1979 Году стал очевидным тот факт, что спрос на нефть может быть столь же

эластичным, как и спрос на прочие виды потребительских товаров

^[101]. Это было первым сигналом ослабления зависимости Запада от

поставщиков природных ресурсов.

Однако в те годы перенесение акцента на развитие наукоемких

высокотехнологичных секторов экономики еще не могло дать решающего эффекта,

и поэтому повышение сырьевых цен привело к новому экономическому кризису,

ставшему наиболее жестоким в послевоенной истории свободного мира.

Пытаясь переломить ситуацию за счет усиления государственного

вмешательства в экономику, американская администрация и большинство

социал-демократических правительств в Западной Европе стремились к повышению

доли валового национального продукта, перераспределяемого по каналам

бюджета. Вторая поло-

--------------

^[96] - См.: The Economist. 1998. July 18. Р. 106.

^[97] - См.: Mitchell К., Beck P., Grubb M. The New

Geopolitics of Energy. L., 1996. P. 7, 9, 42.

^[98] - См.: Проблемы энергообеспечения в капиталистических

странах в условиях современной энергетической ситуации. С. 45.

^[99] - См.: Piore M.J., Sabel Ch.F. The Second Industrial

Divide. P. 179.

^[100] - См.: Thurow L.C. The Zero-Sum Society. P. 5.

^[101] - См.: Mitchell K, Beck P., Grubb M. The New

Geopolitics of Energy. P. 42.

--------------

вина 70-х была ознаменована небывалым для США ростом расходов

федерального правительства (со 118,4 до 576,6 млрд. долл. между 1965 и 1980

годами, что, соответственно, составляло чуть более 17 и несколько менее 22

процентов ВНП ^[102]); такие траты требовали роста налогов,

ставших к началу 80-х годов даже большим препятствием для хозяйственного

развития, нежели сырьевые цены. За период 1965-1980 годов максимальная

ставка налогов, которые уплачивала средняя американская семья, поднялась с

22 До 43 процентов ее доходов, а ставка налогов, уплачиваемых семьей,

имевшей доход в два раза выше среднего, достигла 54 процентов. В аналогичной

пропорции выросли и налоговые платежи, взимавшиеся властями штатов и округов

^[103]. Параллельно шло увеличение денежной массы, темп которого

неуклонно нарастал между 1977 и 1980 годами (с 4,5 до почти 9 процентов в

годовом исчислении). Период с августа 1971 года, когда президент Р.Никсон

объявил об отказе от золотого обеспечения доллара, до июля 1979-го, когда

президент Дж. Картер принял отставку У.Миллера с поста председателя совета

директоров Федеральной резервной системы (ФРС) и назначил на него П.Уолкера,

был справедливо назван У.Найс-кененом "худшим периодом в истории

денежно-кредитной политики США после 1930-х годов" ^[104]. Однако

попытка исправить ситуацию за счет регулирования процентной ставки без

радикального изменения бюджетной и налоговой политики вряд ли могла принести

в подобных условиях существенные результаты.

Несмотря на то, что новое руководство ФРС между 18 сентября 1979-го и

15 Февраля 1980 года четырежды поднимало дисконтную ставку -- в общей

сложности с 10,5 до 13 процентов, -- вынуждая банки увеличить обязательные

резервы на 8 процентов, а также прибегло к резким ограничениям

потребительского кредитования, инфляция продолжала расти, составив в январе

и феврале 1980 года 17 процентов в годовом исчислении. При этом

поднимающиеся цены на сырье, высокие налоги и резко сократившийся

потребительский спрос воплотились в беспрецедентном снижении корпоративных

доходов (прибыли "Дженерал моторе" упали на 87 процентов, а компания "Форд"

впервые с 1930 года объявила об убытках) ^[105]. В течение

нескольких месяцев глубоким кризисом были поражены фактически все отрасли

промышленности и сферы услуг, за исключением финансовых. Вследствие

абсолютного снижения инвестиций на 8,3 млрд. долл. только за один

------------------

^[102] - См.: Piore M.J., Sabel Ch.F. The Second Industrial

Divide. P. 90.

^[103] - См.: Feldstein M. American Economic Policy in the

1980s: A Personal

View. P. 17.

^[104] - Niskanen W.A. Reaganomics. P. 158.

^[105] - См.: Brockway G.P. Economists Can Be Bad for Your

Health. P. 52-53.

------------------

1980 год промышленное производство падало, но темп инфляции оставался

рекордно высоким. Впервые в мирное время рост цен выражался двузначными

цифрами -- по итогам 1979 года он составил 12, а 1980-го -- 13 процентов

^[106]. Цены на потребительские товары по сравнению с повышением

котировок на фондовом рынке столь быстро ползли вверх, что инвестор,

купивший в 1960 году акции компаний, входящих в "Standard & Poor 500", мог

продать их в 1980-м с номинальной прибылью в 35 процентов, однако вырученные

деньги имели в это время в два раза меньшую покупательную способность, чем

вложенные им пятнадцать лет назад ^[107]. На фоне экономического

спада усиливалась безработица (с 5,8 до 7,0 процента только с 1979 по 1980

год), а также повышалась зависимость США от экспортно-импортных операций

(если в 1970 году суммарная стоимость импортированных и экспортированных

товаров не достигала и 6 процентов американского ВНП, то к 1980 году она

превысила 12 процентов) ^[108]. Накладываясь на предельно низкие

темпы роста производительности (от 1,1 до 1,3 процента в год)

^[109] в американской промышленности, эти процессы подготавливали

предпосылки нового кризиса, связанного на этот раз с вторжением на

внутренний рынок товаров, произведенных в новых индустриальных странах, в

первую очередь в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке.

Положение западного мира в 1979-1980 годах оказалось самым неустойчивым

за весь послевоенный период. Весьма характерно, что основную опасность для

него представлял в это время не стратегический противник, в качестве

которого воспринимался обычно Советский Союз с его сателлитами, а само

несовершенство индустриальной системы, требующей для своего развития все

новых и новых объемов ресурсов и сырья. Как отмечают экономисты, знаковым

событием в этой связи стало быстрое отставание объемов добычи нефти в США от

ее потребления в конце 60-х годов, что было связано с самим принципом

функционирования индустриального хозяйства, ориентированного на максимальное

экстенсивное расширение производства ^[110]. Уже первый удар,

нанесенный развивающимися странами по экономике ведущих западных держав в

1973-1974 годах, был настолько силен, что позволил ли-

----------------

^[106] - См.: Krugman P. The Age of Diminishing Expectations.

US Economic Policy in the 90s. 3rd ed. Cambridge (Ma.)-L" 1998. P. 55.

^[107] - См.: Feldstein M. American Economic Policy in the

1980s: A Personal View.

P. 18.

^[108] - См.: Richardson J.D. Trade Policy // Feldstein M.

(Ed.) American Economic Policy in the 1980s. P. 629.

^[109] - См.: Krugman P. The Age of Diminishing Expectations.

P. 15.

^[110] - См.: Heilbroner R., Milberg W. The Making of

Economic Society, 10th ed. Upper Saddle River (N.J.), 1998. P. 138.

----------------

дерам "третьего мира" поставить на заседании Генеральной ассамблеи

Организации Объединенных Наций в 1974 году вопрос об установлении так

называемого нового международного экономического порядка, основные положения

которого не могут сегодня восприниматься без иронии. Однако в те годы

намерения развивающихся стран были весьма серьезны. Согласно выдвинутым ими

предложениям, западным державам предлагалось присоединиться к серии

специально разработанных торговых соглашений, определявших цены на основные

природные ресурсы, отказаться в одностороннем порядке от подавляющего

большинства тарифных ограничений на импорт продукции из развивающихся стран,

а также одобрить целый ряд мер помощи "третьему миру", среди которых, в

частности, важное место занимало требование активизации поставок высоких

технологий и оборудования, необходимого для их использования; кроме того,

предлагалось изменить патентное законодательство таким образом, чтобы

сделать передаваемые технологии максимально дешевыми ^[111].

Какими бы наивными ни выглядели сегодня эти требования, двадцать пять

лет назад они не казались таковыми. Помимо явной и труднопреодолимой

зависимости западного мира от поставщиков энергоносителей и сырья,

американская модель подвергалась все более радикальным нападкам на

международной арене и, нельзя не признать, терпела поражение за поражением в

той войне, которую некоторые считают возможным обозначать как

"Семидесятипятилетнюю войну двадцатого столетия" ^[112]. Во второй

половине 70-х годов, несмотря на крайне неэффективную экономику и

чрезвычайно низкий, по западным стандартам, уровень жизни большинства

населения, Советский Союз обладал значительной военно-стратегической мощью и

имел союзников на всех континентах; армии стран Варшавского договора стояли

в центре Европы; под руководством и с участием советских военных

специалистов северовьетнамские войска фактически выиграли войну с США, а

советское вторжение в Афганистан, казалось, свидетельствовало о том, что

режим далек от своего краха. Как признанный лидер западного мира, США несли

на себе основные военные расходы, связанные с этим глобальным

противостоянием; их суммарная величина достигала в 1980 году 134 млрд.

долл., что составляло 6,1 процента валового национального продукта, в то

время как для ФРГ и Франции соответствующий показатель не поднимался выше

3,5 процента, а для Японии постоянно оставал-

----------------

^[111] - См.: Porter G., Brown J. W. Global Environmental

Politics, 2nd ed. Boulder (Co.), 1996. P. 108-109.

^[112] - См.: Bellah R.N.,Madsen R., Sullivan W.M.,Swidler

A., Tipton S.M. The Good Society. P. 50-51

----------------

ся ниже 1 процента ВНП ^[113]. В Западной Европе были сильны

прокоммунистические настроения, уходившие корнями в неспокойную эпоху конца

60-х годов; у власти в большинстве европейских государств находились

социал-демократические правительства. На Ближнем Востоке, превратившемся в

условиях энергетического кризиса в зону жизненных интересов США, Японии и

европейских стран, усиливались фундаменталистские настроения; Израиль,

основной союзник западных держав, на протяжении конца 60-х и первой половины

70-х годов несколько раз оказывался в состоянии войны с арабскими соседями,

а исламская революция в Иране стала одним из катализаторов, ускоривших

вторую волну нефтяного кризиса, столь болезненного для Запада.

Положение усугублялось и серьезными противоречиями внутри западного

мира, к которым мы подробнее обратимся несколько ниже. Неопределенность

экономической ситуации активизировала вывоз капитала из развитых стран, и

значительные средства направлялись прежде всего в те регионы, которые,

перенимая (разумеется, с определенными изменениями) западную политическую и

социальную модель, активно создавали основы рыночного индустриального

хозяйства. Экспорт инвестиций и технологий в эти государства был

предопределен целым рядом причин, как был предопределен и активный импорт

продукции этих стран в США и другие развитые государства. Между тем, по

мнению многих экспертов, "в семидесятых и восьмидесятых годах эта негласная

взаимосвязь военных и политических целей привела к возникновению

причудливого конгломерата подходов к вопросам передачи технологии и торговой

конкуренции", причем связанные с этим процессом противоречия "усиливались по

мере того, как Америка постепенно утрачивала свое ведущее положение в

коммерческой и технической областях" ^[114]. Так, наряду с

увеличивающимся внутренним долгом одной из самых болезненных проблем для

Соединенных Штатов и стран Западной Европы стало нарастающее год от года

отрицательное сальдо в торговле с Японией, а несколько позже -- и с другими

странами Юго-Восточной Азии. В 70-е и 80-е годы, когда индустриальная модель

развития еще не обнаружила своего ограниченного характера в условиях

нарастания постиндустриальных тенденций, технологические достижения Запада

должны были с трудом прокладывать себе дорогу на мировые рынки и оставались

поэтому относительно недооцененными. В этой ситуации Япония, а в еще большей

мере страны Азии, активно (и во

----------------

^[113] - См.: Bernstein M.A. Understanding American Economic

Decline. P. 108-109.

^[114] - Kuttner R. The End of Laissez-Faire. National

Purpose and the Global Economy After the Cold War. Philadelphia, 1991. P.

194.

----------------

многом централизованно) внедрявшие ресурсосберегающие технологии и

использовавшие значительные государственные и привлеченные средства для

продвижения своей промышленной продукции, оказывались в выигрыше -- в первую

очередь за счет дешевизны выпускаемых товаров, достигаемой за счет экономии

на сырье и оплате рабочей силы. Запад же вынужден был расходовать свои

средства на разработку новых технологий и до некоторой степени мириться с

постоянно повышающимися ценами на сырьевые ресурсы; рынок для его дорогих

товаров неуклонно сужался, а возможности серьезной модернизации собственных

производств были невелики из-за низкого платежеспособного спроса и непомерно

высоких налогов.

Таким образом, к началу 80-х годов сложилась критическая ситуация, в

которой, казалось, западные державы терпят поражение на всех направлениях.

Лишь немногие могли в то время предполагать, сколь быстро и радикально

вернут эти страны свои доминирующие позиции. Путь к этому лежал, однако,

через весьма противоречивые реформы 80-х годов, получившие широко известное

теперь название "рейганомики", которое связало реализованную администрацией

экономическую модель с именем президента Р.Рейгана. Но прежде чем перейти к

их анализу, сформулируем некоторые выводы, вытекающие из содержания этой

главы.

* * *

События конца 60-х - начала 80-х годов определены нами как первый

системный кризис индустриального типа хозяйства. Говоря о них в таком

качестве, следует постоянно иметь в виду три обстоятельства. Во-первых,

собственно индустриальная составляющая экономики развитых стран не только не

была разрушена в ходе кризиса, но и сохранилась фактически в неизменном

виде: доля промышленного производства оставалась все это время относительно

стабильной, а технологический прогресс исходил в первую очередь из

потребностей промышленного сектора; при этом были созданы условия,

позволившие другим странам осуществить ускоренную индустриализацию.

Во-вторых, сама трехсекторная модель экономики резко деформировалась в этот

период: в новых условиях третичный сектор обрел доминирующую роль, тогда как

отрасли первичного в силу возросшей эффективности сельского хозяйства и

добывающей промышленности стали утрачивать свое значение. В-третьих, к

началу 80-х годов в хозяйственной структуре развитых западных стран

проявились очертания четвертичного сектора, развивающего наукоемкие

технологии и опирающегося на производство новой информации и знаний; именно

со становлением и развитием этого сектора стали формироваться и получать все

более широкое распространение новые, по сути своей постматериалистические

мотивы человеческой деятельности, стала оформляться постэкономическая

система ценностей. Таким образом, первый системный кризис индустриального

типа хозяйства фактически подвел черту под историей первичного сектора

экономики и открыл дорогу развитию четвертичного.

То, что эта эпоха оказалась наполненной драматическими событиями (два

"нефтяных шока" и их последствия), было обусловлено самой логикой

социального прогресса второй половины XX века. Как это нередко бывает в

переломные моменты истории, в 70-е годы развивающиеся страны, в полной мере

ли осознавая или лишь подспудно ощущая, что возможности для маневрирования в

новой хозяйственной среде стремительно сокращаются, предприняли попытку

грубого, "силового" воздействия на формирующийся постиндустриальный мир, и

казалось, что в тот момент ему нечего было противопоставить этой атаке.

Следует особо подчеркнуть, что это противостояние, как бы парадоксально ни

выглядело такое утверждение, было, пожалуй, последним актом борьбы

относительно равных сил, действовавших на всемирной экономической арене.

Меры, предпринятые экспортерами природных ресурсов, были весьма эффективными

и достигли той цели, которую они перед собой ставили: на протяжении целого

десятилетия западная цивилизация платила по возросшим требованиям "третьего

мира" замедлением своего экономического роста.

В то же время попытка поставить на колени постиндустриальное сообщество

была обречена на провал. Внутренние закономерности развернувшегося в тот

период противоборства предопределяли то, что западный мир объективно должен

был выйти из него более мощным, а страны Юга ослабленными и зависимыми --

при любом развитии событий. Непонимание этих закономерностей дорого обошлось

многим государствам. "Третий мир" уже к началу 80-х распался на две группы

стран: в первую вошли те, кто однозначно ориентировался лишь на эксплуатацию

своих природных богатств, и их судьба была предрешена; во вторую -- те, кто

принял на вооружение доктрину ускоренной индустриализации, и их перспективы,

казалось, могли рассматриваться как весьма безоблачные. Но в конечном счете

оба этих пути оказались бесперспективными. Что касается экспортеров сырья,

они, как правило, полагали возможным бесконечно долго получать естественную

ренту; приток валютных поступлений сопровождался ростом импорта промышленных

товаров из западных стран, причем обычно в больших размерах, чем позволяло

сальдо торгового баланса: так, только с 1980 по 1982 год превышение импорта

над экспортом в торговом балансе 40 наиболее отсталых аграрных стран выросло

с 6,5 до 34,7 млрд. долл. ^[115] Понятно, что их правительства

вынуждены были активно привлекать кредиты западных банков и международных

финансовых организаций ^[116], и если в 1974 году общий объем

внешнего долга развивающихся стран составлял 135 млрд. долл., то к 1981 году

он достиг 751 млрд. долл. ^[117] Западный мир, боровшийся с

внутренним кризисом, одним только этим de facto устранил возможность

чрезмерного давления на себя со стороны экспортеров сырья. По мере осознания

масштабов этого явления, а также в силу сокращения спроса на природные

ресурсы, алармистские настроения на Западе стали уходить, а безнадежное

положение развивающихся стран -- становиться все более очевидным. Этот

пример ясно иллюстрирует, что государства, специализирующиеся на

производстве продукции первичного сектора, однозначно оказываются в

подчиненном положении по отношению к тем, в экономике которых доминирует

сектор третичный. В случае новых индустриальных стран развернулся как бы

следующий акт исторической драмы. Возникло новое противостояние, одной из

сторон которого оказались те государства "третьего мира", которые достаточно

успешно осуществили индустриализацию, а другой -- постиндустриальные

державы. При всей его болезненности для постиндустриального мира, оно было

гораздо менее опасным для него, нежели серия ударов со стороны экспортеров

природных ресурсов. Безусловно, индустриальная система Запада не могла

обходиться без энергоносителей и сырья (и именно это мы имели в виду, говоря

о столкновении 70-х годов как о борьбе равных), но их производство в странах

"третьего мира" фактически не требовало технологического обеспечения, в

создании и поставках которого развитые страны могли бы выступать

монополистами. Напротив, отношения с новыми индустриальными государствами

складывались на совершенно иной основе: их экономика не только была создана

на базе западных технологий и патентов, но и могла существовать лишь до тех

пор, пока постиндустриальный мир проявлял сколь-либо заметный интерес к

производимым в массовом масштабе потребительским товарам. Поэтому движение

по пути "догоняющего" развития оставалось до известной степени движением в

никуда. Таким образом, как только стала очевидной победа западного мира в

противостоянии с экспортерами сырья, перспектива его

----------------

^[115] - См.: Korten D.C. When Corporations Rule the World.

L., 1995. P. 165.

^[116] - См.: Weivsaecker E.U., von. Earth Politics.

L.-Atlantic Highlands (N.J.), 1994. P. 97.

^[117] - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 282.

----------------

абсолютного доминирования в мировом масштабе также не могла вызывать

серьезных сомнений. Отсюда следует и вывод о том, каким окажется второй

системный кризис индустриального типа хозяйства: на этот раз он будет

развертываться по мере укрепления и экспансии в хозяйственной системе Запада

уже не третичного, а четвертичного сектора, а "жертвой" окажется,

соответственно, не первичный сектор, то есть добывающая промышленность и

сельское хозяйство, а вторичный, то есть само индустриальное производство.

Поэтому второй системный кризис индустриального типа хозяйства должен стать

одновременно и кризисом индустриального типа хозяйства как такового; его

преодоление будет означать, что открывается новая страница человеческой

истории, когда постиндустриальная цивилизация в полный голос заявит о себе

на всей планете. Тенденции, уже сегодня свидетельствующие о таком

направлении развития, будут рассмотрены в седьмой главе; в следующей,

шестой, мы несколько более подробно остановимся на тех преобразованиях, что

были осуществлены в постиндустриальных странах в 80-е годы, и на тех

процессах, которые сопровождали становление новых индустриальных государств

на периферии развитого мира.

Глава шестая.

Рождение новой реальности

Говоря о социальном прогрессе послевоенной эпохи, следует отметить, что

именно в 80-е годы мир изменился наиболее существенным образом. За этот

период, весьма непродолжительный с точки зрения масштабов исторического

времени, произошло множество событий, на много лет вперед определивших

направление развития тех или иных социальных и политических процессов. Это и

начало перестройки в СССР, и последовавший крах коммунизма, и завершение

формирования Европейского Союза, и резкий упадок влияния развивающихся

стран, и многие другие, однако, какими бы значимыми ни остались эти перемены

в памяти человечества, все они стали следствием становления в 80-х годах

постиндустриального общества как целостной и самодостаточной системы.

Выше мы рассмотрели этот вопрос, пытаясь чисто теоретически объяснить

причины обособления развитых держав от остальных регионов мира. Не повторяя

основных положений этого анализа, остановимся теперь на нескольких важнейших

факторах, определивших динамику хозяйственного развития западных стран в

80-е годы.

Во-первых, именно в этот период в большинстве постиндустриальных стран

было закреплено фактическое устранение первичного сектора из национальной

экономики. К началу 80-х годов доля добывающей промышленности в ВВП

Соединенных Штатов составляла около 2,6 процента, тогда как в Германии --

1,1 процента, а во Франции и Японии -- 0,8 и 0,6 процента соответственно

^[118]. То же самое можно сказать и об аграрном секторе: к

середине 80-х в нем создавалось менее 3 процентов американского

--------------

^[118] - См.: Структурные сдвиги в мировом капиталистическом

хозяйстве. Киев, 1985. С. 49.

--------------

ВВП и находило себе применение не более 2,7 процента совокупной рабочей

силы ^[119]. Это было обусловлено, с одной стороны, насыщением

потребительского рынка развитых стран продовольственными товарами и другими

продуктами сельского хозяйства, а с другой -- энергопотребления.

Энергоемкость промышленной продукции снизилась в США с 1970 по 1983 год на

39 процентов, в Японии -- на 40,3, а в Великобритании -- на 45,2 процента

^[120]. В подобных условиях сам характер экономического развития

западных стран обусловливал снижение спроса на энергоресурсы на внутреннем и

мировом рынках и, таким образом, формировал предпосылки для преодоления

сырьевого кризиса, столь жестоко ударившего по Западу в 70-е годы.

Во-вторых, к 80-м годам относится также стабилизация и последующее

сокращение доли вторичного сектора в производимом валовом национальном

продукте. Достигавшая в 1975 году в США 33,2 процента, в Великобритании --

28,4 процента, в Германии -- 38,0 процента и Франции -- 30,2 процента

^[121], она уже в начале 90-х годов колебалась в США между 22,7 и

21,3 процента ^[122], составляя около 20 процентов в странах ЕС

(от 15 процентов в Греции до 30 в ФРГ ^[123]). При этом

характерно, что не слишком значительное снижение доли обрабатывающих

отраслей в валовом продукте сопровождалось не только резким падением доли

занятых в ней (с 1980 по 1994 год занятость в обрабатывающей промышленности

США упала до 18 процентов трудоспособного населения ^[124], а в

странах Европейского Союза до 24 процентов' ^[125]), но и

начавшимся приблизительно в одно и то же время (в Германии с 1972 года, во

Франции с 1975-го ^[126], а в США в конце 70-х) процессом

абсолютного сокращения рабочих мест в обрабатывающей промышленности.

В-третьих, и это наиболее принципиальный момент, ко второй половине

70-х и 80-м годам относятся быстрое развитие высокотехнологичных отраслей

хозяйства и рост занятости в производстве информации и знаний. Занятость в

информационном секторе американской экономики (который ныне "снабжает

хозяйство

----------------

^[119] - См. Rifkin J. The End ofWork. N.Y., 1995. P. 110.

^[120] - См. Проблемы энергообеспечения в капиталистических

странах в условиях современной энергетической ситуации. С. 58.

^[121] - См. OECD. National Accounts of OECD Countries,

1960-1979.

^[122] - См. StehrN. Knowledge Societies. Thousand Oaks-L.,

1994. P. 75, 130.

^[123] - См. Lash S., Urry J. Economies of Signs and Space.

L.-Thousand Oaks, 1994. P. 194.

^[124] - См. Handy Ch. The Age of Unreason. L" 1995. P. 39.

^[125] - Рассчитано по: OECD Economic Surveys. United States.

N.Y., 1996. Annex "Basic Statistics".

^[126] - См.: Forse M., Langlois S. (Eds.) Tendances

comparees des societes post-industrielles. P., 1995. P.72, 73.

----------------

наиболее существенным и важным ресурсом производства" ^[127])

возросла с 30,6 процента в 1950 году до 48,3 процента в 1991-м. Резко вырос

спрос на программистов, менеджеров, работников сферы образования и так

далее. Темпы ежегодного увеличения численности этих категорий работников

превышали иногда 10 процентов ^[128]. В результате произошло

перераспределение занятости внутри предприятий: оценки доли работников,

непосредственно выполняющих производственные операции, составляют в США для

начала 80-х годов около 12 процентов ^[129], а для начала 90-х --

менее 10 ^[130]. Понятие "информационного общества", введенное в

научный оборот в начале 60-х годов одновременно в США Ф.Мах-лупом и в Японии

Т.Умесао ^[131], стало общепринятым обозначением социальной

реальности, которая сложилась в западном мире ^[132].

Таким образом, имелись в наличии все необходимые предпосылки для

быстрой экспансии четвертичного сектора; в то же время кризисные явления

середины и второй половины 70-х годов серьезно нарушили внутреннюю

сбалансированность как экономики большинства западных стран, так и мирового

хозяйства в целом. С одной стороны, сами центры постиндустриального мира

нуждались в создании условий для беспрепятственного развития новых отраслей

хозяйства, и это требовало стабилизации денежно-финансовой системы и

радикального изменения инвестиционного климата; с другой стороны, в мировом

масштабе Запад должен был противостоять конкуренции, исходящей из Азии и

Латинской Америки, где складывались новые центры индустриального

производства. Безусловно, первая задача была гораздо более важной, так как,

не решив ее, нечего было и думать о противостоянии потокам товаров из новых

индустриальных стран. Именно поэтому в большинстве развитых стран Запада

приоритеты хозяйственной политики сосредоточились на активизации

экономической жизни.

------------------

^[127] - DruckerP.F. The Age of Discontinuity. New Brunswick

(US)-London, 1994.

P. 264.

^[128] - Рассчитано по: Employment and Earnings, 1998.

January.

^[129] - См.: Naisbitt J. Megatrends. The New Directions,

Transforming Our Lives. N.Y., 1984. P.5.

^[130] - См.: Sakaiya Т. The Knowledge-Value Revolution or A

History of the Future. N.Y.-Tokyo,1991.P.240.

^[131] - См.: Machiup F. The Production and Distribution of

Knowledge in the United States. Princeton, 1962; Dordick H.S., Wang G. The

Information Society: A Retrospective View. Newbury Park-L., 1993.

^[132] - См.: PoratM., Rubin M. The Information Economy:

Development and Measurement. Wash., 1978; Masuda Y. The Information Society

as Post-Industrial Society. Wash., 1981; Stonier Т. The Wealth of

Information. L., 1983; Katz.L. The Information Society: AJI International

Perspective. N.Y., 1988; Sakaiya T. The Knowledge-Value Revolution.

Tokyo-N.Y., 1991; Stehr N. Knowledge Societies. Thousand Oaks-L., 1994, и

др.

------------------