10 Процентов самых низкооплачиваемых равнялось для мужчин 3,51, а для женщин

-- 2,68, то к 1993 году эти цифры достигали уже 4,59 и 3,81 соответственно

^[225], и это -- еще одно подтверждение того, что в современных

условиях из-за различий в уровне квалификации и образованности работников

имущественное неравенство резко возрастает в пределах даже одной конкретной

профессии.

Таким образом, можно, на наш взгляд, констатировать, что в течение

конца 70-х и первой половины 80-х годов в развитии постиндустриальных

обществ выявился ряд тенденций, которые, по всей видимости, окажутся

определяющими в ближайшие

несколько десятилетий. Во-первых, потребности экономического развития

обусловили необходимость отказа от искусственного поддержания относительно

высокого жизненного уровня наименее обеспеченных слоев населения, в

результате чего произошло резкое увеличение имущественного неравенства,

перечеркнувшее его сокращение на протяжении 50-х - 70-х годов. Во-вторых,

наиболее сильно пострадали в данной ситуации низшие слои среднего класса,

которые уже привыкли отождествлять себя с обеспеченной частью общества, а на

протяжении 80-х годов потерявшие свои позиции и фактически покинувшие его

ряды. В-третьих, весьма опасной оказалась ситуация, в которой слой устойчиво

находящихся за чертой бедности не только состоял из совершенно лишенных

трудовых навыков людей, представителей меньшинств, безработных, бездомных и

т.д., но и пополнялся людьми, имеющими работу и работающими подчас полный

рабочий день. Таким образом, возникли все необходимые условия для

формирования того низшего класса, о котором мы говорили ранее. При всем при

том, следует отметить еще раз, все эти изменения произошли в рамках

высокоразвитого индустриального общества, и, хотя фактор образования

работников играл в их поляризации большую роль, он был далеко не решающим, а

собственно процесс формирования класса интеллектуальных работников еще не

начался. Поэтому вполне объяснимо, что в 90-е годы, с одной стороны,

правительства предприняли очередную (вполне неудачную, впрочем) попытку

борьбы с возрастающим неравенством, а, с другой стороны, проблема постоянной

бедности и положение нового низшего класса стали объектом пристального

внимания не только социологов, но и экономистов и политиков.

^[214] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 116.

^[215] - См.: Rifkin J. The End of Work. N.Y., 1996. P. 174.

^[216] - См.: Brockway G.P. The End of Economic Man. N.Y.-L.,

1995. P. 88-89.

^[217] - См.: Kiplinger К. World Boom Ahead. Why Business and

Consumers Will Prosper. Wash., 1998. P. 154.

^[218] - См.: Brockway G.P. The End of Economic Man. P. 163.

^[219] - См.: Korten D.C. When Corporations Rule the World.

P. 65.

^[220] - См.: Galbraith J.K. The Culture of Contentment. P.

92.

^[221] - Подробнее о ситуации в Великобритании см.: Coyle D.

The Weightless World. Strategies for Managing the Digital Economy. Cambridge

(Ma.), 1998. P. 11.

^[222] - Elliott L., Atkinson D. The Age of Insecurity. P.

235.

^[223] - См.: The Economist. 1994. November 5. P. 19.

^[224] - См.: Danyger S., Gottschalk P. America Unequal. P.

118-119.

^[225] - См.: Tilly Ch., Tilly Ch. Work Under Capitalism.

N.Y., 1998. P. 213-214.