами, которые воссоздают постепенность действия, возникающую в определенной последова­тельности этих глаголов. Глаголы в данном тексте передают, изобра­жают действия, движения персонажа «дробно», осуществляемыми во времени. Такая последовательность глаголов эстетически обусловле­на, писатель как бы «живописует словами». Причем в этом отрывке нет традиционных изобразительно-выразительных средств.

В тексте же разговорно-обиходной тональности просто констати­руются конкретные действия лица, передается их «предметно-логи- ческое», или, как говорят лингвисты, денотативное, содержание.

Специфичность художественно-образной речевой конкретизации выясняется при сопоставлении контекстов употребления существи­тельного вода в научном труде «Основы химии» Д.И. Менделеева и в художественном тексте — «Лесная капель» М.М. Пришвина.

В «Основах химии»: количество воды, находящейся в воздухе; вода в жидком состоянии; падающая вода; вода океанов, морей, рек, источников; воды пресные, со­леные. железные, серные; падающ ая из атмосферы вода; перегнанная вода; мягкая вода и т.л.

В «Лесной капели»: сплошная вода; весна воды; лучезарная тишь веды, широ­кой, цветистой, большой; живая вода; песня воды, сдержанный рокот воды; теплая небесная вода и т.л.

В химическом тексте речевая конкретизация нацелена на выяс­нение фиэико-хймических свойств воды — Н₂0. В художественном тексте цель писателя — передать свое поэтическое видение природы, воды (в реках и других водоемах), свои впечатления от происходяще­го вокруг него.

Такие разные подходы к описанию явлений действительности и связанной с этими подходами передаче информации, совершенно разной по содержанию, по экспрессивной тональности, со всей оче­видностью обнаруживаются в контекстах употребления слова вода, его сочетаемости в сопоставляемых текстах, тем самым выявляются Разные направления и характер речевой конкретизации.

4. Наблюдения над речевой организацией художественных тек­стов показывают, что различные стороны стиля художественного произведения находят свое выражение как в лексике и фразеологии.

так и в синтаксисе. Это обстоятельство позволяет ставить вопрос о соотносительности экспрессивно-эмоциональных свойств, качеств лексико-фразеологических и синтаксических средств художествен­ного произведения. Тональность художественного текста создается всем комплексом представленных в нем языковых средств, способов и приемов их использования, взаимного соотнесения.

Приведем иллюстрацию из «Дома с мезонином» А. Чехова:

...Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу... Два ряда старых, тесно посаженных, очень высоких елей стояли, как две сплошные стены, образуя мрачную, красивую аллею. ...Было тихо, темно, и только высоко на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет и переливал раду­гой в сетях паука... Потом я повернул на длинную лиловую аллею. И тут тоже за­пустенье и старость', прошлогодняя листва печально шелестела под ногами, и в су­мерках между деревьями прятались тени. Направо, в старом фруктовом саду, нехотя слабым голосом пела иволга, должно быть, тоже старушка. Но вот н липы кончились: я прошел мимо белого дома с террасой и с мезонином, и передо мною неожиданно развернулся вид на барский дом и на широкий пруд с купаль­ней, с толпой зеленых ив, с деревней на том берегу, с высокой, узкой колоколь­ней, на которой горел крест, отражая в себе заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту са­мую панораму когда-то в детстве...

Обратите внимание на выделенные слова. Автор подбирает слова однотипной семантики и экспрессии: мрачный, темный, сумерки, старый, старушка, старость, запустенье, печально; ср.: прошлогодняя (листва), заходившее (солнце). Уже сам подбор такой лексики в не­большом по объему отрывке создает определенную тональность тек­ста — меланхоличную, немного грустную, раздумчивую.

Синтаксис этого фрагмента по своей экспрессивной окрашенно­сти в полной мере соотносителен с его лексическим составом: он пе­редает интонацию неторопливых меланхолических размышлений при созерцании запушенной усадьбы. Для этого отрывка характерны пространные нединамичные синтаксические построения, в которых замедленный темп речи создается перечислительной интонацией, обусловленной во многом сериями однородных членов предложе­ния, которые, в свою очередь, сопровождаются пояснительными словами, уточнениями, сравнениями; главные члены предложения распространены деепричастными и сравнительными оборотами. Все это создает плавный, заторможенный темп повествования, что впол­не соответствует изображению заброшенного парка, откуда ушла жизнь и где остались только «запустенье и старость». Такая тональ­ность повествования соотносится с присущей Чехову грустью и глу­боким сожалением по поводу разоряющихся дворянских гнезд в ка­питализирующейся России второй половины XIX в.

Экспрессивно-эмоциональная соотнесенность языковых единиц разных лингвистических уровней в тексте художественного произве­дения — еще одна специфическая категория организации языковых средств в языке художественной литературы.

5. Организация, отбор и принципы организации языковых средств в художественном тексте ориентированы исключительно на литературные нормы.

Впрочем, ориентация на литературные нормы — это общее тре­бование к любому тексту, создаваемому в рамках литературного языка. Для языка художественной литературы соблюдение этого обязательного требования обусловлено тем, что в данном функцио­нальном варианте литературного языка принципиально возможно использование буквально всего фонда языковых единиц, речевых явлений, функционирующих в рамках национального языка, а именно: внелитературных элементов и даже явно ошибочных грам­матических форм, конструкций в области произношения, в упо­треблении и образовании слов, фразеологических выражений, а также иноязычных вкраплений, т.е. единиц другого языка с сохра­нением внешнего вида, фонемного состава и грамматического оформления таких единиц в языке-источнике. Для реализации своего идейно-художественного замысла автор словесного художе­ственного произведения вправе обращаться к любым языковым элементам, речевым явлениям, сложившимся в языке, на котором создается текст. В то же время художник слова не может не забо­титься и о максимально адекватном восприятии читателями со­зданного им текста.

Ориентированность художественных текстов на норму находит свое выражение в том, что необщепонятные явления (диалектизмы, жаргонизмы, профессионализмы, специальные термины, этногра- физмы, варваризмы, экзотизмы), грамматические, фонетические от­клонения от литературных норм обычно так или иначе разъясняются в художественном тексте с целью прояснения, выяснения их смыс­лового содержания и стилистического назначения.

Вводя в художественный текст ненормированное или малорас­пространенное речевое явление, писатель всегда рассчитывает на чи­тателя, вполне освоившего систему действующих литературных норм. т.е. на носителя литературного языка. Чем глубже, основатель­нее читатель знает, усвоил литературные нормы, тем адекватнее его восприятие идейно-эстетической и стилистической стороны художе­ственного текста.

В русской художественной литературе (как и в публицистической прозе) сложились разнообразные способы объяснения читателю не соответствующих литературной норме речевых элементов: от непо­средственных авторских комментариев до специальной организации изложения, когда и ненормативный характер, и смысл данного сло­ва, речевого оборота или формы становятся ясными из микрокон­текста. Например, И.С. Тургенев так поясняет диалектизм: От него отказались как от человека, ни на какую работу негодного, — «лядаще- го», как говорится у нас в Орле. Обычно писатель стремится найти нормативное соответствие диалектизму, часто указывая на его при­надлежность к определенному говору, например: Когда они [белухи) по очереди и сразу выходили, выставали, как говорят поморы, из воды дохнуть воздухом и опять погружались в зеленую пучину — вот тогда в их выгнутых острых хребтах в миг погружения чудилось мне что-то от саламандры, от тех земноводных, которые одни жили когда-то на зем­ле, залитой водой (Ю. Казаков).

Наряду с непосредственным авторским комментарием, писатели часто прибегают к построению «объясняющего» контекста, напри­мер: ...быки шли охотно, и взбитая копытами пресная пыль на летнике подымалась и оседала на кустах придорожного татарника (М. Шоло­хов) (ясно, что летник — это дорога); Но пока я разминался и разогре­вал на «шмеле» чай... откуда-то повеяло прохладой и волглой сыростью, зашаял вокруг лодки невесомый парок (Г. Чистяков).

Нередко «опора» на норму осуществляется через сопоставление реплик персонажа (носителя диалекта или социально-профессио­нального жаргона) и автора или повествователя (носителя литератур­ного языка); например, у М. Пришвина:

• Зверь, Мануйло, вставай, зверь! Скорее, скорее!

• Звшрь? Где звшрь?

6. Отличительной чертой речевой структуры художественного произведения представляются изобразительно-выразительные сред­ства — тропы и стилистические фигуры.

Как известно, тропы, стилистические фигуры «присутствуют* и в других функциональных вариантах литературного языка. Вместе с тем если в языке художественной литературы тропы и стилистиче­ские фигуры — органический компонент общей образной системы художественного текста, «участвующий» в том числе в реализации эстетической функции языка, то, скажем, в публицистическом стиле или в разговорной речи изобразительно-выразительные средства вы­ступают как способ усилить воздействующую силу текста, его фраг­мента или реплики бытового диалога.

В истории русского литературного языка язык художественной литературы занимает особое место. Именно в его рамках соверша­лась языковая пушкинская реформа (это определило его главенству­ющую роль в процессах становления современного русского языка в пушкинскую эпоху). И в послепушкинскую эпоху, вплоть до нашего времени, язык художественной литературы продолжает играть кон­структивную роль в историческом развитии русского литературного языка, в стабилизации и укреплении современных литературных норм.

Глава И. УСТНЫЕ ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ВАРИАНТЫ (В РАМКАХ КНИЖНОЙ РЕЧИ) ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА