§ 4.7. Закон достаточного основания и ошибки» связанные с его нарушением

Закон достаточного основания, четвертый основной закон логики, контролирует убедительность, доказательность текста и утверждает, что всякая истинная мысль должна быть обоснована дру­гими мыслями, истинность которых доказана. При его соблюдении все мысли, высказанные в тексте, вытекают одна из другой. Если же по его прочтении возникает вопрос: почему? — и ответа на него вы не находите, если утверждения автора голословны, бездоказательны, но­сят декларативный характер, есть основание подумать о том, насколь­ко обоснованно, убедительно для данной ситуации изложен материал и соблюден ли в тексте закон достаточного основания:

Майк Тайсон, пытаясь отстоять утерянный титул чемпиона мира, откусил кусок уха своему сопернику Эвандеру Холлифилду. Эта коллизия ближе, конечно, мужчи­нам. По-моему, тут оба хороши. С женской точки зрения, судьба Тайсона напоминает хорошо срежиссированный сценарий; в котором главное — деньги. Холлифилд небось тоже поправил свое материальное состояние. Что до укуса... Он же не Ван Гог — ухо, наверное, быстренько пришили обратно.

Приведенный текст настолько красноречив, что нет необходимос­ти его комментировать. Да и править его нельзя, поскольку невозмож­но что-либо понять.

Еще пример:

В какой-то момент наркоман говорит врачу, что у него больше иет тяги к дозе. Это значит, что нам удалось «отшибить» ему память о наркотиках, а вот другие функции, за которые отвечал этот участок мозга (подвергнутый операции, с целью ликвидировать зависимость от наркотиков], восстановятся. Если человек был алко­голиком или заядлым курильщиком, то он им и останется. Но героиновая зависи­мость исчезнет, потому что это нечто чужеродное для организма.

Прочитав этот текст, читатель вправе спросить: разве спиртное или табак — это нечто не чужеродное организму?

Всегда, когда речь идет об отношениях обоснования — причинах, следствиях, условиях, целях, обстоятельствах, вопреки которым про­исходит что-либо, сравнениях и многом другом, начинает работать закон достаточного основания. Даже элементарную единицу обще­ния — простое предложение — порой нужно проверить на соблюде­ние четвертого закона логики. Так, вряд ли правомерно утверждение: Брокеры — это специалисты, которые умеют устраивать сделки, вы­годные для продавца, а стало быть, и для покупателя. Не понятно, что имеет в виду автор заголовка: Отдать мяч, как букет любимой. А на комплимент: Ты красива, как экскаватор или Глаза твои как колеса моей кибитки — любая женщина наверняка обидится.

§ 4.8. Нарушение логических законов и правил как риторический прием

Сознательное отступление от логических норм может быть исполь­зовано в целях языковой игры: Пенсия у меня хорошая, но маленькая. Од­нако это возможно только при условии, что у читателя не возникает по­бочных неуместных ассоциаций, не затруднена интерпретация текста, а нарушение логики изложения делает произведение более экспрессив­ным, помогает уйти от шаблона или сосредоточивает внимание читате­ля на нужном автору фрагменте. Такие отступления лежат в основе многочисленных риторических приемов — особых выразительных фи­гур речи, описанных классическими риториками и стилистиками. На­ша цель — назвать наиболее известные и употребительные.

На нарушений правил деления понятий основана зевгма — со­единение сочинительной связью понятий с разным объемом, разно­плановых. С помощью зевгмы создается комический эффект: Шел дождь и два студента, эффект категоричности суждения: Свободу слова в нашей передаче [ток-шоу «Свобода слова»] ограничивают время ия-~ Савик Шустер, логическая несовместимость становится весьма выра-

зительным ярким средством формулирования основной идеи, слогана: Рецепт элитного пива прост — солод, холод, вода и совесть пивовара; Гу­ляешь с друзьями, гуляй с «Пепси-колой». Это широко известный прием.

Менее известны манипуляции с встраиванием в одно­родный ряд, когда к понятиям, объединенным на каком-либо об­щепринятом логическом основании, присоединяется другое, присут­ствие которого в данном ряду сомнительно. В результате создается эффект закономерного его включения в ряд и возникают нужные ас­социации. Так, в рекламном фильме «Это Жириновский» сначала пе­речисляются такие «великие сыны России», как Ломоносов, Пушкин, Лермонтов, Ростропович и др. А последний в этом ряду — В. В. Жири­новский. Аналогичный ряд: Россия — Родина Пересвета, Осляби и Ма­кашева. Примеры из потребительской рекламы: Контрастный душ и «Шаума» — вот формула прекрасного настроения и здоровья!; «Тимо­тей» — источник энергии для Вас и Ваших волос.

Тот же эффект дают манипуляции с наименованиями (как прави­ло, потребительских товаров), основанные на приеме встраивания в нужный логический ряд и повышении или понижении статуса явле­ния. Например, когда обыкновенный бутербродный маргарин назы­вают маслом мягким «Деревенским», потребитель воспринимает его не как маргарин — самый дешевый из пищевых жиров, а как продукт, входящий в класс, обозначенный понятием «сливочное масло», со всеми соответствующими признаками.

На сознательном нарушении закона тождества основан такой при­ем, как каламбур — реализация в тексте сразу двух значений мно­гозначного слова: И теперь чиновники «парятся» над проблемой, как вернуть банный пар [сделать бани доступными по цене] малообеспечен­ному народу. От случайно возникшей в тексте двусмысленности или неудачного обыгрывания каламбур отличается тем, что оба значения слова запланированы автором и без затруднений понимаются и при­нимаются читателем. Именно поэтому не могут быть приняты за ка­ламбур следующие заголовки: Мудрые мысли в мягком месте (реклама офисных кресел); Каждому пассажиру по мягкому месту (о железно­дорожных билетах).

Часто как прием демагогии используется подмена понятий: Книжка называется «От первого лица». Подзаголовок:«Разговоры с Вла­димиром Путиным». Это что значит?Дескать, вот оно, лицо, и все, что пут в книжке имеется, исходит от него. Непосредственно. Или же в том смысле, что первое лицо в государстве? И — шутки в сторону. В приве­денном примере выражение «первое лицо» в грамматическом значе­нии, т.е. лица, обозначенное местоимениями «я» и «мы», подменяется Политическим значением — «первое лицо в государстве», т.е. президент.

Подмена значения понятия используется и как манипулятивный прием, когда незаметно для читателя таким образом создается соот­ветствующий эмоциональный настрой, рациональная оценка явле­ния заменяется на эмоциональную: Ну как объяснить стране приду­манный для Путина лозунг «диктатуры закона» ? Я думаю, что Путин еще студентом усвоил, что диктатура — это нечто чуждое закону, а закон — нечто прямо противоположное диктатуре. В ответе подменя­ется значение диктатуры как главенства закона, оцениваемое поло­жительно, значением диктатуры как политического устройства обще­ства, оцениваемым отрицательно. Автор меняет положительную оценку лозунга предвыборной кампании на противоположную и, воз­можно, влияет на предвыборное поведение аудитории.

Как прием сознательного затуманивания смысла часто используют имена с нерезким объемом и нечетким значением: Приняты соответствующие (необходимые, адекватные) меры по даль­нейшему совершенствованию; Будет осуществлять дальнейшее регулиро­вание [повышение цен] тарифов на оплату коммунальных услуг; Приме­нение технологий оптимизации [ухода от налогов] налоговых отчислений.

Тот же эффект дает уход от ответа. Приведем фрагмент интервью с вто время главой ЦБ РФ В. Геращенко, который, прогнозируя паде­ние курса доллара по отношению к евро, отмечает, что и рубль тоже нестабилен. И это порождает вопрос корреспондента: А нам-mo в Рос­сии что делать? Мы ведь все к доллару привязаны [мол, как хранить вклады?]. Банкир не может ответить напрямую, потому что ни рубли, ни доллары как средство хранения сбережений не годятся: пропаган­дировать рубль не позволяет совесть, а доллар — статус, и говорит сле­дующее: Мой сын подготовил для меня шпаргалку, где подсчитал, сколь­ко в прошлом году можно было заработать, разместив в Сбербанке 1000 долларов и эквивалент в рублях. Оказалось, что те, кто держал сбере­жения в долларах, за год потеряли на процентах более 100у.е. Таким об­разом он меняет тему: с разговора о будущем переходит к результатам прошлого и под видом дельного совета прибегает к демагогии.

Кроме того, уход от ответа часто диктуется соображениями этике­та: например, человек не хочет давать прямые оценки, хвалить себя или высказываться резко по отношению к предмету речи: — Вы недав­но возвратились из Америки. Вам нравятся американские мужчины ?—Я была не только в Америке. Еще недавно в Англии, Индии. Индийские йоги меня просто потрясли; — Влад, тебе самому нравится твоя новая про­грамма?— Ну, девочки с ума сходят...

Намеренные противоречия в тексте часто придают высказыванию характер афоризма, становятся яркими формулами для слоганов, за­головков, ключевых смысловых узлов текста: Плохой хороший человек;

Ясно, что ничего не ясно; С широко закрытыми глазами; Когда умрете — пожалуйста... приходите; Поражение за явным преимуществом. Те же возможности и у сознательно проигнорированной альтернативы: В споре Касьянова с Чубайсом победил Греф.

Для редактора принципиально важно уметь отличить языковую игру от ошибки, небрежности и правильно выбрать способы улучше­ния текста.

Гл а в а 5. РАБОТА РЕДАКТОРА С ФАКТИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ ТЕКСТА