12. 11. Возрождение

Как раз перед освобождением доктор Винсент вновь стал врачом и преподавателем, и в то же самое время — (83:) продвинутым и сочувствующим учащимся в области китайского коммунизма. В конце [процесса] «исправители» дали понять, что ему следует объединить эти два аспекта самого себя. От него ожидали, что он привнесет научные и технические особенности своей профессии в изучение коммунизма и обогатится «прогрессивным» подходом (педагогическими стереотипами, приспособленными к потребностям «народа») к преподаванию медицины.

Тот же самый принцип применялся к отцу Луке. К концу заключения его все более признавали как священника с правом придерживаться религиозных взглядов, даже если чиновники не зайдут настолько далеко, чтобы позволить ему практиковать религию — вражескую идеологию — в тюрьме. Одновременно он достиг стадии максимального участия в коммунистическом движении. Это сочетание лучше всего символизируется его принятием роли «исправителя», когда он работал с китайским католическим священником, чтобы довести его до покаяния. Иностранный европейский миссионер, помогавший обучать китайских коллег, вновь взял на себя роль духовного наставника, но на сей раз при навязанном покровительстве китайского коммунистического движения, которое теперь перехитрило их обоих.

Они не перестали быть священником или врачом; скорее, каждый стал священником или врачом, сочувствующим китайскому коммунизму, или, по крайней мере, находящимся с ним в рабочих отношениях. Хотя многое в их прежних идентичностях было осквернено во время заключения, они претерпели только временную, контролируемую и частичную «смерть». Если из тюрьмы предстоит выйти чему-то похожему на целостного человека, значительная часть прежнего «я» заключенного должна возродиться. Однако это возрождение можно допустить лишь тогда, когда навязанные элементы «исправления мышления» окажутся достаточно сильными, чтобы доминировать над новой комбинацией. Ибо только в этом слиянии идентичностей — в соединении порочного преступника, кающегося грешника, ученика коммунистической доктрины и того человека, которого изначально заключили в тюрьму, — и заключается рождение заново. Предвещаемое всеми изменениями идентичности, вызванными предыдущими шагами, это слияние, вероятно, произойдет только после длительного перевоспитания. А так как даже тюремные идентичности должны быть вырезаны из собственных эмоций заключенного (хотя и мощным ножом), второе рождение означает основательную модификацию, но не тотальную замену прежнего «я».

Именно модификация достаточно сильна, как в случае с доктором Винсентом, чтобы породить глубокое изменение во взгляде заключенного на мир и в его личных отношениях к миру. Он дает иное толкование своим мыслям и поведению, меняет ценности, перекодирует свое ощущение (84:) реальности¹². Коммунистический мир, прежде считавшийся агрессивным и тоталитарным, теперь рассматривается как миролюбивый и демократический. Он отождествляет себя со своими тюремщиками и счастлив в своей вере.