6. 5. Снисходительность и перспектива

Это облегчение достигается с помощью внезапной перемены в официальном отношении — введения в действие снисходительности. Неожиданное проявление доброты, обычно имеющее место только в момент достижения заключенным предела, взламывает тупик между ним и этой средой. Ему разрешают — и даже показывают, как это делается, — достичь некоторой степени гармонии с внешним миром.

«Снисходительность» не означает, что эта среда хоть в чем-то отказывается от своих требований или от своих стандартов реальности. Она просто снижает давление таким образом, чтобы заключенный сумел впитать принципы этой среды и приспособиться к ним. Когда доктор Винсент после двух месяцев заключения внезапно столкнулся с дружелюбием и уважением вместо цепей и борьбы, принуждение к исповеди не исчезло. Фактически, эффект снисходительности должен был поощрить его к еще большим усилиям в этом направлении. Он мог делать эти усилия, поскольку мягкость в отношении него сопровождалась указаниями (инструктированием); у него был шанс научиться и действовать так, как от него ожидали. Отцу Луке повезло меньше. Ему также после одного месяца дали передышку: сняли цепи и наручники и позволили поспать; но его опыт оказался необычным — мягкость не сопровождалась инструктированием. Он готов был подчиняться (его ложное признание, среди прочего, являлось глубоким выражением уступчивости); но он не сумел найти желательный подход. Поэтому в его случае был создан новый тупик, что и выразилось в грубом прекращении мягкого отношения к нему.

Выбор времени и обстановка для проявления снисходительности могут быть чрезвычайно впечатляющими, как это было с другим священником.

Было Рождество. Меня привели к судье. Впервые комната была полна солнечным светом. Отсутствовала охрана и секретари. Там были только добрые лица судей, предлагавших мне сигареты и чай. Это была скорее беседа, чем допрос. Моя мать не могла бы быть лучше и добрее, чем судья. Он сказал мне: «С тобой здесь действительно слишком плохо обращались. Возможно, ты не в силах переносить это. Как иностранец и священник, ты, вероятно, привык к хорошей пище и лучшим гигиеническим стандартам. Ну так признайся. Но сделай это по-настоящему хорошо, чтобы мы были удовлетворены. Тогда мы прекратим следствие и закроем твое дело». (73:)

В других случаях мягкость использовалась, чтобы поставить заключенного перед угрозой альтернативы «жизнь или смерть». Тогда она заключается в появлении нового «хорошего» следователя, который заменяет «плохого» или чередуется с ним:

Инспектор говорил со мной злобно, и я упал духом. Вскоре после этого ко мне пришел более приятный инспектор. Он был взволнован — очень дружественно настроен по отношению ко мне — и спросил, нет ли у меня болезни сердца. … Он сказал: «У тебя слабое здоровье; тебе нужно помещение получше». Он снова навестил меня и сказал: «Нам надо сейчас же уладить твое дело. Правительство заинтересовано в тебе. Все, что тебе следует сделать — это изменить свое мнение. У тебя только два пути: один ведет к жизни, а другой — к смерти. Если ты предпочитаешь дорогу к жизни, ты должен выбрать наш путь. Ты должен исправить и перевоспитать себя». Я сказал: «Это звучит весьма неплохо». Я ощутил облегчение и сказал другим сокамерникам об этом. Они ответили: «Это хорошо. Пиши свою исповедь о том, какими неправильными были твои старые политические идеи и как ты готов изменить свое мнение — и затем тебя освободят».

Эта угроза также была очевидной в опыте другого заключенного, переведенного в больницу после попытки самоубийства:

Сначала мне заявили, что я пытался убить себя из-за нечистой совести… Но доктор казался очень добрым… Затем ко мне пришел чиновник и сказал очень сочувственно: «Правительство не желает убивать тебя. Оно стремится преобразовать тебя. Мы вовсе не намерены тебя наказывать, мы только хотим перевоспитать тебя»… Это был первый проблеск надежды. Я наконец почувствовал, что выход есть. Я больше не ощущал себя таким безнадежно одиноким. Чиновник в самом деле проявил хоть какие-то человеческие качества⁸.

Несомненным во всех этих примерах является колоссальное стимулирующее воздействие, которое снисходительность обеспечивает усилиям заключенного по «исправлению» самого себя. Теперь он может себе представить что-то помимо тотальной аннигиляции. Ему предложили отдых, доброту и мимолетное видение Земли Обетованной с обновленной идентичностью и принятием — даже со свободой; аннигиляция — это теперь то, чего он может избежать и фактически должен избежать любой ценой.

Психологическая декомпрессия данной среды предназначена склонить его на сторону лагеря «исправления», особенно той его части, которая работает над ним. Другими словами, у него появляется мотивация для оказания помощи чиновникам в достижении того, что они пытаются с ним сделать. Он становится, как и доктор Винсент, их благодарным партнером по собственному «исправлению». (74:)