1945 Году оставило этот эксперимент незавершенным.

Третья мобилизационная попытка была предпринята, на этот раз не в столь

драматических условиях, Японией в 50-х -- 70-х годах. В данном случае

индустриализация осуществлялась в рамках капиталистической экономики;

главными рычагами мобилизационных действий стали масштабные государственные

инвестиции, режим протекционизма для национальных производителей, скрытое

дотирование экспорта, беспрецедентно высокая норма накопления, обеспеченная

в первую очередь сдерживанием роста доли заработной платы в национальном

доходе, а также гигантский импорт технологий и научных разработок. Нельзя не

признать, что результат, достигнутый Японией, оказался более значительным,

чем в первых двух случаях. Страна стала доминировать на мировом рынке многих

достаточно высокотехнологичных продуктов, превратилась во вторую по мощи

мировую хозяйственную систему и подняла уровень жизни до одного из самых

высоких в мировой практике показателей. Однако в 80-е и особенно в 90-е годы

стало заметно замедление темпов развития японской экономики; на фоне

современного хозяйственного кризиса в Азии проявились все ранее скрытые

пружины роста, и сегодня миф о японском чуде фактически развеялся.

Тем не менее опыт мобилизационного развития, предпринятый в свое время

Советским Союзом и наиболее эффективным образом реализованный Японией,

оказался весьма заманчивым для многих других развивающихся стран. Начиная с

70-х годов правительства большинства стран Юго-Восточной Азии, а несколько

позже и Латинской Америки, приняли на вооружение стратегию "догоняющего"

развития и попытались реализовать ее с учетом собственной специфики. Эффект

этих усилий оказался столь значительным, что в 80-е годы оба региона

фактически безоговорочно признавались новыми полюсами мирового

хозяйственного роста.

Пик популярности концепции "догоняющего" развития пришелся на конец

80-х. Японские производители наносили американским и европейским бизнесменам

одно поражение за другим, Восточная Азия становилась новым всемирным

сборочным цехом для, казалось бы, наиболее высокотехнологичных производств,

экспорт японского капитала в США и Европу достигал умопомрачительных сумм, а

дефицит американояпонского торгового баланса рос год от года. Складывалось

впечатление, что узкий круг стран--великих держав, который еще недавно

считался недосягаемым для всех остальных, вот-вот пополнится новыми

индустриализировавшимися государствами, а разрыв в хозяйственном развитии

отдельных регионов мира, до того лишь нараставший, станет наконец

сокращаться.

Последние три года перечеркнули надежды на такое развитие событий.

Японское "экономическое чудо" осталось лишь на страницах книг и учебников:

страна переживает затяжной хозяйственный спад, капитализация крупнейших

компаний снижается десятый год подряд, банковская система отягощена

гигантскими безнадежными долгами, а правительство не способно принять

радикальные меры, которые могли бы изменить прежнюю стратегию. Страшный удар

постиг и экономики Юго-Восточной Азии; хозяйственный и финансовый кризис

поставил их на грань банкротства, привел к резкому нарастанию социальной

напряженности, обесценил национальные валюты и принес инвесторам

многомиллиардные потери. Гигантские капиталовложения, год за годом все более

интенсивно притекавшие в эти страны, покинули регион за считанные месяцы,

обескровив производственную систему, не имевшую опоры на внутренний рынок.

Еще более жестокое разочарование постигло тех, кто считал возможным

применение мобилизационной модели в России -- стране, полностью

ориентированной на развитие добывающего сектора хозяйства и почти начисто

лишенной высокотехнологичного производства в отраслях, поставляющих на рынок

потребительские товары. Последовавший здесь в августе 1998 года дефолт по

внешним обязательствам усугубил картину мирового кризиса, поразившего рынки

развивающихся стран. Можно ли было прогнозировать такой ход событий задолго

до драматических перемен 1997-1998 годов? С нашей точки зрения, он выглядел

вполне закономерным.

Общим для всех стран, направившихся по пути "догоняющего" развития,

было их стремление создать индустриальную экономику. Эта задача могла быть

решена двумя путями. С одной стороны, то был путь Советского Союза,

предполагавший высокую закрытость хозяйственной системы, мобилизацию

ресурсов и создание производственной базы, развивавшейся вне всякой связи с

потребительским рынком. В таком случае происходило развитие ради развития,

страна оказывалась оторвана от остального мира, и причиной неизбежного

упадка становилось как переистощение внутренних ресурсов, так и отсутствие

необходимой конкуренции. При этом построение постэкономического общества

принципиально не могло стать результатом подобной стратегии. Хотя сознание

людей в достаточно высокой степени было ориентировано на постэкономические

по своей природе ценности, ориентация эта была в значительной мере

искусственной и не могла лежать в основе самовоспроизводящейся системы,

способной обеспечить уверенное повышение жизненного уровня людей. С другой

стороны, -- и по этому пути пошли Япония и ее последователи, -- можно было

использовать широкомасштабные технологические заимствования и создать

высокотехнологичное производство, направленное на завоевание рынков развитых

стран за счет низких издержек и высокого качества. Эта стратегия по

определению делала страну зависимой от внешнего мира, так как снижение

издержек достигается в данном случае лишь высокими нормами накопления и

постоянным притоком инвестиций извне, а низкая оплата труда определяет

второстепенную роль внутреннего рынка, который по своей потенциальной

емкости не может в случае необходимости стать субститутом экспортных

поставок. Кроме того, страны, выбравшие для себя такой путь, сталкиваются с

необходимостью определенной экономической самоизоляции, поскольку

развертывание подобных производств в еще менее развитых странах

автоматически делает их товары более конкурентоспособными. И в этом случае

формирование постэкономического общества вряд ли возможно, так как

переступить рубеж постиндустриальной эпохи можно лишь на основе

высокоэффективного индустриального производства. Поэтому "опыт Советского

Союза, Китая и других социалистических стран, -- подчеркивает Ф.Фукуяма, --

свидетельствует о том, что централизованные хозяйственные системы,

достаточно эффективные для достижения уровня индустриализации,

соответствовавшего европейскому образцу 50-х годов, проявили свою полную

несостоятельность при создании такого сложного организма, как

"постиндустриальная" экономика, в которой информация и техническое

новаторство играют гораздо более значительную роль" ^[2]. Источник

экономического взлета, столь эффективно освоенный западными державами в 90-е

годы, остался практически неизвестен в "догоняющих" странах.

Постэкономическое общество не может быть построено; единственным путем

его становления является эволюционное развитие, происходящее на собственной

основе, безоговорочно предполагающей максимальную самореализацию личности,

достигшей высокого уровня материального благосостояния. Там, где нет

достаточного уровня экономической свободы, как это было в Советском Союзе,

никакие надутилитарные ориентиры не могут привести к формированию

постэкономического общества; там, где постэкономические ценности приносятся

в жертву индустриальному развитию, такое общество также не может появиться

на свет. Сегодня же, на пороге нового столетия, вполне оформился еще один

ограничитель движения по пути "догоняющего" развития: ни в одной из стран,

которые решили бы двинуться этим маршрутом, не может "открыться" источник

того потока новой информации и знаний, опираясь на которые идут вперед

страны Европы и Соединенные Штаты. Десятилетия заимствования новых

технологий, как показывает пример Японии, не порождают собственных

технологических прорывов. Таким образом, мы приходим к выводу, что опыт

относительно успешного "догоняющего" развития исчерпывается только тем

историческим периодом, на протяжении которого господствуют экономические

закономерности. Догнать постэкономическое общество экономическими методами

невозможно; ускоренное построение необходимого для него материального базиса

сопряжено с такими мутациями общественного сознания, на исправление которых

требуется больше времени, нежели на собственно хозяйственный прогресс.

Поэтому к настоящему времени сложилась ситуация, характеризующаяся

невозможностью построения постэкономической системы нигде, кроме США и

последовательно сближающихся стран Европейского сообщества. Единственным

успешным опытом "догоняющего" развития был и останется опыт восточных земель

Германии, где в течение ближайшего десятилетия коллективными усилиями

граждан западной части страны и в значительной мере всего Сообщества

установятся постэкономические стандарты общественной и хозяйственной жизни.

Совершенно очевидно, что в любой другой части мира

элементы постэкономической структуры могут стать реальностью только при

условии подобного по своим масштабам целенаправленного усилия лидирующей

группы стран. Иллюзорность такой возможности в сегодняшних условиях не

требует, на наш взгляд, комментариев.

Таким образом, проблема пределов и самой возможности осуществления

"догоняющего" типа развития определяет основное противоречие, которое будет

доминировать в глобальной общественной системе XXI века. Мы попытаемся

рассмотреть ниже, насколько оно опасно для устойчивого хозяйственного

развития и можно ли его смягчить или отчасти преодолеть. Пока же, чтобы

оценить масштаб и глубину проблемы, обратимся более обстоятельно к опыту

Японии и последовавших за нею стран.

^[2] - Цит. по: Koch R. The Third Revolution. Creating

Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New Millennium.

Oxford, 1998. P. 161.

Глава восьмая.

Взлет и упадок японского индустриализма

Японское "экономическое чудо" находилось в центре внимания западных

экономистов и социологов начиная с 60-х годов, когда страна достигла

невиданных в истории темпов хозяйственного прогресса. Фактически лишенная

богатых минеральных ресурсов и обескровленная в ходе второй мировой войны,

Япония менее чем через восемь лет после ее окончания уже восстановила

довоенный уровень производства и на протяжении почти двух десятилетий, с